А производитель, как это ни банально, должен производить, а не думать о том, как, кому и за сколько продать свой продукт. Это и отвлекает от работы, да и распыляет силы и возможности. В свою очередь, как утверждал Нечай, он сможет найти и купцов и посредников, как и быстро договориться о помещениях, благо оппозицию хорошо проредили, образовался немалый запас площадей, ранее принадлежавший боярам-отступникам, так что пусть этим и занимается княжий тиун. Я же по такой договоренности получал только тридцать процентов от прибыли, но при этом почти ничего не делал.
Как в этот концерн тиун будет привлекать таких уже избалованных по местным меркам промышленных магнатов, как Дарен, проблема Нечая. Впрочем, я был уверен, что этот товарищ справиться. Почему я не сторговал себе большую долю? Как не смешно и пафосно, но из-за чувства патриотизма и немного чтобы потешить свое самолюбие – быть причастным к формированию бюджета княжества. Я был уверен, что образующаяся структура очень быстро при государственном протекционизме станет самой прибыльной на Руси.
Была еще одна хитрость с моей стороны, чтобы не зависеть от процента в будущей корпорации. Это алкоголь. История знает множество примеров того, как люди обогащались только лишь на продаже алкогольных напитков, а они у меня просто великолепны, да никто не делает таких ни на Руси, ни в других регионах освоенного мира. Даже европейцы еще не подошли к процессу производства своих виски и бренди со шнапсом, не говоря уже о том, какое разнообразие напитков я уже сегодня могу производить. Только бы не споить Русь, но на то нужно прививать и культуру пития. Европейцы, как ни пьянствовали, но эволюционировали свои финансовые и производственные системы.
Кроме того, сельское хозяйство у меня никто не забирал, а только на нем я собирался иметь сытую и даже богатую жизнь. Да и мог сам заниматься торговыми отношениями, но не больше десятой части от объема. Были и два производства, которые я пока не собирался отдавать на откуп Нечаю. Это компасы, в деревянных корпусах со стеклом, и часы. Это уже приноровился мастерить приборы Натан – единственный человек, кроме князя, которого я посетил, будучи во Владимире. Прожженный купец и ремесленник меня долго убеждал, что он все просчитал и собирается выстроить целую систему введения новых товаров на рынок.
Хотелось бы пообщаться с Лисом, и я бы это сделал обязательно, но своего молодого да раннего, подающего надежды управляющего, я отправил за границу, так сказать, на стажировку. Лис, по идее, уже должен был вернуться, но это не сесть на самолет и в тот же день быть на месте, так что подождем.
Наутро второго дня перехода в Суздаль, нас нагнали обиженные Филипп и Ермолай, уже менее молчаливый. Так что, после недолгих упреков, мы ехали бок о бок в поместье.
По прибытию в суздальское поместье, нас встретила суета и даже, как казалось, хаос, но, при близком рассмотрении, он все же был организованным процессом. Все куда-то шли, четко и уверенно, каждый человек знал свое дело и место в сложной системе хозяйства поместья. Мне даже понравилось, что не было пышных встреч и оваций. И угодливый ранее Симеон был занят делом и руководил сложным процессом посевной, которая явно заканчивалась, так как были видны вспаханные поля с обозначениями на деревянных табличках о культурах, посаженных там.
Расположившись в усадьбе, которую не занял тиун, хотя мог, что подняло его рейтинг в моих глазах, я всполошил слуг. Так расслабились три бабы и два мужика, которые смотрели за домом и двором, что не оказалось и нормальной еды и достаточно сена и овса для коней. Вот они то и стали той ложкой дегтя в бочке меда. Так, для острастки, чтобы не перехвалил Симеона.
Между тем, в усадьбе решались проблемы. И я понимал, сколько пришлось потратить нервов Симеону, чтобы не распустить селян, а организованно провести посевную. Так что тиун, наконец, смог проявить себя и заслужить себе постоянное место работы, о чем я торжественно и сообщил.
Отдельного внимания заслуживает воинская школа в суздальском поместье, которая ширилась и разрасталась. Тут первенство было отдано берендеям, в частности, заправлял всем Курутай и его клан. За их счет и, частью, княжеский, шло снабжение и обеспечение воинского учебного заведения. Участники масштабных событий прошлого года, эти люди не продали ни одной единицы оружия из трофеев, а все пустили на нужды школы, в которой, впрочем, учились не только берендеи, но и славяне, как и наставники, были из унжанской школы наполовину с местными воями, все только с боевым опытом. И пусть молодняка в школе было семь сотен, реализация такого масштабного проекта заслуживает всяческого одобрения. Поэтому, я попросил у тиуна по возможности помогать этому важному и полезному делу.
Берендеи показали себя как храбрые и умелые воины и такой род войск, как тяжелая конница, да при некоторых новшествах, может, на данном этапе развития воинского дела, решать исход любых сражений. И представители этого разделенного народа, который должен был кануть в лету, больше имели предрасположенность быть именно тяжелыми всадниками.
Были и новшества в экипировке всадников. Это небольшие арбалеты, которые можно было использовать при сшибке. Расстояние убойной силы было не велико и составляло до сорока метров, не стоило ждать от маленьких арбалетов большего, да и такого эффекта смогли добиться благодаря использованию в конструкции стали. Можно было бить врага, когда потеряешь рогатину, или перед сшибкой, благо удобное седло позволяло быть устойчивым верхом. А пара арбалетов крепилась на конструкции, монтируемой в новое массивное седло, и они не мешали при перемещении, да и весили мало. Так что тяжелую конницу мы усилили и сделали еще более боеспособной при сшибке.
И, да – второе мое «изобретение» это то самое новое седло, цинично содранное из образца XV века. Подобные седла уже имеются в продаже, но основным покупателем стали всадники же суздальской школы, по достоинству оценив преимущества девайса. Тем более, что производство находилось именно в суздальском поместье, так как именно здесь было первоначально развито кожевенное ремесло.
Через два дня достаточно напряженной работы в поместье, отправились далее, уже домой. За эти два дня я проявлял необычайную работоспособность, уезжая рано утром и возвращаясь за полночь. Я общался и с соседями, выделяя им небольшое количество моего посевного зерна, посещал воинскую школу, проводя что-то вроде экзамена, пусть и не по воинскому искусству, но по медицине, обозному делу, тактике и стратегии. Проверил я и ремесленников, рядовичей, съездил даже в Суздаль, где