Сейчас чекиста особенно интересует деятельность самопровозглашенного медика. Официальная наука отрицает, провозглашая его шарлатаном.
И можно бы на этом остановится, но Алексей на собственной шкур узнал, что только шарлатанством здесь не обошлось. Простой массаж дал ему облегчение. Но не будет ли лекарь вреден для их подопечного?
Миша предельно искренне в пределах своих компетенции рассказывал о своей полулегальной работе и частной жизни. Нельзя дать возможность чекисту заподозрить собеседника!
Острые вопросы и попытки раскрыть тайные стороны лекарского дела выливались в веселую болтовню. Всем бы так повеселится!
Ближе к ужину из спальни выскользнул охранник и в полголоса сообщил:
– Проснулся, требует экстрасенса.
Миша отложил кружку, извиняюще покачнул головой и отправился к Брежневу.
Тот сидел на кровати и зевал. При виде лекаря оживился:
– Ну, ты меня усыпил. Уснул так, из пушки не разбудишь. И самочувствие хорошее.
Миша улыбнулся. Уже по внешнему виду было видно, что генсек прекрасно себя чувствует, и здоровье, для его лет, совершенно не беспокоит. На всякий случай, взял его за запястье, прослушал пульс.
Брежнев хмыкнул:
– Смотрю я тебя и не пойму. То ты отрицаешь официальную медицину, то ведешь себя, как обычный врач.
– Главное, чтобы ваше здоровье было крепким, Леонид Ильич, – пояснил Миша, – а все остальное от лукавого.
– Хорошо! – крякнул Брежнев, довольный словами экстрасенса. Помолчал, поинтересовался: – У меня с голосом проблемы. Говорю хуже, не все слова выговариваю. Да и с памятью становится все хуже. Поможешь?
– Поможем, – согласился Миша, – за неделю улучшим, хотя первые признаки будут видны уже сегодня.
Брежнев поблагодарил.
– Пойдем ужинать, – предложил он, – а там посмотришь меня.
Миша согласился. Кажется, они нашли взаимоотношения и начали работать. А, значит, первый шаг сделан.
Глава 19
В понедельник Брежнев со своей свитой выехал из Завидово в Москву. За трое суток он явно посвежел, окреп и стал лучше говорить. Люди, не знакомые с деталями жизни генсека в эти выходные, решили бы, что погода оказала на него целебное воздействие.
Но близкие к нему подчиненные знали гораздо лучше – за эти дни их шефа поднял экстрасенс. Теперь уже никто не называл его шарлатаном или относились к нему пренебрежительно. Не важно, кем считают его медики, важно, что он умеет делать.
Сам Брежнев с удовольствием прохаживался по Завидово, чувствуя, как ему стало легче ходить. И разговаривать с встречающимся. Язык перестал заплетаться, слова начали легче выговариваться и не теряться в глубинах памяти. Как здорово быть здоровым!
По этому случаю, Брежнев решил поехать сам, на «Форде», к отчаянию охраны. Они даже робко попытались возразить, правда, без особых результатов. С ним отправился и Миша. Его совершенно не интересовали проблемы Брежнева с ГАИ или авария. Другое дело – ссориться с государственной структурой. Впрочем, с высоты своего положения, Брежнев и на это хотел плевать. На довод лекаря, что ему надо выехать еще в воскресение, поскольку в понедельник у него рабочая смена в кочегарке. Ведь существует Трудовой Кодекс и он может серьезно пострадать.
Брежнев правильно понял, что лекарю необходима помощь. Он лениво возразил, что он, кажется, уже взял его на работу к себе и поможет перейти с работы на работу. Или Миша не доволен такой должностью?
На самом деле Миша уже забыл об этом под влиянием коньяка (как бы), о чем ему простодушно сообщил. Не надо выглядеть слишком умным и хитрым в глазах главного начальника в стране. Новая же должность же его вполне устроила. Но в кочегарку он все же позвонил и выслушал недовольство Митрича. Речь шла не только о том, что завтра опять придется работать кому-то из Ичей вместо ленивого напарника. Втроем они хорошо сработались, и работали хорошо, и пили… а теперь опять появится проблема поиска третьего хорошего кочегара. В конце Митрич уже просто попросил еще раз подумать и остаться в кочегарке. У них была такая работа…
Миша не ответил на эту мольбу (новый анекдот – хронопутешественник из ХХII века мечтает о месте кочегара захудалом предприятии), зато сообщил, что в ближайшее время в качестве отступного поставит три бутылки водки.
Это в какой-то мере удовлетворило Митрича. Все же требования у немолодых мужчин удивительно скромны – выпить и закусить. У той же Светы, при всех ее маленьких запросах, список необходимых потребностей будет огромным и разнообразным.
– Миша, я уже не понимаю, как я без тебя сохранял свое здоровье, – признался Брежнев, садясь за руль «Форда» и показывая на соседнее переднее сиденье, приказал: – хотя ты и массажист, но теперь все медицинские процедуры проходят только после твоего одобрения. Пусть скулят и подвывают. Издам специальный приказ, здоровье дороже, чем чьи-то требования.
Брежнев подумал и решил:
– Поедем сначала в Кремль, там я лично представлю тебе Чазову, а затем всему медицинскому персоналу, – решил Брежнев и предупредил, – хотя ты будешь находиться в штате Четвертого управления – не будем вносить путаницу в структуру аппарата – и соответственно получить зарплату у них, но подчиняться станешь напрямую мне. И потому все эмоции Чазова все-таки к тебе не относятся. Понятно?
– Понятно, – несколько озадачено сказал Миша. Он, конечно, понимал, что к медикам он попадет незваным гостем типа татарина и был готов к этому. Никто не захочет подпускать к сиятельному телу и делится влиянием. Но, то что к этой ссоре его будет подталкивать сам генеральный секретарь… Не доволен эффективностью работы или просто исходит из принципа разделяй и властью?
Хотя, разумеется, такая поддержка сверху будет ему нужна в любом случае. Давление медиков будет очень сильной, особенно по началу. И если он окажется один без руки какого-либо влиятельного чиновника, – стопчут.
– Остальные медики тебя вообще никак не затрагивают. Ты будешь заместителем Чазова и в какой-то мере только он будет тебе указывать. А по большому счету и он сто раз подумает, потому как сразу узнает, что ты моя прямая номенклатура.
В здании на Старой площади Брежнев прошел в свой кабинет и сразу же позвонил к Чазову.
– В выходные в Завидово поохотился. Даже в три захода, – ответил он на вопрос медика, – здоровье было удивительно хорошее. Ну тебе, наверное, уже сообщили, – он откровенно ухмыльнулся.
Ответив еще на несколько вопросов и обсудив кое-какие мелочи, перешел к самому главному:
– Я тут подобрал себе массажиста. Оформи его у себя, но не командуй, это мой личный работник. Нет, речь идет не о недоверии советской медицине, а о том, чтобы меня наконец-то нормально лечить, а не проводить формальные процедуры. И что неграмотный, я зато все выходные нормально провел, особо не оглядывался на состояние тела. Этого достаточно. На счет оформления – это приказ. Имей в виду – я могу сам все сделать, не хочу тебя в дурацкое положение ставить. Посиди, остынь, потом поговорим, решим появившиеся вопросы.
Брежнев отключился, о чем-то подумал. Вел он себя спокойно, не нервничал, видимо, общение с Чазовым не вызывало у него ни особой неприязни, ни особой тревоги. Спросил у Миши как бы между прочим:
– Ты ругаться с сослуживцами умеешь? А говорить слово нет? Замечательно.
Миша ответил положительно на оба вопроса. Раз генсек так решительно решил поставить его в ряды кремлевской медицины, с какой стороны он должен дрожать?
– Чазов – мужик хороший, но иногда его заносит, уходит в формальные дебри, – пояснил Брежнев, – а в остальном с ним можно общаться. Он понимает, что главное для него – организация моего лечения, а все остальное – от лукавого.
Он положил трубку телефона и то ли задумался, то ли задремал, давая организму передышку от быстрого для него ритма жизни. В этот момент, когда генсек расслабился, стало четко видно, что он уже стар, а здоровье его слабое. И что ему по большому счету надо не руководить страной, неэкономно сжигая себя, а заниматься внуками и семьей, где тоже проблем хватало.
