предвидел, ха-ха...» — подумал Эйрих с чувством превосходства.
Ещё четыре телеги с сырым сеном, облитым маслом, ждут своего часа за домами.
— Прикатите ещё! — приказал Зевта.
— Думаю, лучше спалить их там, — произнёс Эйрих.
— Пусть задыхаются и теряют людей, — покачал головой отец.
— Мы тоже теряем, — вздохнул Эйрих. — А подпалив крышу, мы убьём их очень быстро.
— И сожжём брони, оружие, ценности? — резонно спросил Зевта. — Нет, мы их задушим дымом и перебьём постепенно...
Когда Зевта хочет быть не просто вождём, а богатым вождём, Эйрих думает на два шага вперёд: им надо будет жить завтра и послезавтра. А если послезавтра соседи придут забрать всё, что у них есть, а выживших сегодня воинов окажется недостаточно для защиты? А если римляне пришлют кого-то мстить? Встречать их в богатых доспехах и с дорогим оружием?
Но резон в словах отца Эйриха был, этого не отнять. Для завтрашнего и послезавтрашнего дня ценности и оружие с бронями не повредят...
Дым от новых телег повалил по-особому густо, но римляне уже не решались выбираться наружу, на верную смерть.
— Мне поджигать или нет? — подошёл к отцу и сыну Хумул.
Бедняга больше не мог стрелять из лука, потому что волки отгрызли ему указательный и средний пальцы на правой руке. Он пытался удерживать тетиву безымянным пальцем с мизинцем, но точность стрельбы стала неприемлемо низкой. Он больше не охотник и воин из него так себе, но он всё ещё отличный следопыт, поэтому может быть полезен в набегах. Только на это он может рассчитывать.
— Мы не будем их сжигать, — ответил Зевта. — Вытравим дымом, а потом добьём. Но пусть думают, что мы можем поджечь их в любой момент...
— Сдаёмся! Не стреляйте! — высунулся из соломы римлянин, говорящий на готском.
— Выходите без оружия! — велел ему Зевта. — Воины, если у римлянина не будет в руках оружия — не убивать!
Постепенно из окон вылезали римляне, невооружённые и задыхающиеся. Последние из них, буквально, выползали.
Их собрали на деревенской площади и посадили под охрану, начав освобождать от броней.
— Потушите телеги, — приказал Зевта.
Когда были потушены и откачены телеги, готы не спешили врываться в бражный дом. Надо было подождать, пока рассеется дым, а затем уже осторожно проверять помещения на предмет самых хитрых римлян и выживших готов...
Всего было взято пленными девятнадцать римлян, которых ждёт страшная участь...
— Заходим! — приказал Зевта, почувствовавший вкус победы.
Всё складывалось великолепно для него — из дружины есть только Ниман Наус, но он ранен и может не дожить до завтра, а в остальном в живых остались лишь обычные воины. Были, к слову, и те, кто не участвовал в отражении попытки захвата деревни, предпочтя отсидеться дома — к этим будет совершенно другое отношение.
Отряд из двадцати воинов, возглавляемых отцом, ворвался в бражный дом и начал обследование места побоища.
Эйрих терпеливо ждал, не рискуя лезть в явно небезопасное место. Из здания иногда доносились предсмертные вскрики, а также мольбы о милосердии, оканчивающиеся очередными предсмертными вскриками.
Среди пленных обнаружился также и Иоанн Феомах, бледный и потерянный. С этим можно будет очень многое обсудить, с пристрастием...
Зачистка здания прошла без нареканий и довольный ходом событий Зевта вышел из бражного дома, сжимая в правой руке римскую спату, украшенную головой орла.
«А ведь у них могло всё получиться...» — подумал Эйрих. — «Если бы мы ничего не подозревали и жили обычной жизнью, не готовясь к чему-то подобному, они бы вышли из бражного дома, после чего начали резню по всей деревне. И никто бы их не смог остановить. План простой и надёжный».
Опыт прошлой жизни подсказывал Эйриху, что зачастую только такие планы и срабатывают.
Но всё пошло не по плану римлян и они заплатили за это жизнями.
Эйрих подошёл к пленным и с любопытством уставился на Иоанна.
— Неожиданно... — сиплым голосом прошептал римлянин. — Надо было тихо придушить тебя в самом начале...
— Надо было, — не стал спорить Эйрих. — Но ты не придушил. Будешь смеяться, но я думал точно так же о тебе. Ожидал от тебя чего-то подобного.
— Наверное, ты теперь очень счастлив... — просипел Иоанн с горькой усмешкой.
— Счастливее меня сделает только наша долгая и интересная беседа, — покачал головой Эйрих.
— Ты не ребёнок... — убеждённо заявил римлянин. — Ты — диавол во плоти...
— Отец Григорий, я похож на Диавола? — повернул Эйрих голову к священнику.
— Если бы я не знал наверняка, что ты самый благочестивый христианин во всей этой деревне, сын мой, — заговорил священник. — То тоже так бы и подумал.
— Видишь, римлянин? — с неодобрением посмотрел Эйрих на Иоанна. — Церковь на моей стороне.
— Еретики... — просипел римлянин.
— Скоро ты покаешься за такие слова, — уверенно заявил отец Григорий.
/26 сентября 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония, деревня без имени/
В доме пахло приготовляемой похлёбкой из лесной куропатки. Чада и дыма в этом доме больше нет, потому что Тиудигото, наконец-то, осознала всю выгоду и пользу римского каминуса — он ведь здорово экономит дрова и еда, приготовленная на нём, не имеет изрядно приевшегося дымного привкуса.
— Татий, хочешь освободиться от конских волос в пятках? — поинтересовался Эйрих у своего раба.
— Да, господин, — ответил римлянин.
— Сегодня у тебя есть шанс стать по-настоящему свободным, — сообщил ему Эйрих. — Надо всего лишь совершить один поступок.
— Что я должен сделать, господин? — спросил Татий, которого уже почти доконала многолетняя боль в пятках.
— Следуй за мной, — приказал ему Эйрих.
Они вышли из дома и проследовали к южному краю деревни, где уже расчистили площадку от кустов и приготовили всё необходимое.
Татий ковылял за мальчиком, но когда увидел, что именно готовят готы, оступился и упал. Эйрих подошёл к нему и помог встать.
— Это не римляне, если тебе это важно, — сообщил он рабу. — Они называют себя германцами, вон тот, пытающийся оторвать себе руки, принадлежит к племени маркоманнов, а вон те двое, что уже лишились сил, берут род из саксов. Ты уже понимаешь, что должен сделать, Татий?
Эйрих уже основательно побеседовал со всеми сдавшимися воинами, с применением пары простых, но эффективных методов.
Очень быстро выяснилось,
