- Неделя, - подумав, ответил Сталин. - Извини, больше я тебе дать не могу.
- Понял, - кивнул Киров. - Только… добавь, пожалуйста пару дней. Мне еще нужно забрать из детского дома дочь и как-то уладить это дело с женой.
- Хорошо, Сергей, улаживай, - согласился Сталин. - Но двенадцатого числа ты должен быть в Москве. А сейчас давай, все-таки, пройдемся по тезисам доклада…
2 декабря 1934 года. 17:20.
Ленинград, дворец имени Урицкого.
После того, как Сталин и Киров уехали в Смольный, Максим получил возможность немного передохнуть и расслабиться. Вскоре, правда, заехал Филипп Демьянович Медведь в сопровождении фотографа со здоровенным ящиком на штативе. Шкаф в библиотеке завесили белой простыней, на фоне которой Максима и сфотографировали. Затем он задним числом написал заявление на получение удостоверения личности, мысленно поблагодарив сотрудников учебного центра за уроки чистописания, после чего Медведь с фотографом покинули квартиру. А Максим, вновь предоставленный сам себе, продолжил читать «Золотого теленка», от какового процесса его и отвлек стук в дверь.
- Товарищ Белов, вас к телефону. Товарищ Киров спрашивает, - сообщила женщина, когда Максим открыл дверь комнаты.
Максим удивился, но последовал за домоправительницей в столовую, где на шахматном столике находился телефон со снятой трубкой.
- Белов, - коротко представился Максим, поднеся трубку к уху.
- Товарищ Максим, Киров на проводе, - раздался из трубки голос Сергея Мироновича. - Скажите, вы не хотели бы посетить сегодняшнее заседание партактива? Думаю, это будет вам полезно.
- Это может быть интересно, - озадаченно произнес Максим, не ожидавший такого предложения. - Но я не уверен, что в настоящий момент это уместно…
- Мы посовещались, и решили, что это будет уместно, - Максим понял, что свое предложение Киров согласовал со Сталиным. - Вы приехали издалека и вам пора привыкать к участию в активной партийной деятельности.
- Ну, если вы не возражаете, то я согласен, - ответил Максим.
- Хорошо, товарищ Белов, - удовлетворенно кивнул Киров. - Я сейчас позвоню в гараж и через десять минут у парадной вас будет ждать автомобиль.
На то, чтобы собраться, Максиму много времени не понадобилось. Всего-то и нужно было надеть ботинки, пальто и кепку. Пришлось, правда, снять с себя плечевую кобуру, дабы не привлекать к себе излишнего внимания, а свой верный «Вальтер» переложить в карман брюк.
На улице Максима уже ждала не только машина, но и уже знакомый ему оперуполномоченный НКВД Виноградов, назначенный, как оказалось, ему в сопровождение. Как только Максим уселся на заднее сиденье автомобиля, Виноградов передал ему пакет из плотной вощеной бумаги, в котором обнаружилось новенькое удостоверение личности. Бегло просмотрев указанные в документе данные, Максим благодарно кивнул Виноградову и спрятал пакет в карман пальто.
На дорогах машин было мало, не то, что в двадцать первом веке, так что уже через полчаса Максим уже находился в зале заседаний Таврического дворца, или, как его называли в это время, дворца имени Урицкого, и с интересом разглядывал обстановку.
Зал был выстроен в виде амфитеатра и Максим удобно устроился на предпоследнем сверху ряду чуть в стороне от остальных. Оперуполномоченный Виноградов расположился через проход и на ряд выше, так, чтобы и не находиться рядом с Максимом, привлекая к себе излишнее внимание, и, в случае чего, иметь возможность быстро прийти на помощь.
Наконец, ровно в восемнадцать ноль-ноль, когда зал был почти полон, к трибуне подошел Киров, по своему обыкновению одетый в неброский серый френч. Появление Сергея Мироновича было встречено бурными аплодисментами.
- Товарищи рабочие и работницы нашего славного города! По поручению пленума Центрального Комитета нашей партии я передаю вам всем пламенный привет! - дождавшись тишины в зале, начал Киров.
Слова Сергея Мироновича вызвали еще одну волну аплодисментов.
- На пленуме было принято решение об отмене карточной системы на хлеб и другие продукты питания, - продолжил Киров, переждав аплодисменты. - Каково же значение этого решения, и почему оно было принято именно сейчас?
Сергей Миронович обвел зал заседания внимательным взглядом, словно задавая озвученные им вопросы каждому из присутствующих.
- Чтобы ответить на эти вопросы, товарищи, нам нужно вернуться на шесть лет назад, в те годы, когда мы принимали решение о вводе в городах карточной системы. Почему мы ввели карточную систему?
Да потому, товарищи, что мы хотели обеспечить осуществление политики быстрой индустриализации нашей страны, обеспечить, несмотря на крайнюю отсталость нашего сельского хозяйства того времени. Вся политическая обстановка, внутренняя и международная, требовала от нас этого. Это было необходимо и в интересах самого сельского хозяйства, в интересах укрепления его технического перевооружения!
Киров замолчал, переводя дух, после чего налил себе воды из графина.
- Хочу особо отметить, что решение о вводе карточной системы было принято не в момент упадка народного хозяйства, нет, - сделав глоток, продолжил Киров. - Даже тогда мы имели большой подъем промышленности, но этому подъему стала угрожать отсталость мелкого индивидуального крестьянского земледелия. Для того, чтобы из-за отсталости сельского хозяйства не допустить замедления роста промышленности, мы должны были особо позаботиться о снабжении хлебом рабочих, о снабжении хлебом городов, а также сельскохозяйственных районов, дающих сырье для легкой промышленности.
Мы вводили карточную систему, когда колхозов и совхозов у нас было мало, когда в деревне преобладало мелкое единоличное
