Ознакомительная версия.
— Ух, ты! Даже испанский трёхпалубный галеон выбросило на берег! — то ли ужаснулся, то ли восхитился Емельян Тихий. — А это такая махина, доложу я вам, господа! Там одних пушек — больше сотни….
— Шкипер! — обратился Егор к Тихому. — Подними на мачте сигнал, мол, мы предлагаем поискать другое место для стоянки. Да, именно так — предлагаем….
Корабли встали на якоря в маленькой безымянной бухте, где было относительно чисто, по крайней мере, трупный запах отсутствовал. Со всех судов спустили шлюпки, на берегу матросы старательно оборудовали временный лагерь: расчистили от мусора широкую береговую полосу, установили с десяток армейских светлобежевых палаток, разожгли несколько больших костров, в которых и сожгли весь собранный мусор.
— Александр Данилович, я нашёл подходящую конную повозку с опытным туземным кучером! — через пятнадцать минут браво доложил Ванька Ухов, отправленный на предварительную разведку. — Может, съездим в город, осмотримся, узнаем — как да что? Кстати, у этого городка очень труднопроизносимое название — Консепсьон.[19]
Пожилого кучера просторной повозки, в которую была запряжена сонная гнедая лошадка, звали гордым туземным именем — Тибальт. У него были широченные плечи, седые волосы до плеч, перехваченные красным матерчатым ремешком, и огромный горбатый нос. Одет же кучер был в полном соответствии со строгими чилийскими традициями: на мощных плечах Тибальта красовался широкий плащ до колен, сшитый из отлично выделанных шкур молодых гуанако, изпод плаща виднелась нижняя одежда, отороченная мехом агуара — красного койота.
В ознакомительную поездку они отправились втроём, не считая горбоносого возницы: Егор, неуёмно любопытный Ванька УховБезухов и Фрол Иванов — в качестве переводчика с испанского языка.
Первые четыре мили дорога старательно огибала бухту Талькауано, весь берег которой был густо усеян досками, брёвнами и сломанной мебелью. Повсюду были видны следы недавнего жуткого природного катаклизма. Песчанокаменистая почва во многих местах была покрыта паутиной длинных и извилистых трещин. Из ветвей какимто чудом уцелевшей дубовой рощи, удалённой от берега метров на шестьдесятсемьдесят, торчала широкая корма неизвестного фрегата.
Тибальт, попеременно показывая рукой то на море, то на корму фрегата, начал чтото возбуждённо рассказывать на ломаном испанском языке.
— Этот несчастный корабль дважды уносило далеко в открытый океан, а потом снова выбрасывало на берег, — приступил к переводу Иванов. — Сперва пришёл очень сильный гром. Такой сильный, что у многих людей из ушей потекла кровь, некоторые без чувств падали на землю. Далеко в океане к небу поднялись три столба чёрного дыма. Откуда там взялся дым? Никто не знает. Эти столбы совсем недолго стояли над океаном, пропали ещё до прихода первой волны…. Гром и грохот ещё не затих до конца, а всё вокруг очень сильно тряхнуло, земля закачалась под ногами, по ней побежали извилистые трещины. Некоторые были очень широкими, неосторожные люди падали в них и исчезали — навсегда…. Потом — один за другим — стали рушиться дома. Люди, те, кто остался в живых, побежали из города прочь. Вскоре толчки стихли, а в океане появилась волна. Она была не очень высокая, гладкая такая…. Но около самого берега волна вдруг резко выросла, словно бы — встала на дыбы, став при этом выше столетних дубов…. Она ударила в берег с ужасной силой, разрушая дома и строения, вырывая с корнями вековые деревья. Все портовые укрепления были разрушены, половину пушек уволокло в океан, другую половину выбросило далеко на берег. Теперь, если придут жестокие пираты, то обороняться от них будет очень трудно…. На берег выбросило два с половиной десятка разных кораблей: бригантин, бригов, фрегатов, даже один многопушечный испанский галеон, перевозивший серебряные слитки. Потом пришла вторая гигантская волна, за ней — третья. Причём вторая — всё, что могла — утаскивала, отступая, за собой в океан, а третья, наоборот, выбрасывала…. Первая волна надвигались медленно, и Тибальт — вместе со всеми своими многочисленными родственниками и лошадьми — успели забраться на высокий холм, с которого и наблюдали за всем происходящим…
Консепсьон был разрушен до самого основания. Вокруг — на месте двух и трёхэтажных красивых домов — лежали высокие груды красного и краснокоричневого кирпича, обломки розовой и светлокремовой черепицы. Характерный, чуть сладковатый и приторный запах однозначно указывал на то, что далеко не все трупы погибших людей были извлечены изпод рухнувших стен и крыш.
Вокруг было безлюдно и бесконечно тоскливо, только несколько худых и медлительных мужчин, одетых в жалкие лохмотья, вяло копошились в развалинах католического собора.
— Уплывать надо отсюда, чем быстрее — тем лучше! — недовольно вздохнул Ухов. — На этих развалинах, наверняка, даже продовольствием не разжиться. Ещё большой вопрос, удастся ли запастись чистой питьевой водой. Надо будет попробовать — отыскать в тутошней пампе подходящие родники…
Когда они — уже ближе к вечеру — прибыли в лагерь (человек, долго плавающий по бурным морям, сочтёт за благо — провести лишнюю ночь на твёрдом берегу, где не донимает противная качка), к Егору подошли Гертруда Лаудруп и Наоми.
— Уважаемый сэр командор! — вежливо обратился Герда. — Завтра у нашей Наомисан — день рождения…
— О, примите самые искренние поздравления! — тепло улыбнулся Егор.
— Спасибо, моя добрая господина! — залопотала японка. — Спасибо! Моя очень, очень рада! Моя — приглашать тебя, приглашать — всех…
— Куда — приглашать? Я буду рад прийти в гости к такой милой девушке.
— Наоми хочет завтра устроить чтото вроде маленького пикника на природе, здешние горы ей напомнили родину, — пояснила Гертруда. — Отойдём от берега океана на десятьпятнадцать миль, найдём ровную и весёлую полянку — на высоком берегу горного ручья. Наловим там рыбы. Если повезёт, то по дороге застрелим какуюнибудь дичь. Конечно же, приглашаются все желающие! Детям, я думаю, эта прогулка тоже понравится. Как вы, Александр Данилович, относитесь к нашей задумке?
— Что ж, дружеский пикник — дело, однозначно, славное и полезное! Отдохнём немного, развеемся…. Я попрошу туземного Тибальта, чтобы он проводил нас к подходящему местечку. Думаю, что за отдельную плату он нам предоставит и надёжных мулов, чтобы можно было прогуляться налегке. А здесь мы оставим за старшего шкипера Емельяна Тихого, пусть его матросы займутся пополнением запасов питьевой воды из родников.
«Завтра — двадцать второе июня!», — непонятно к чему напомнил непредсказуемый внутренний голос. — «День летнего солнцестояния, какникак! Вернее, зимнего, поместному исчислению…».
Ознакомительная версия.
