– Если не нравится высота, пойдем, заберемся под землю.
Спуск с башни дался много легче подъема, правда к его окончанию у Радлова начала кружиться голова. Перестала, когда выбрался на улицу, где было много теплее, чем за толстыми каменными стенами.
Двое историков зашагали вдоль стены собора, огибая его по часовой стрелке. Прошли главный вход, запертый на замок. Иржи переговорил со скучавшей у очередной двери бабушкой в темном платье, и они вступили внутрь, на лестницу, ведущую на этот раз вниз.
В небольшом помещении царил лютый, свирепый холод, заглянувший откуда-нибудь из зимней Сибири и возжелавший остаться. А вдоль стен громадными валами лежали человеческие кости – берцовые, реберные. Кое-где торчали черепа, серые и гладкие, точно мячи.
– Мельницкая костница, – проговорил Чапек, нервно поводя плечами. – Она меньше, чем та, что у Кутной Горы, да и известна куда меньше. Но если там я чувствую себя спокойно, то тут мне не по себе.
Дневной свет пробивался через окно у потолка, в углах горели лампы, но все равно создавалось впечатление, что вокруг тьма. Черепа в массе костей лежали не просто так, с одной стороны они образовывали исполинское сердце, с другой – складывались в надпись на латыни «Смерть правит миром».
– Да уж, жутко, – Семен с трепетом услышал, как зашуршало эхо. – А еще – холодно. Пока не замерзли…
– …нужно отсюда уйти и выпить по стаканчику вина, – закончил фразу Чапек. – Целиком с тобой согласен.
Наверху Радлов с наслаждением подставил лицо солнечным лучам. Замерзшие руки начали отогреваться, а сумрачное впечатление, оставшееся от визита в костницу, понемногу рассеиваться.
Через сводчатый проход вошли в пределы замка. Пересекли двор, где туристы откуда-то из южной Европы слушали гида.
– Нам сюда, – и Иржи первым шагнул под алую вывеску с надписью «Винный погребок «Лобковиц».
В просторном зале с низким сводчатым потолком они провели несколько часов. В меню обнаружилось не меньше дюжины разновидностей местного вина. Попробовали все, начиная от молочно-белого и заканчивая черным и горьковатым, как кофе, с привкусом перезрелой сливы.
К концу дегустации Семен обнаружил, что соображает вроде неплохо, но на ногах держится не совсем твердо.
– Пять баллов, – заплетающимся языком сообщил Иржи подошедшему официанту, и завел с ним разговор на чешском.
Судя по мрачному лицу сотрудника погребка, речь зашла о чем-то не самом приятном. Отвечал он резко и отрывисто, без малейших признаков дружелюбия, в один момент даже сжал кулаки. Но закончилось все, к удивлению Радлова, спокойно. Их даже проводили до выхода.
– Позволь узнать, о чем вы беседовали? – поинтересовался Семен, когда историки вышли за пределы замка.
– О том, что сейчас мы платить не будем.
– Да?
– Нельзя было светить мою кредитную карточку, – сообщил Иржи. – Но я договорился, что платеж будет отсрочен на неделю.
– Каким образом?
– Не важно.
Они прошли мимо еще одной группы только подходивших к собору туристов, и вернулись к пансиону. Сразу бросился в глаза большой темно-зеленый вездеход «Хонда-Мартин», стоявший у самого входа.
– Хорошая машина, – заметил Чапек. – Вот поднакоплю денег и куплю такую же, только поновее. А номера, смотри, пражские.
Девушка за стойкой что-то затараторила, едва увидев постояльцев. А сидевший за одним из столов крепкий молодой человек с короткими темными волосами поднялся и сказал:
– Добрый день, господа. Именно вас я и жду.
– Нас? – недоверчиво поинтересовался Чапек, а Семен принялся озираться. От мысли, что их все-таки нашли, по спине побежал холодок, словно в костнице.
– Да, я из курьерского агентства «Вальдштейн». Сегодня утром был получен заказ на то, чтобы забрать двоих постояльцев пансиона «У пяти веселых монахов», живущих тут со вчерашнего дня. А потом доставить их и вещи в Раковник.
– Вещи? – словно эхо, откликнулся Радлов.
– Именно так, – кивнул молодой человек. – Заказ оформил в девять утра пан Мирослав Глум, а вещи я получил час назад на Вацлаваке от очень высокого лысого мужчины с родинкой на щеке.
– Ага, все в порядке, – кивнул Иржи. – Мы едем с вами. Только заглянем на минутку в номер.
– Тогда я жду в машине. Она стоит у входа, – и молодой человек вышел.
– Кто такой этот Глум? И кто отдавал вещи? – спросил Семен, когда они вступили на лестницу.
– Мирослав – сосед Купалова по дому и старый его приятель. А твои шмотки из «Красной розы» забрал еще кто-то из знакомых нашего шефа. Тот сделал все, чтобы нас не выследили. Одно непонятно – почему Раковник? Что мы забыли в этом крохотном городишке?
В номер зашли на несколько мгновений. Радлов взял лежавшие на тумбочке папки, и историки двинулись обратно. Внизу, в кафе, столкнулись с хозяйкой.
– Уезжаете? – осведомилась пани Ганна.
– Так точно, – почти по-военному отрапортовал Чапек. – Спасибо, что не дали нам пропасть.
– Ладно уж, – на властном лице хозяйки появилась улыбка. – Братишка знает, что я всегда помогу ему в проказах. Сам на седьмой десяток перевалил, а все балуется, словно малыш. Удачи вам.
– Благодарю. И вам тоже, – и Семен за Иржи вышел из пансиона.
Двигатель «Хонды» заработал, разом поднялись обе задние дверцы, изогнутые, точно крылья летучей мыши.
– Садитесь, – крикнул изнутри курьер. – Вещи там, на сидении.
Чапек занял место слева, Семен – справа. Взял в руки чемодан из серого тевлара, тот самый, что оставил в гостинице. Помимо вещей, внутри обнаружился блок памяти и белый конверт. Развернув его, Радлов вытащил листок бумаги, исписанный красивым, аккуратным почерком.
– Ого, записка, – сказал Иржи. – Похоже, от шефа. Он из поколения, еще не забывшего, что такое – писать от руки. Ну-ка, прочти.
«Привет, коллеги! – гласило послание. – Надеюсь, что к тому времени, когда сия эпистола дойдет до вас, вы будете еще живы. Ха-ха! Я позаботился, чтобы АСИ и прочие не нашли даже ваших следов. Курьер отвезет вас в Раковник. Там отправляйтесь к ратуше и ждите. За вами приедут. В блоке памяти – материалы по архиву Михнова дворца. В том месте, где вы окажетесь к вечеру, будут все условия, чтобы плодотворно поработать. До скорой встречи!».
Вместо подписи стояла одна-единственная буква «К».
– Теперь я спокоен, – заявил Чапек, откидываясь на спинку сиденья. – Шефу доверяю на сто с лишним процентов.
– Э, ну-ну, – только и сказал Семен.
«Хонда» меж тем выехала за пределы Мельника. Мелькнул на горизонте откос с торчавшей над ним башней собора, и пропал из виду. Потянулась узкая дорога, с обеих сторон обсаженная лесом.
