мальчишка-помощник, разогнав состав, не справился с управлением на уклоне, в результате чего поезд на полном ходу сошел с рельсов. Более шестидесяти человек погибло, было много раненых, мальчишка-помощник погиб на месте (позже газетчики придумали версию, что он сознательно вызвал крушение).
Когда эшелон с погибшими и искалеченными казаками вернулся в Москву, то оставшиеся в Первопрестольной войска из мести стали действовать особенно ожесточенно, пуская в ход не только нагайки, но и огнестрельное оружие. В ответ на Пресне появились баррикады и, неизвестно откуда, у рабочих в Москве появилось довольно много огнестрельного оружия (только лишь разгромленными полицейскими участками и охотничьими магазинами дело здесь явно не обошлось). В этом отчетливо чувствовалась умелая направляющая рука, также как и в Петербурге, куда постепенно сместился центр революционной борьбы. В базовой истории вывести Россию из войны с помощью революционеров старался полковник Акаси, бывший военный атташе Японии в Петербурге, высланный вместе с посольство в Стокгольм с началом войны. Акаси, кадровый разведчик, прекрасно знавший русский язык, еще до войны вынашивал эти планы, общаясь с лидерами эсеров (тогда еще эта партиятак не называлась и представляла собой разрозненные боевые группы). На Кавказе Акаси решил опираться на местных сепаратистов, решивших построить джамаат по типу государства имама Шамиля и объявить русским газават. Для поддержки сепаратистов и эсеров японцы арендовали два парохода и, доверху набив их оружием, отправили один к берегам Грузии, другой — в финские шхеры. В нашей истории пароход «Джон Графтон» сел на камни у побережья Финляндии и эсерам не досталось ничего, так как жандармы обратили внимание на новенькие винтовки, появившиеся у финских крестьян, и все изъяли. Второй пароход благополучно разгрузился в берегов Поти, но оружие с него растащили абреки, справедливо заметив, что грабить купцов не в пример выгоднее и безопаснее, чем воевать с Российской империей.
В этой истории эсеры встретили пароход с оружием и, буквально на следующий день, первые ящики с винтовками и боеприпасами были в столице. Второй пароход пришел чуть позже этим же путем. «Добрый» Акаси прислал немалую толику японских «самовзрывающихся» гранат, поэтому потери среди неопытных метателей тоже были весьма существенные, но, тем не менее, действие «карманной артиллерии» в уличных боях оценили обе стороны.
События в России вызвали обвал русских ценных бумаг больше чем известие о банкротстве Мамонтова. Савва ведь просто промышленник, хотя и крупный, а сейчас в Империи сложилась обстановка государственного кризиса — вон, и царь засобирался домой, а то выдернут лихие людишки золоченый стул из-под задницы самодержца. Однако никаких известий о приостановке переговоров с японцами пока не было — посольство во главе с Витте отправилось в Сан-Франциско на крейсере. Японское посольство в САСШ также возглавил премьер министр.
Я рассчитался с брокерами за мамонтовские акции и моя прибыль после комиссии Гурфинкелю составила почти четыре миллиона франков. Мой личный брокер (Гурфинкель приставил к моему делу сразу двух помощников, которые вели реестр бумаг, цену покупки и продажи каждой акции и ежемесячно должны выдавать мне отчет о движении моих средств. Обсудив положение дел на бирже, мы увидели, что падают акции оружейных компаний, за исключением Виккерс-Армстронга. Последние заключили с государством контракт на постройку линкора по «русскому проекту», то есть весьма похожему на то, что Куниберти построил для Сандро. Имя новому кораблю быстро подобрали и стал проект называться «Дредноут» как и в моей базовой истории. Название вытеснило слово «русский», ну не любят нас сэры, если даже упоминание русских и России их так корежит. Газетчики широко разрекламировали тактико-технические характеристики гигантского корабля и акции компании взлетели вверх. А вот европейские компании Шнейдера и Круппа теряют заказы и стоимость их акций падает. Дал поручение дождаться отметки минус двадцать процентов от номинала и тогда скупать — все равно они быстро поднимутся в цене. Также велел скупать акции русских железных дорог, входящих в систему Транссиба — сейчас они упали, но государство пойдет на любые дотации чтобы сохранить нитку дороги на Восток. От моих активов практически ничего не осталось, впору отправляться в Монте-Карло и попробовать себя в рулетке (при «реновации» Чжао обещал, что ко мне «прилагается» врожденная удача при игре в азартные игры). Однако, со дня на день пройдет информация о дотации французским банкам от Ротшильда (акции этих банков Гурфинкель уже скупил), которая загонит их в зависимость от финансовой империи еврейского барона с Красным Щитом, тогда мне прйдет прибыль — дал указание Гурфинкелю переводить деньги не в «Лионский кредит» (там оставить тысячу франков на счете) а в мой персональный банк в Марселе.
Конец сентября в Петербурге редко бывает теплым и солнечным. Вот и сегодня Император и СамодержецВсероссийский стоял на балконе Зимнего дворца, выходящего на Дворцовую площадь. Его окружала свита и охрана — конвойные казаки, которых вооружили короткоствольными пистолетами-пулеметами «Стенор», закупленных еще генералом Черевиным. Рядом с Императором стоял Великий князь Владимир Александрович, который как начальник Петербургского округа вчера подписал у царя Указ о введении в городе военного положения и комендантского часа. Верная Аликс стояла чуть сзади, больше дам на балконе не было.
С утра прошел дождичек и брусчатка площади поблескивала в лучах неяркого, появляющегося из-за туч солнца.
— Того и гляди, что опять начнет накрапывать дождь, — подумал царь, зябко поводя плечами под холодным ветром с Финского залива. — Надо было накинуть шинель, а вот с утра показалось, что день выдастся солнечным и теплым.
Он посмотрел вниз: цепью вдоль фасада здания стояли гвардейцы Семеновского и Преображенского полков, в воротах был развернут пулеметный расчет, на случай, если неуправляемая толпа захочет ворваться внутрь. Гвардейцы были в мундирах с красным нагрудником-пластроном, которые пристегивался на два ряда блестящих медных пуговиц. На голове у солдат были стилизованные короткие кожаные кивера. Николаю казалось, что он потрафил военным, введя в качестве парадной формы такое простое решение. Ему и невдомек было, как костерят его про себя солдаты, надраивая пуговицы и кокарды: «То ли дело было при отце нынешнего государя — там форма была понятная и удобная, не то, что нынешняя».
Солдаты тоже продрогли, а чего тут было бы сложного — отдать приказ надеть шинели, которые у них были в скатках через плечо. Все ждали делегацию рабочих, которая собралась вручить петицию царю. Наконец, они появились через арку Главного штаба, который также охраняла цепь гвардейцев. Рабочие шли с пением государственного гимна «Боже, царя храни», нестройной колонной, несли портреты царя и церковные хоругви. В первом ряду шествовал седой старик с длинной белой бородой, который нес
