Когда вернулся к столу, там стояли кружки со светлым пивом и тарелки с острыми колбасками.
– Барон Тренк, – сказал Иржи, указывая на пиво. – За пределами Брно встречается так же редко, как тигр в Европе.
Пиво и в самом деле оказалось замечательным, но не привыкший к спиртному Семен после двух кружек отяжелел. С трудом проглотил колбаски, а уж карпа, тушеного в пиве, доедал через силу, не желая обижать хозяйку.
– Уф, наелся… – отодвинул от себя тарелку, глянул на Чапека, одолевшего свою порцию немного раньше.
– Вот и славно, – тот потер руки. – Где там пани Ганна?
Хозяйка пансиона подошла к столу несколькими минутами позже, словно ждала, когда о ней вспомнят.
– Прошу за мной, – сказала она.
Через дверь, у которой висел портрет второго монаха, более худого, но с большой кружкой, прошли на узкую и скрипучую лестницу. Поднялись на второй этаж и оказались в коридоре, чьи стены были обиты тонкими рейками.
Лампы на потолке силились разогнать царивший здесь полумрак, но без особого успеха. В стенах виднелись двери, тяжелые, старинные, по полу лежал темно-багровый, точно окровавленный ковер.
– Вот ваш номер, – пани Ганна остановилась у двери, на которой блестела цифра семь.
– Э… спасибо, – проговорил Семен, чувствуя, что готов задремать прямо тут, в коридоре, на ковре…
Веки тянуло вниз так, словно к каждому был привязан груз.
Почти ничего не соображая, он вслед за Иржи прошел в номер. Аккуратно положил папки на тумбочку и свалился на кровать, застеленную серо-коричневым покрывалом.
– Эй, ты бы хоть разделся, – голос Чапека донесся приглушенно.
– Да, сейчас…
На то, чтобы стащить ботинки и избавиться от костюма, затратил все силы, без остатка. В полном изнеможении заполз под одеяло. Услышал, как забубнил включенный Чапеком телевизор, после чего отрубился.
17 мая 2035 года
Мельник – Кршивоклат
Ощущение было такое, что в голове поселился упорный и трудолюбивый дятел.
Некоторое время Семен полежал, надеясь, что все пройдет само собой. Но потом вынужден был открыть глаза. Яркий свет омыл зрачки, боль в затылке в первый момент усилилась, а потом начала слабеть.
– Проснулся? – донесся голос Иржи. – А то я собирался тебя будить.
– Сколько времени? – он попытался повернуть голову.
– Девять пятнадцать. Пора вставать.
– Да? А почему у меня так болит голова?
– С похмелья, должно быть, – Чапек рассмеялся. – Мешать пиво с вином не всегда хорошо.
С усилием Семен перевел себя в сидячее положение.
Номер, который вчера не хватило сил осмотреть, по контрасту с коридором или пивной на первом этаже выглядел очень светлым. Поблескивали белые стены, желтые шторы закрывали окно. Пробивавшийся через него свет говорил, что на улице властвует солнечное утро.
– Иди, прими контрастный душ. Станет легче, – посоветовал Иржи. – Ну а если и это не поможет, то применим старое, еще дедовское средство.
– Какое?
– Похмелимся.
Душ Семен принимал долго и со вкусом. Ледяная вода сменялась кипятком, по телу бежали волны дрожи, выбивая из мускулов слабость, а из головы тяжелый, почти железный туман.
Ликвидировать его до конца не удалось, но из ванной Радлов вышел куда более бодрым.
– Ты выглядишь лучше, – заметил Иржи, уже полностью одетый. – Готов поесть?
– Э… да.
– Значит все в порядке.
Семен оделся, и они спустились вниз в кафе. Девушка за стойкой, та же самая, только с белыми волосами, улыбнулась и начала подавать, не дожидаясь заказа. Гости хозяйки пансиона получили по яичнице с ветчиной, по тарелке мюслей с молоком и по чашке кофе.
На первую ложку желудок отреагировал недовольным бурчанием, но затем повел себя нормально.
– Так вот… – проговорил Радлов, допив кофе. – Неплохо было бы сейчас поработать. Ты как?
– Я – против, – поспешно отозвался Иржи. – У нас нет ни оборудования, ни справочных материалов. Поэтому лучше погуляем. Посмотрим город, пока солнце светит. А то когда еще сюда попадешь?
Возражать Семен не стал, хотя подумал, что вряд ли получит удовольствие от бессмысленного хождения.
Они вышли на улицу. Свернули за угол, и поднявшееся над крышами светило ударило в глаза.
– Впору поверить, что лето скоро, – Радлов поднял руку, прикрывая лицо.
– Всего две недели осталось, – кивнул Иржи, и повел коллегу в сторону, противоположную той, откуда они пришли вчера.
Миновали здание, украшенное памятной доской с вывеской «Старая гимназия». Прошли бюст на столбе, изображающий деятеля, основавшего эту самую гимназию, и оказались на высоком откосе.
Он немного напоминал волжский в Нижнем, вот только река внизу была куда скромнее Оки или Волги, а склон занимали еще не покрывшиеся листьями плети винограда. Из клубившегося внизу тумана выступали кроны деревьев, похожие на кудрявые головы, видно было место слияния двух рек. А чуть выше по течению в одну из них впадала третья, самая маленькая.
– Влтава, Лаба и еще что-то, – сообщил Чапек. – Эх, красота…
– Да уж. Это те самые виноградники, что мы видели на стене в винарне? А замок где?
– Вон в той стороне, – Иржи махнул рукой на огромный собор, увенчанный часовой башней, – еще доберемся до него. Но для начала заглянем в этот костел. С обзорной площадки великолепный вид.
Подошли к собору. Проникли в низкую дверь. На лестнице Чапек согнулся, чтобы не врезаться головой в потолок. Когда каменные ступени закончились и начались деревянные, он распрямился, зато запыхавшийся Семен вынужден был остановиться, чтобы перевести дух.
Перебираясь с одного отрезка лестницы на другой, двое историков обогнули колокол размером с автомобиль. Оставили внизу несколько его меньших собратьев, и когда ноги Радлова начали дрожать, а сердце – захлебываться, вступили на обзорную площадку.
Несколько минут он приходил в себя, и только потом смог оценить открывшиеся взгляду красоты.
Место слияния трех рек отсюда было видно куда лучше. Справа блестели под солнцем красные крыши замка, центральный двор казался пятном из серой брусчатки. На восток тянулись городские улочки, на окраине поднимались дома современной застройки.
– И ради этого ты меня сюда тащил? – поинтересовался Семен. – Благодарю, но я думал, что здесь что-то особенное…
– А что не так? Все туристы сюда залезают, – Иржи немного смутился.
– Я не турист, вот в чем дело.
– Если не нравится высота, пойдем, заберемся под землю.
Спуск с башни дался много легче подъема, правда к его окончанию у Радлова начала кружиться голова. Перестала, когда выбрался на улицу, где было много теплее, чем за толстыми каменными стенами.
