Европу, там сплошное смертоубийство начнется. И самое худшее, если османы новинками овладеют — тогда кирдык им тут всем в Крыму наступит, и без малейших шансов.
— Вот, Петр Алексеевич, еще одна орудие, его только на кораблях использовать можно, лафет будет сделан скользящим, а не на колесах — больно легкая, в два раза меньше весит, чем «единорог», но калибр точно такой же — по двадцать фунтов. Еще легче делать, смысла нет, и так немного весит. Если сравнивать с шести фунтовой пушкой. Дальность стрельбы у карронады небольшая, заряд пороха намного меньше обычного, зато на опердеках стоять будут точно такого же калибра орудия — полупудовые. Заряжать их вдвое быстрее можно, такелаж рвать книппелями, борта проламывать с пистолетной дистанции, абордажные партии валить картечью в упор.
— Дай, — Петр выхватил рисунки и принялся их дотошно разглядывать, на лице появилась улыбка. — Карронада, значит, англичане небось удумали? Они такие, башковитые, но и мы не лаптем щи хлебаем!
— Через четыре века то будет, сейчас у нас есть возможность, как только Строганов чугун лить начнет. Железную руду, Петр Алексеевич, уже копать принялись — много там сырья, как я и говорил.
— Знаю, уже хвалились. Ты ведь с ним кумпанство затеял, на две «царских» десятины решили поделить свою прибыль будущую?
— Да, государь, начинать убыточное предприятие бессмысленно, доход должно любое дело приносить. Ведь не только казенные заказы будут, дешевый инструмент всем потребуется — мануфактурам, мастерским, да тем же крестьянам нормальные плуги нужны и конные косилки. Государство все на себе не вытянет, да и дьяков с подьячими прорва потребуется, чтобы за всем уследить. А оно надо, Петр Алексеевич, волокитой по любому вопросу с ними переписку чинить и ругаться за каждый гвоздь?!
— Да я не в упрек, сам понимаю, что делать все по чести будешь, и доходы свои на нужды державы пустишь.
— Так и будет, мое слово крепко.
— Оттого ты меня государем никогда не именуешь, и единственный право имеешь токмо по имени-отчеству обращаться. И знаешь, почему я разрешил тебе так поступать? Да потому что ты мастер, и корысти не имеешь, да и сказал ты мне слова героя — «мне за державу обидно»!
— Благодарствую, делом мы тут все занимаемся — но вдоль Дона земли черноземные — там хлеб растить нужно.
— Знаю, Минаевич — люди, железо, хлеб! Будут тебе людишки в скорости — князь Феодоро обещал всех беглых от турок греков нам отдать, а их будет пятьдесят тыщ, а может и больше народа. Осенью начнем потихоньку принимать, перевезем в Азов пару тысяч. А там твой Мариуполь для них отстроим всем на загляденье, и городки прочие, о которых ты мне рассказывал. За пять лет всех переселенцев устроим на твоем Донбассе. Там уголь и лес, и зерно будет — а со временем и заводы появятся!
— Обложили вас казаков со всех сторон, басурмане, но видимо боятся крепко, раз на приступ не идут. Что скажешь, атаман?!
Генерал-майор Бутурлин посмотрел на старого атамана — Фрол Минаев совершенно хладнокровно и спокойно посматривал на подступившее к валам Азова большое татарское скопище, в котором было тысяч семь всадников на первый взгляд, и вдвое большее число лошадей — через волжские и придонские степи без заводных коней идти невозможно.
— Мы пока не стреляли ни из пушек толком, ни из фузей новыми пулями, — пожал плечами атаман. — Вон там даже засеки не стали ставить — пусть идут на штурм, вот тогда и начнем воевать по-настоящему. Их не отогнать нужно, а истребить как можно больше, чтобы в лютом страхе отсюда обратно бежали и накрепко там усвоили — здесь смерть всех ордынцев ожидает неминучая и немилосердная!
В голосе старого казака прозвучала такая убежденность, что Бутурлин только кивнул в ответ — четыре с половиной века постоянных набегов степняков на русские приграничные земли порядком разъярили всех, так что оплата шла ответной монетой…
Азов, бывший венецианской Тана, по договору казаков с царем, находился под общим управлением, тогда как все острова в дельте Дона, и все правобережье до впадения Северского Донца, Петр Алексеевич отдавал донским казакам. Единственное, что потребовал царь так это не рубить строевой лес и дубравы — дуб был особенно нужен для постройки, как кораблей, так и артиллерийских лафетов. И за три месяца казаки вполне освоились — построили на островах полдюжины укрепленных городков, распахали удобные для пашни земли, посеяли зерно и кукурузу, разбили огороды.
Понятное дело, что сами донцы этим не занимались, хотя домовитые хозяева в прошлом старались себя обеспечить, чем только возможно. Если раньше единственными занятиями, достойными казака, за исключением войны и набегов, понятное дело, считались охота и рыбная ловля, то после Азовских походов уже не чурались пахать пашню, возделывать огороды и разводить скот. А для этой работы всегда нанимали «пришлых», что бежали от крепостного ярма в казачьи земли, ибо все слышали заповедь — «С Дона выдачи нет». Справные казаки южных городков нанимали таких беглецов с нескрываемым удовольствием — разросшиеся хозяйства требовали рабочих рук. Но это не означало, что бежавшие от помещиков будут горбатиться на казаков до скончания века. Нет, отработав пару лет, бывший беглец мог вступить в казачью общину. Благо за этот срок он показывал, на что способен и каков по ухваткам. А некоторые даже роднились с бывшими хозяевами, становясь полноправными членами обширных семейств.
А вот в северных городках, где оседала большая часть пришлого элемента, «домовитых» было относительно немного, гораздо больше «голутвенных» казаков, не имеющих ни кола, ни двора. Именно такие составляли вольницу, которая каждый раз сбегалась на призывы лихих атаманов сходить в поход за «зипунами» — то есть попросту пограбить соседей ближних и дальних, а то и «тряхнуть» Москвой, как сделал это небезызвестный для бояр злодей и тать Стенька Разин.
Но таких «гультяев» среди той полутысячи, что отправилась с царем Петром в Керченский поход, практически не было. От смутьянов избавились сразу же, отобрали домовитых и семейных. И сейчас, снова оказавшись на Дону, они вернулись к прежним порядкам — обустроили жилища, разобрали наложницами ясырок и детей, что ростом до стремени не достают головой — таких несмышленышей охотно усыновляли, и можно было не сомневаться, что вырастят достойных казаков. Так что сейчас число казачьего населения, за счет баб и детей удвоилось, а может еще увеличится в самом скором времени. А вот все
