же ей ничего то́лком не сказал? Верно? Типа, надо расстаться и все. Жестоко, Андрюха это. Жестоко. Она, наверное, сидит и ждёт все равно. Причина ей ведь не известна. Страдает, мучается. Разве заслуживает она?
— Понимаю… — Братец совсем загрустил. — Алка… она хорошая. Я ее на празднике ещё зимой заметил. Вот только к лету что-то вышло у нас. Встречаться начали тайком. Не сильно все это приветствуется. В Зеленухах своих девок навалом незамужних. А тут видишь, Клавка…
— Во-о-о-о-от… — Я решительно махнул ложкой, будто гусар шпагой. — Надо облегчить алкины страдания.
— Да! — Переросток тоже стукнул кулаком по столу, вдохновляясь моим запалом, — Поеду и скажу. Все скажу. Мол, прости, разлюбил. По роковому велению судьбы не быть нам вместе.
— Стоп! — Энтузиаст хренов. Понесло его теперь в другую сторону. — Так нельзя. Девки, они странные. Если говоришь, не люблю и вместе мы не будем, для них это самый сильный стимул добиться обратного. Нет. Надо сделать так, чтоб Алка сама от тебя отвернулась. По своему желанию. Сечёшь? Будь джентльменом. Тем более, задатки уже есть.
— Эх… — Андрюха выглядел совсем расстроенным. — Секу. Наверное. Ладно, что-то придумаем. Ты же поможешь?
— Конечно! Андрюха, конечно помогу!
Братец потянулся через стол, а сидели мы по разные концы, и сжал мое предплечье. Типа, знак благодарности.
Я же удовлетворённо подумал о том, что маленькая часть проблемы, вроде как, решена. Благодаря моей жертве и окончательной потери репутации, братец так проникся, что и Клавку бросит, и с Алкой мириться не станет. Отлично! Двигаемся дальше. Теперь надо сообразить, как мать с отцом состыковать. Но сначала, надо его в товарный вид привести. На такого лоза, каким он сейчас выглядит, никто не поведется.
А еще, исходя из слов дядьки, завтра надо заняться подготовкой матча. Устроим первую тренировку. Буду морально и физически готовить девок к мероприятию, которое они не просто на всю жизнь запомнят, но и внукам рассказывать будут. Если не постесняются, конечно.
Опять утро. Опять орет, надрываясь, как в последний раз, долбаный петух. Опять Зеленухи. День сурка какой-то. Замкнутый круг. Я бы даже сказал, девять замкнутых кругов своеобразного колхозного ада, по которым мне ещё предстоит ходить не раз, потому что на данный момент пребывание мое в этом трижды распрекрасном месте затягивается. Вообще начинаю думать, что тело Жорика Милославского выбрано было вселенной только ради Зеленух.
Данте, когда писал свою "Божественную комедию", явно не тем вдохновлялся. Ой, не тем…Отвечаю. Сюда его надо было, в Зеленухи. Чтоб точно прочувствовал, каково это.
Ольга Ивановна одна сто́ит всей демонской братии. Ей Сатану на перевоспитание отдай, так тот будет бежать, не оглядываясь. И плакать. Нет. Рыдать, отбиваясь от соседки, которая сто процентов пристроится сзади, подгоняя его своим великим и могучим.
Есть подозрение, она ночами не спит, соображает, куда бы ещё сунуть свой нос, чтоб им там поковыряться.
Странно, кстати… Что-то со вчерашнего утра ее не видел. С нашей ссоры, когда высказал все мысли по поводу поведения деревенских. Даже вечером не появилась, когда мы с Андрюхой пришли. А это уж вообще настораживает. Как она сдержалась? По идее, в первых рядах должна была братца встречать. Такой повод поглумиться.
Походу, сидит, замышляет, как снова Жорика дураком выставить. Опасное это дело. Лучше бы здесь, на глазах терлась. Все спокойнее.
Вообще, я сделал вывод, у них с Зинаидой Стефановной соревнование. Отрави жизнь ближнему своему. Вот так оно называется. Можно, в принципе, и дальнему, главное — отрави.
Да уж… Скажи мне кто-то прежде, что я буду испытывать на своей шкуре все прелести деревенской жизни, никогда бы не поверил. А был бы бухой в этот момент, так и в морду бы дал. Чтоб не трындели. Я уж не говорю о переселении душ и путешествие в прошлое.
Нет, среди наших знакомых имелись извращенцы, которые платили немалые, кстати, деньги, ради возможности окунуться с атмосферу, сильно отличающуюся от привычной. Так называемый экстремальный туризм. Их отвозили куда-то в тайгу, выкидывали с вертолета. С собой было оружие, немного жратвы и на десятки километров ни одного населенного пункта. Но такая блажь в основном била в голову тем, кто в силу своего образа жизни людей уже видеть не мог.
У отца, например, друг, один из наикрутейших психологов Москвы. Константин Львович. Вот его вполне можно понять. Каждый день сидеть и слушать власть имущих шизиков, которые вываливают ему на голову свои параноидальные мысли. Там такое у них с мозгами происходит, Фрейд ужаснулся бы, а потом скромно попросился бы в психушку. Час консультации Константина Львовича сто́ит очень дорого, даже в моем понимании. Меня бы, к примеру, жаба задавила за свои бабки про своих же тараканов рассказывать. Можно просто поехать в клуб и хорошенько оттянуться. Толку гораздо больше.
Но в любом случае, на хрен дорогих, в полном смысле этого слова, клиентов не пошлёшь. Вот Константин Львович людей, и это вполне понятно, тихо ненавидел. Сколько раз отцу жаловался. Говорил: " Серёга, если бы ты знал, какая муть голубая в головах у наших чиновников и бизнесменов…" Естественно, ему недельку среди медвежьего говна побродить, с белочками побеседовать и дятлам на жизнь пожаловаться — самый наилучший отдых. А главное — рядом нет ни одного прямо ходящего, который способен слова в предложения собирать.
Меня же наоборот никогда не тяготили бабки. С чего бы? Я всегда считал, их наличие — самое прекрасное, что могло со мной быть. Деньги — это свобода. Много денег — много свободы. Тем более, когда оно с рождения так сложилось. А теперь…
И не смоешься из Зеленух в силу новых обстоятельств. Обложили со всех сторон. Там — отец с матерью. Тут — Наташка… Не знаю, почему снова в голову пришла именно она, но точно, стерва, неспроста. Может, приворожила меня… А что? Зеленухи прокляты, Наташка порчу наслала. Иначе, почему эта девчонка у меня из мыслей не уходит. Постоянно там трется. Сучка… Я бы не сказал, будто красивее не видел. Видел. Всяких.
Открыл глаза, прислушиваясь к звукам в доме. Наверное, от стресса, пережитого прошлым днём, а стресс был немаленький, что уж скрывать, спал, как убитый. Глянул на часы. Девять утра. Это я чего-то прям расслабился. Даже не слышал привычной суеты, которая всегда сопровождает уход дядьки, тетки и Машки. То-то петуха так растаращивает. Покоя, наверное, нет, что кто-то спит в столь позднее по его меркам время. Чувствует, гад, меня на расстоянии.
Куда, кстати, каждый день
