— Вперёд, – скомандовал я медикам, заметив, как двое бойцов выводят раненого, за ним появился следующий.
Через пару минут из здания комендатуры вышел Путянин, это его подразделение штурмовало её. Буквально опоздав на пару секунд, на улицу из здания бывшей школы вышел командир второго мотострелкового взвода, старший сержант Неплюев. Оба командира направились ко мне.
— Докладывайте, – приказал я.
Как старший по должности и званию, начал Путянин:
— Комендатура очищена, уничтожено шесть немцев, двоих нашли прячущимися в подвале. Мы там, кстати, кое‑что интересное нашли. Было ещё два пособника,
что работали на немцев… Бойцы их не стали брать в плен. Ранено трое, один серьёзно, убитых нет. Гранаты хорошо помогли и автоматы, – спокойно доложил командир диверсионного взвода.
— Что у тебя? – спросил я у Неплюева.
— Школа очищена от немцев, большая их группа смогла прорваться к хозяйственным строениям, уничтожив одну из наших боевых пятёрок, не моего, первого взвода, но мы их там во дворе покрошили. Тех, кто успел спрятаться в строения, гранатами закидали. Там конюшня оказывается была. Две лошади убиты, многие ранены осколками. Живых немцев шестеро, все ранены. Потери в первом взводе: командир взвода и семь бойцов убиты, четверо ранены, один тяжело. В моём взводе трое убитых, пять ранены. Немцев два полнокровных взвода оказалось. Я поспрашивал у местных, немцы буквально пару часов назад вернулись. Сейчас ранеными занимаются медики. Мой зам подсчитывает трофеи. Количество захваченного имущества пока не известно.
— Хорошо, – кивнул я и, достав ракетницу, выпустил ракету, давая сигнал Семёнову, который его ожидал в двух километрах от села со своей батареей и повреждённым броневиком, после этого я повернулся к Путянину: – Начинай со своими зачистку села. Спрашивай, кто где живёт, наверняка полицаи по домам квартируют, тут не все, даже половины нет. Всё, свободен. А тебе взводный… Первый взвод я расформировываю как понёсший большие потери, из двух взводов требуется создать один. Принеси мне списки с ранеными и целыми бойцами, сейчас займёмся переформированием.
Через час посёлок напоминал разворошенный муравейник, на дорогах стояли посты, усиленные бронетехникой. Уже были попытки прорыва одиночками и группами. В основном полицаи, но были и немцы, трое с офицером. Пленных пулемётчики не брали, стреляли наверняка.
Школа и двор с хозпостройками были очищены от трупов немцев, и там готовились расположиться тыловые службы мехгруппы. Пока все свободные машины, включая транспортёры, перемещались между Красятичами и обозом, что шёл с подразделениями следом за нами. Первым делом был доставлен сан–взвод со всеми ранеными и больными, что находились на его попечении. Он расположился в здании комендатуры. Конечно, стёкла в окнах были выбиты, но хоть что‑то. Зато были обнаружены медикаменты, которые полностью передали Семёновой. Она по прибытии сразу же встала к операционному столу. Раненых действительно было много.
Время было два часа дня, когда я передал командование всеми службами в Красятичах Смелову, на несколько дней это село становилось нашим форпостом, а сам на увеличившейся по количеству технике собрался выдвинуться в сторону Иванково. Нам кровь из носу, пока не поднялась паника, требовалось сегодня взять его под свой контроль.
Буквально у самой машины, бойцы как раз занимали места в кузовах, меня догнал Смелов, рядом с ним шёл прихрамывая немолодой мужчина, что характерно, в шинели, на рукавах которой были нанесены знаки политработника. Это меня заинтересовало, и я остановился, ожидая их. Вряд ли неизвестный надел чужую шинель, чревато.
— Мангруппа готова к выдвижению, – подошёл Воронин.
— Подожди, – остановил я его.
Был один момент, меня действительно заинтересовал этот неизвестный в комиссарской шинели. В моё время это могло показаться смешным, но для этого времени роль идеологии, в данном случае коммунистической, была чрезвычайно велика. В это время народ в основе своей малообразованный, а армия была тем же народом. Открыв рот, все слушали тех, кто умел красиво говорить. И верили им. Потому что больше верить было некому. И такой суженный взгляд на мир впитывался с молоком матери, особенно у младших командиров РККА, не кончавших академий и не являвшихся кадрами бывшей царской армии. В эти времена партия – главный столп общества, а партийный человек, командир особенно, являлся идеалом для простых людей. И поскольку это цементирующий состав советского общества, то для подчинённых очень странно, что я не заботился о наличии маломальской партячейки, кроме создания комсомольской. Да и то по инициативе самих ребят–комсомольцев. В действительности мне было просто некогда этим заниматься и, что немаловажно, не из кого создать партячейку. Сам я провёл пяток политзанятий, сообщил последние новости по фронтам и немного о зверствах нацистов, взвинчивая бойцов и командиров. Но я не политработник, а командир, знаний у меня для этой работы не хватает.
Так что нужно было исправлять этот недостаток, мне был нужен умный, умеющий красиво говорить и повести за мной бойцов и командиров, то есть хороший зам по политчасти. В бытность мою командиром зенитчиков эта сторона вначале как‑то обошла меня, так как практически весь набор был из немолодых мужиков, состоявшихся в жизни. Это уже потом мне под командование попал Руссов, и я понял, какую роль играла партия в жизни народа, а до этого, без шуток, даже понятия не имел.
— Товарищ старший лейтенант, – официально обратился ко мне Смелов. – Вот, только что вышел к нам. По предъявленным документам, политрук Песцов, Андрей Дмитриевич, из сто седьмого мотострелкового полка двести пятнадцатой механизированной дивизии двадцать второго мехкорпуса. После тяжёлого ранения проживал в Красятичах.
— Восстановились после ранения? – поинтересовался я.
— Да, – коротко ответил мужчина.
— Какие у вас были планы до нашего появления и какие сейчас?
— До вас подумывал уйти в леса, к партизанам, недавно кто‑то мост поджёг, обстрелы немцев были, а на днях были налёты на село. Всех полицаев побили. А сейчас хотел бы присоединиться к вам.
— Хм, почему не захотели идти к фронту?
— Не дошёл бы. Просто не смог бы, – усмехнулся политрук и, наклонившись, приподнял штанину гражданских штанов, мы все увидели, что один ботинок был надет на самодельный деревянный протез.
— Ясно, – озадаченно потёр я шею, натёртую воротом гимнастёрки. – С этим проблем у вас не будет, у нас моторизованная часть, пешком ходить не планируется. Но меня интересуют ваши профессиональные качества.
