цесарями и базилевсами, узнав, в какой беде пребывают под чужим владычеством православные народы, собрал войско, для перевозки которого потребовалось несколько десятком кораблей и галер, и еще больше мелких судов и стругов. Как видите, у нас тут есть разные корабли — это часть эскадры, отряд ушел в Каламиту, к князю Феодоро с послами. И к императору Давиду в Трапезунд, на нашу сторону перешла Тана, Боспоро и Матрега — а ведь это древние русские города Белая Вежа, что отмечалась в летописях, Корчев и славная Тмутаракань — родовое владение царя Петра Алексеевича, который был рад возвратить свою отчину!
Последние слова Крюйс заучил, прекрасно понимая, в каком состоянии сейчас находятся генуэзские консулы. У «Банко Сан-Джорджо» он своими словами сейчас фактически отнял все приазовские владения, объявив их историческим доменом русского царя — ведь города изначально являлись русским владением. А так как царь нацелился спасать православных, что томятся под чужим владычеством, то под последними можно принимать не только турок, но и генуэзцев. А ведь итальянцев немного — большую часть населения «капитанства Готии» составляют греки, армяне и готы, а генуэзцев в сравнении с ними жалкая горсть. Так что их могут смять в одно мгновение, тем более местные жители сами будут рады избавиться от алчных «хозяев», что держат себя надменными господами.
— Царь Петр Алексеевич готов взять «капитанство Готия» под свое высокое покровительство — так будет лучше для вашего блага. Отправляйте государю послов — он милостив. А пока мы вам покажем мощь наших пушек и искусную стрельбу из фузей…
— Как бы не были хорошо укреплены людьми и природой ваши замки, княже, но если их взять в тесную осаду, то в течение года гарнизон сам вымрет от голода. А если османы возьмут все долины, наводив их своими сипахами и янычарами, то гибель вашего княжества станет неизбежностью, укрепились ли вы в горах или нет!
— Но не было бы крепостей, то нас бы давно разорили татары, а так мы с ними в союзе — они победили прибывшее из Генуи войско при Солхате. А потому их «капитан» признал за нами титул «правителя Готии», — князь Кейхибей-Михаил, сменивший на престоле Олубея-Мануила, внимательно посмотрел на Федора Алексеевича, но тот, как говорится, глазом не повел. Все это так — на похожих на «стол» горах феодориты возводили свои крепости, в одной из которых они сейчас и находились — Дорос считался столицей княжества. Но фактически неприступный город так и не смог восстановится после ужасающего землетрясения, что случилось семьдесят лет тому назад. А это говорило боярину о многом — феодориты истощили свои силы в бесконечных войнах с генуэзцами, постоянно страдая от внезапных и разорительных набегов своих соседей, крымских татар, которые их в конце-концов загнали в предгорья, потихоньку захватив всю степную часть Крыма.
Падение Константинополя поставило со всей остротой вопрос о существовании самого княжества Феодоро, хотя его правители стали фактически самостоятельными, присвоив себе титул «автократора», то есть базилевса. А от власти Трапезундских императоров они избавились век назад, те даже перестали упоминать в перечне своих «длинных» титулов, что они «господа» княжества Феодоро, или «Ператии».
Однако тесную связь сохранили, враг то был один — и отнюдь не турки, алчные и наглые генуэзцы, желающие полностью контролировать торговлю. Пятнадцать лет назад сам император Иоанн со своим сыном Давидом, женатом на княжне Марии Готской, пришел с галерами на выручку шурина и зятя, демонстрация оказалась внушительной. Так что генуэзцы отступили, отдав феодоритам крепость Каламиту с портом Авлита в устье реки Черной — единственное место, где княжество имело выход к Черному морю. И вот теперь в Ахтиарскую бухту неожиданно вошла большая русская эскадра из десяти вымпелов, показав кто хозяин в здешних водах. Генуэзцы даже не пискнули, прикинув свои силенки, живо ушли от греха подольше в Чембало, которое греки Балаклавой именовали.
— Крепостные стены Константинополя были толстые и высокие, а населения в столице куда больше чем во всем вашем княжестве — но восемь лет тому назад город пал после штурма. Теперь настала очередь Трапезунда — в Синопе собирается огромный османский флот. И летом династия Комниных прекратит существование. Догадайтесь, княже, кто будет в этом скорбном списке греческих правителей третьим по очереди?
Феодорит даже с лица спал, немного побледнел — все прекрасно понимал. За последние восемь лет число жителей княжества увеличилось на треть за счет бежавших из Анатолии греков, теперь, наконец, осознавших, какая участь их там ждет под властью исповедующих ислам турок. Ничего хорошего по большому счету — либо все примут магометанство и перестанут быть православными греками. Или просто перестанут жить — никто с гяурами не церемонился, ведь теперь османы твердо властвовали на бывших землях ромеев, которые их не стали защищать.
За что и поплатились сейчас, ведь никто и никогда не отменял историческую неизбежность — горе побежденным!
— Крым, тут гадать нечего, архонт. Но в союзе с царем Боспорским Петром мы сможем одолеть любого неприятеля совместными усилиями, пусть наши земли пока отделены друг от друга. И мы успеем построить новые укрепления, а с вашими пушками они станут для турок непреодолимыми, а татары вообще убоятся напасть!
— Феодоро нужно укреплять не с суши, а с моря, князь! Если мы объединим все наши силы в одно целое, под командование царя Петра, то мы сокрушим османский флот! А без кораблей султан не захватит Понт, и не сможет высадить свои войска в Крыму. А потому мы не должны повторить судьбу Константинополя! Более того, окрепнув силами, сами можем высадиться и оружием, равному которому нет на свете, освободить православные земли от захвативших их басурман!
Федор Алексеевич прекрасно играл возложенную на него роль посла боспорского царя, интригуя, то повышая, то понижая голос, он фактически загонял феодоритского князя в угол — тот делал шаг за шагом в нужную для русских сторону. Во-первых; царем, «автократором» и «базилевсом» Боспора князь фактически признал Петра Алексеевича без всяких оговорок, тем более это было в его кровных интересах. Ведь по большому счету Керчь, Матрега и Тана еще совсем недавно были итальянскими владениями, и такая акция однозначно вела к ослаблению позиций генуэзцев.
Во вторых, воинские силы самого княжества ничтожны — флота нет как такового, а вывести в поле, оставив гарнизоны в крепостях, князь сможет чуть больше одной тысячи воинов, у которых совсем немного арбалетов, а огнестрельного оружия совсем нет. А признав царя Петра
