деньги. Это всего блатного общества киевского деньги.
– А мне плевать, – пожал Сашка плечами. – Деньги те ворованные да кровавые, так что не рассказывай мне сказок, как меня найдут и порежут, а лучше скажи, где тайники. Сразу говорю. На бугаев своих не надейся. И вообще ни на кого не надейся. В доме только мы двое.
Рассказывая ему все это, Сашка снял со шкафа чемодан и, сунув под подоконник кочергу, сдернул его. Под доской обнаружилась жестяная коробка, в которой парень нашел кучу разных драгоценностей. Поставив ее на чемодан, уже лежавший на столе, Сашка достал кинжал и, вздохнув, направился к пожилому.
– И почему люди никогда доброго отношения не понимают? – с деланой обидой спросил он, одним движением распарывая на главаре одежду.
– Стой! – пожилой вздрогнул, когда сталь коснулась его тела. – В углу, под половицей еще один тайник. А третий в комнате, – он кивнул в сторону, где никого не было. – На дверь сверху посмотришь. Там доску отковырнуть надо.
– И что там будет? – насторожился Сашка.
– Камушки. Вынимали из цацек, если они шибко приметные были, – вздохнул главарь, с ненавистью глядя на парня.
– Вот и ладно, – кивнул парень. – Зато мучений не было и в гробу будешь как новенький, – усмехнулся он, всаживая кинжал мужчине в грудь.
Выпотрошив все тайники, он обыскал тела и, убедившись, что ничего ценного не осталось, занялся самым главным. Поиском того, в чем удобно было бы перевозить добычу. Тащить с собой приметный чемодан Сашка не собирался. Быстро вытряхнув из шкафов содержимое, парень нашел обычный солдатский сидор и, весело хмыкнув, откинул крышку чемодана.
– Это я удачно зашел, – присвистнул он, разглядывая его содержимое.
На две трети этот большой ящик был наполнен купюрами. Аккуратно расправив сидор, Сашка начал перекладывать наличность. Опустошив чемодан, он сунул в сидор коробки из тайников и, завязав горловину, оторвал от рубашки жилистого солидный кусок. Теперь нужно было избавиться от всех следов своего пребывания в этом доме. Методично переходя из комнаты в комнату, он протирал все, чего касался. Спустившись на первый этаж, он проделал там те же манипуляции и, прихватив из кухни керосиновую лампу, вышел на крыльцо.
Пройдя к кустам, он полил керосином камень, на котором сидел, и, отходя к калитке, заливал пахучей жидкостью все свои следы. Оказавшись на улице, парень размахнулся и швырнул лампу через забор. Потом, поправив лямку сидора, зашагал к вокзалу. Добравшись до одинокого фонаря, Сашка достал из кармана часы и, откинув крышку, удивленно хмыкнул:
– Это я лихо погулял. Четыре часа утра. Блин, поспать бы не мешало. А то буду весь день с дурной башкой ходить.
Добравшись до вокзала, парень свернул в примеченный еще утром сквер и, устроившись на скамейке, сунул под голову сидор. До рассвета было еще немного времени, так что отдохнуть он успеет. С этой мыслью Сашка и отключился.
* * *
Лениво лузгая семечки, Сашка сидел на скамеечке у стены здания вокзала и краем глаза наблюдал, как тройка мутных личностей сновала по перрону, шаря взглядами по чемоданам отъезжающих. Основное их внимание было сосредоточено на группах мужчин. Глядя на эти потуги криминала найти виновника большой беды, случившейся в их среде, парень вспоминал события прошедших суток и растерянно крутил головой, не веря, что все это дело его рук.
Действовать так стремительно и безжалостно было не в его характере. Да, рохлей он никогда не был, но и кровь словно воду не проливал. А тут настоящая машина для убийства, а не человек. И самое главное, что он не испытывал никаких угрызений совести. Словно так и должно быть. Испустив очередной вздох, он покосился на свои мешки и, достав из корзины бутылку с квасом, сделал пару больших глотков. До поезда оставалось еще два часа, так что он был просто вынужден набраться терпения.
«Шестерки» быстрым шагом прошли мимо него, окинув парня внимательными взглядами. Равнодушно посмотрев на них, Сашка отвернулся и не спеша развернул газету. Пора было начинать изучать местные правила правописания. Знание разговорного языка – это одно, а вот умение грамотно писать совсем другое. Криминальная тройка остановилась в десятке шагов от его скамейки и принялись о чем-то переговариваться, то и дело бросая на парня быстрые взгляды.
Их тихую перепалку прекратило появление полицейского патруля. Судя по всему, Сашкина выходка доставила неприятности и служителям закона. Увидев полицию, «шестерки» разом замолчали и, развернувшись, потопали в конец перрона. Сашка, перелистнув газету, краем глаза продолжал наблюдать за полицией. Троица служителей закона, крепкие мужики в белоснежных кителях, неспешно прошествовали вдоль перрона, окидывая собравшийся народ быстрыми, цепкими взглядами.
Заметив Сашкин шрам, они быстро переглянулись, и десятник, подойдя к скамейке, громко откашлялся. Аккуратно свернув газету, парень вскинул голову и, не вставая, вежливо поинтересовался:
– Чем могу быть полезен, мсье ажан?
– Чего? Какой еще ажан? – растерялся десятник.
– Ажан – это французский полицейский, – все так же вежливо пояснил парень. – Прошу простить мне мою ошибку. Я недавно приехал в страну и еще путаю некоторые слова.
– Вы француз? – окончательно растерялся полицейский.
– Именно так, мсье, – кивнул Сашка и, достав документы, протянул их полицейскому. – Прошу вас. Можете убедиться.
– Ага, благодарю, – беря себя в руки, закивал десятник, осторожно забирая бумаги.
Быстро пролистав их и увидев, что в стране Сашка находится всего неделю, он сразу успокоился и, возвращая документы, уточнил:
– Собираетесь уезжать?
– Именно так, мсье, – кивнул Сашка, убирая бумаги. – Показать вам билет?
– Нет-нет. Я вам верю, – отмахнулся десятник. – Счастливого пути, – пожелал он, отходя от лавки.
– Благодарю вас, мсье, – улыбнулся в ответ Сашка, вежливо приподнимая свой картуз.
Этот головной убор он приобрел на рынке, куда ходил несколько часов назад за продуктами в дорогу. Билет второго класса не давал ему доступа в вагон-ресторан, так что о питании в дороге имело смысл позаботиться заранее. Что он и сделал, накупив всего и побольше. И не важно, что еда была простая. Зато вкусно и сытно. Именно так он и любил. В общем, голод в дороге ему не грозил.
Корзина, которую он приобрел специально для продуктов, просто трещала от содержимого. Все это было аккуратно завернуто в куски холстины и разложено так, чтобы не перемешалось и не пропахло. Впрочем, последнее опасение было бессмысленным. Все купленное было свежайшим и пахло так, что Сашка в первые полчаса чуть слюной не захлебнулся. Потом принюхался, и стало легче. Во всяком случае, объесться до заворота кишок он уже не боялся. В приюте так не кормили. Последней покупкой на этом поприще стали сладкие пироги, за которыми он специально отправился
