Борис Гринштейн - ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ

Золотоискатели живут на приисках, как солдаты в военное время. Одни - в жалких хижинах; другие в шалашах и палатках. Иные - в своего рода пещерах, вырытых в склоне горы. Спят прямо на земле, закутавшись в одеяло, порою подложив под голову сапоги вместо подушки. Сколько из них умерло в своем логове, подобно дикому зверю, не выслушав утешительных слов священника, пока их товарищи занимаются самым важным делом - добыванием золота? На другое утро тело предадут земле и кто-то из старателей торопливо прочитает молитву. Потом его жалкие пожитки поделят те, кто хоронил, за свою работу. И хорошо еще если на месте захоронения не обнаружится золото, тогда тело, в лучшем случае, перезахоронят, а может просто выкинут в отвал…

Самые отчаянные, собирающиеся провести в горах зиму, строят себе более прочную бревенчатую хижину с земляным полом и окном без стекол, но с большим очагом. Стены ее утепляют землей и глиной…

Единственными нормальными строениями на приисках являются домик горного управляющего и лавка еврея - торговца, которых здесь называют малемутами. При лавке, которая также служит жильем, обязательно есть большой крепкий сарай. Туда, на зиму, лавочник берет хранить старательские машины и инструменты. Сторожем обычно остается один из золотоискателей, решивший копать золотоносную руду всю зиму, чтобы по весне ее промывать… По идее проживающий на прииске горный управляющий должен бы управлять, но в генерал-губернаторстве не хватает образованных людей и тут, в роли чиновников, выступают персоны, для этой должности совершенно не пригодные. Лучшим, из встреченных мною, оказался отставной унтер-офицер Хазиев на прииске Красная щель, да и он старался не вмешиваться в дела своих буйных "подчиненных"… На приисках нет ни тюрем, ни судей. При мне, на прииске под названием Пекарский ручей, один американец, уличенный в краже денег, тут же получил тридцать девять ударов плетью по голой спине и был изгнан с прииска. Показания сторон, перед шестью присяжными, выслушивались в спешке и наказание было приведено в исполнение немедленно. Я слыхал, что, незадолго до моего приезда был повешен мексиканец, схваченного с краденными лошадьми…

Место экзекуции было выбрано на вершине холма, где стояла одинокая сосна. Осужденного привязали к дереву и вокруг него собрались присяжные. Один из них находился в центре и вслух отсчитывал удары кнута. После каждой серии из двадцати ударов упомянутый уже доктор Амуру осматривал осужденного. По завершении наказания ему побрили одну сторону головы, после чего среди присутствующих собрали пожертвования. Собранные деньги вручили наказанному с предупреждением, что если когда ни будь он окажется ближе десяти миль (16 верст) от Пекарского ручья, то снова подвергнется такому же наказанию.

Понятно, что, в таких условиях, главным человеком становится еврей-малемут, этот плутократ приисков. Только в его лавке можно купить продукты, боеприпасы, инструменты, одежду, водку, табак; здесь же узнают последние новости… Лавочник отнюдь не является бессеребренником - цены кусаются и на основные товары и продукты почти в двое превышают московские, а пятидесяти копеечный в Москве фунт ртути стоит на прииске уже два рубля.*(4)

Первые месяцы после открытия золота они даже пытались перевозить за плату золото с приисков в Москву, но эту их деятельность тут же пресекли. Ныне, раз в месяц, на прииск приезжает специальный офицер Горного управления с охраной из казаков. Он принимает высушенное и взвешенное золото у старателей, запирает его в прочные железные сундуки главной конторы и доставляет ценный груз в Москву, где оно поступает в лабораторию для переплавки в слитки различных проб. Владелец прииска получает при этом чек на соответствующее количество полуимпериалов…

Несмотря на строго наблюдение и зоркий надзор рабочим удается каждый год утаивать значительное количество золото и сбыть его всюду подстерегающим еврейским скупщикам, хотя подобное воровство карается очень жестоко… Это краденое золото уходит из российских пределов в Калифорнию по тайным индейским тропам, где его не может выследить самый ловкий охотник. От того убытки казне простираются до миллиона рублей золотом ежегодно. Мне рассказывали, что некоторое время назад из Санкт-Петербурга направлен был для расследования специальный чиновник, но очевидно безрезультатно и злоупотребления продолжаются до сих пор."*(5)

Миновал сентябрь и по утрам, бывает, лужи оказываются подёрнуты ледком. Повсюду слышны выстрелы - золотоискатели охотятся на улетающих гусей. Но им тоже пора уходить. На зиму в горах остаются сторожа да две-три сотни китайских рабочих РАК. Компания платит им всего по рублю в день и может завезти достаточно провизии, чтобы китайцы, разогревая кострами мёрзлую землю, копали пески и собирали их в кучи для промывки весной. Остальные тоже могут нанять любое количество работников, но Компания, пользуясь своей привилегией монопольной доставки их в Рус-Ам, "сдаёт" своих китайцев по 3-4 руб. в день.

По тропам тянутся караваны навьюченных людей. Кто поудачливее, может нанять мула до Горного порта за 20-30 руб., а там уже ждут лодки индейцев. Тут уж Компании остаётся только облизываться. Удачливый старатель нанимает за 200 руб. настоящее боевое каноэ и летит вниз по реке, лёжа на одеялах с хрустальным бокалом водки в руке, под боевые песни двадцати гребцов. Неудачник получает за рубль место в лодке, с условием, что сам будет грести свободным веслом. Но через день-два и тот, и другой доберутся до Москвы, вожделенного центра цивилизации о котором грезили пол года.

1* В этой главе используются "Записки научной экспедиции Александровского университета". Под таким громким названием в 1911г. были изданы записки двух недоучившихся студентов родом из Гельсингфорса Артура Нордмана и Отто Линдгольма, прибывших в Америку в 1862г. Осенью 1864г. Нордман трагически погиб. Линдгольм впал в депрессию и уехал к себе в Финляндию. Там он женился, но Америка уже его не отпускала. Он вернулся на Тихий океан и занялся бизнесом, открыв в Новороссийске торговый дом "Линдгольм и Ко", который со временем стал проводить кредитные операции с банками Японии, Англии, СШ, Германии. Этот школяр заложил Подгорские угольные копи, поставил паровую лесопилку, построил в Новороссийске кирпичный завод и взял у морского ведомства подряд на строительство сухого дока. Отто Линдгольм занимался также рыболовством и вёл обширную торговлю с Китаем. Так, прибыв в Рус-Ам без гроша в кармане, спустя годы Отто Линдгольм стал миллионером, богатейшим купцом Новороссийска, которому, кстати, было не чуждо и меценатство. Он щедро жертвовал на образование и содержание публичных библиотек, а, удалившись от дел, издал юношеские записки свои и своего покойного друга. После смерти в 1919г. большая часть состояния Линдгольма была завещана университетам.

2* А.Нордман не верно оценивает ситуацию. В тот период (1864г.) евреи даже не имели права приблизиться к приискам. И если торговать там горное начальство им разрешало из прямого материального интереса, тем более, что юридически лавки принадлежали компаньонам из индейцев, то официально заверить владение золотоносным участком не могло ни под каким видом. Указ, запрещавший евреям даже временное пребывание на казенных и частных заводах, появился в 1824 г. после путешествия по Уралу императора Александра I. В подробнейших почасовых отчетах о поездке Александра Павловича не упоминается конкретной причины, вызвавшей появление такого указа. Есть предположение, что виной всему попавшийся на глаза императору еврей-торговец . Как бы то ни было, император, к тому времени изрядно уставший от бесплодных попыток "вывести сынов Израиля к верному пути" посредством Общества Израильских Христиан, издал упомянутый указ. Причем указ не был включен в Свод законов Российской империи, а просто выслан пермскому берг-инспектору к исполнению "секретно". На протяжении всего XIX века тот самый указ служил основой для запретительных циркуляров центральных властей и распоряжений местного (не только уральского) начальства.

Только начиная с 1870г., когда был утвержден "Устав о частной золотопромышленности", который разрешил "заниматься золотым промыслом всем русским подданным и иностранцам, без различия сословий", евреи, да и то лишь "имеющие право повсеместного проживания" вне черты оседлости, смогли легально работать на золотодобыче.

3* Автор подробно описывает действие Екатеринбургской бутары. Бутара Брусницина, несколько отличается по конструкции.

4* Нордман и тут судит предвзято. Опасаясь конкуренции чероки (причины такого опасения будут пояснены позже) еврейские лавочники на приисках старались держать минимально низкие цены. На стоимость товаров накладывались огромные транспортные расходы. Хотя большие морские суда могли пройти по Московскому лиману, до самого его устья, ещё 28 верст, разгружались они в московском порту. Предназначенные для приисков товары перегружались в плоскодонные баржи до 5 т., которые буксировались небольшими пароходами через лиман и далее ещё 30 верст вверх по реке до Лесной пристани. Оттуда их тянули бичевой ещё 168 верст до Горного порта. Эти этапы дороги почти полностью монополизировала РАК, взимая по 60 руб. с тонны груза, немногим меньше, чем за кругосветный вояж. Далее дорога становилась значительно сложнее. По узким горным тропам, поднимаясь на высоту до 9000 футов, следующие 700 верст снабжение осуществлялось караванами вьючных мулов, которые медленно продвигались, подгоняемые опытными погонщиками мексиканцами. Цена доставки пуда груза достигала 7 руб. Эта транспортная артерия с собственным оборотом до 3 млн.руб. была столь важна для экономики губернии, что в Москве развилась "мексиканская мода", а за мулами ухаживали настолько тщательно, что они "были жирные и гладкие, как котята".