– Джентльмены! – маленький человечек приветственно всплеснул руками, – Честь видеть вас! Сэр Гамильтон не дождётся встречи с вами, господа!
– Не имеем привычки заставлять людей ждать, – ответил Истериан, отжимая себя на ходу так, что вода стекает бурными потоками.
Посланный Гамильтоном Рокфеллером представитель это мимо глаз не пропустил:
– В таком виде появляться у сэра Гамильтона нельзя – получите новую одежду на месте, – и указал на приветливо распахнутые двери кареты, – Прошу.
Скажу сразу: рессоры у этого экипажа значительно лучше, чем у сантибов.
Глава VI
Последний аргумент
Карета, как оказалось, домчала нас до ипподрома. Вполне понятно: Рокфеллер – большой любитель скачек, имеет много собственных скакунов и жокеев, а его ставки порой превышают годовую прибыль некоторых крупных предприятий. Гамильтон богат настолько, что ему попросту некуда тратить деньги.
Здание ипподрома – громадный сине-белый блин, плюхнутый в центр города неаккуратным проектировщиком. Выглядит он до того убого, что глаз на нём не задерживается даже вопреки его циклопическим размерам. До реконструкции он выглядел в разы любопытнее. А реконструкцию устроил всё тот же Рокфеллер.
Ранним утром никого нет – основные забеги пройдут много позже, часов через пять-шесть, а сейчас вовсю носятся скакуны с богатыми спонсорами, готовыми платить за аренду ипподрома в качестве тренировочного манежа. Такие, как например, в который раз упомянутый сэр Гамильтон. Собственное ложе у него уж точно есть, и его никто, даже имея солидные денежные средства, снять не может.
– Прошу, джентльмены, – помощник миллиардера отворил дверцу, выпрыгнул наружу и повлёк нас за собой, – Ваша одежда уже прибыла.
Интересно кстати, как они узнали размер, когда успели скроить, если только не пользовались уже готовыми костюмами, что для уважающего себя человека, а тем более такого богатого, крайне несолидно! Времени с тех пор, как мы мокрые, словно два лосося, выбрались из Азметы прошло не больше десяти-двенадцати минут.
Нас повели не к главному входу, а к еле заметной дверце за толстенной колонной. Дверь выглядит неброско, но за ней оказался шикарнейший коридор, освещённый многочисленными бра в виде бегущих из стен лошадей. Рокфеллер, быть может, и помешенный, но смотрится здорово. В конце коридора лестница наверх, но до неё мы не успели дойти, свернув на полпути в маленькую комнатку. Совершенно пустое помещение содержит всего только вешалки с новыми костюмами.
– Джентльмены, прошу сменить вашу одежду, полотенца здесь же. Не торопитесь – время терпит.
Посыльный ушёл, давая время примерить фраки. Зачем нам парадные костюмы – не на званный ужин, вроде, идём. Но если вдруг Рокфеллер предложит продолжить беседу в некоем светском обществе в его домике за городом, я моментально откажусь. Плевать на ожидаемое недовольство сэра банкира.
А костюмы-то оказались только-только из ателье, это видно даже невооружённым глазом…
– Господа, – повлёк нас за собой субтильный человечек, когда мы вышли из тесной комнатушки. За сваленной в угол грудой мокрых тряпок тут же нырнула пара служанок.
Я от безделья и скуки уставился себе под ноги и стал считать ступени. Их оказалось ровно тридцать до широкой площадки, от которой шло ветвление вправо и влево. Оба направления ведут на разные края одного большого ложа.
Когда мы выбрались из коридоров на свежий воздух, мне в глаза сразу бросилось изменение неба: чёрные тучи разошлись, пропуская тонкие лучи солнца. Золотые шпаги пронзили серую массу, сея свет и тепло – редких гостей осеннего Гольха, впрочем, как и зимнего, и весеннего, и летнего.
Не узнать сэра Рокфеллера было бы сложно: на троноподобном кресле сидит избалованный хорошей жизнью немолодой уже дядечка, с ленивой улыбкой следящий за несущимися во весь опор скакунами. Коротковолосый, невысокий, с глубочайшими морщинами на бледном лице, мелкими ушами, толстым носом и словно топором обрубленным подбородком. Одетый в глянцевый серый пиджак, стоимость которого явно больше стоимости пары лучший скаковых лошадей, с эффектным громоздким перстнем из чёрного золота, в брюках отличающихся и тоном, и материалом от пиджака сильнее, чем ценой, и блестящих лакированных туфлях, к каждому из которых, я уверен, прикреплено по персональному чистильщику, готовому сдувать пыль прямо на ходу.
Его окружают семь охранников, суровых таких мужчин с оружием на поясах. С первого взгляда я принял их за сантибов из-за сходства серых плащей и головных уборов, но, при внимательном рассмотрении, легко разглядеть отсутствие воротников, а на головах у них не высокие фуражки, а цилиндры с очень узкими полями. Лица у ребят почти одинаковые…
Наш провожатый быстро направился к хозяину докладывать о нашем прибытии.
Рокфеллер, кстати говоря, явно крайне рад нас видеть – его лицо так и светится от счастья, когда живые, совсем молодые глаза престарелого богача обнаружили нас. Человек жизнерадостный, чего никак не ожидаешь от работающего десятки лет с сухими и громадными цифрами банкира. Я всегда считал, что эта волокита и строгость убивают в людях чувства и эмоции.
– Достопочтенные господа Август Хромер и Истериан Шорш! – Гамильтон встал и двинулся нам навстречу широкими шагами, издали начиная тянуть руку для рукопожатия.
– Сэр Гамильтон Рокфеллер, – Истериан первым уцепился в пятерню банкира.
Затем настала моя очередь:
– Сэр.
– Ты можешь быть свободным, Кларк, благодарю тебя, – отпустил помощника сэр Гамильтон, – Мы пока побеседуем с господами, кстати, присаживайтесь!
Нам с Истером пришлось занять места по соседству с троном Рокфеллера, который тут же продолжил звенеть молодым чистым голосом, чудом сохранившимся к его годам:
– Сразу хотел бы поблагодарить вас за помощь в предотвращении ограбления Банка. Вы спасли не только хранящиеся там капиталы, но и, что гораздо-гораздо важнее для Альбиона, его репутацию!
– Мы сделали лишь то, что положено любому патриоту, – нескромно ответил Истер.
Рокфеллер улыбнулся:
– Не каждый патриот способен управиться с демоном!
– Мы самые старательные, – у меня как-то неловко выходит маскировать своё дурное настроение.
– И ваше старание будет соответствующим образом вознаграждено! Авторитет Банка и экономики нашей страны – вещи крайне важные, и за их непоколебимость полагается платить звонким ялером. В эпоху массовых разрывов торговых, экономических и просто товарищеских отношений между странами мы не желаем попасть под эту эпидемию. Та же Каледония, вопреки всякой логике, рвёт отношения со всеми подряд! На Континенте происходит деление на множество мелких экономических лагерей и у Альбиона есть все шансы стать связующим звеном между ними при соответствующем уровне доверия.
– Дружить со всеми сразу не получиться.
– Вы правы, сэр Хромер, – согласился Рокфеллер и разгладил морщины на лбу, – Придётся выбирать тех, отношения с которыми принесут результат. Это как с лошадьми…
– Интересно… – подпёр руками подбородок полукровка.
Гамильтон просиял, найдя благодарного слушателя:
– Да, как с лошадьми! Мы ставим ставки и ждём результата, ставка может и сыграть, и не сыграть – тут важны сотни факторов, как очевидных, так и непредсказуемых! Явный фаворит может оступиться, а извечный статист – вырваться вперёд.
– А на кого поставили бы вы? – я позволил себе откинуться в кресле.
Сэр Рокфеллер серьёзно задумался, поджав нижнюю губу и опустив подвижные брови. Вопрос он, без сомнений, не раз обдумывал:
– Рысак Каледония неплох, но перекормлен овсом, а вот Варгна и Финдалия [15] амбициозны, да и жокеи у них великолепные! К счастью, имея деньги, можно сделать две ставки!
– Даст Бог, они не сломают ноги до финиша…
– Ваша правда, сэр Хромер, случайности столь часты, что их никак нельзя сбрасывать со счетов.
Мимо пронеслись сразу три скакуна, идущих нос к носу. Рокфеллер не стал скрывать своего удовольствия и эмоционально включился в процесс, забыв про нас на несколько секунд, пока не наметился явный лидер в троице. Затем он обратился к Истеру:
– Вы, сэр Шорш, я знаю, не прочь сделать ставку иной раз…
– Ну, – Истериан осторожно скосился в мою сторону: трата денег на скачки – одна из самых вредных привычек кутящего полукровки, – Не назову себя заядлым любителем, но стараюсь в меру финансов не пропускать заезды.
– Ставите на кого-то одного?
– Нет, не имею строгих предпочтений – ставлю всякий раз по-разному. Сторонюсь явных фаворитов, предпочитаю, что называется, «тёмных лошадок». Это азартнее!
Сэр Рокфеллер провёл языком по зубам, одновременно убрав радость с лица. На слова моего друга он имеет своё мнение:
