«Толстоват, застрянет»,- подумал Дмитрий и молодецки ударил. Вопреки его мнению, сабля легко развалила металл и наполовину вошла в дерево, где и застряла. Во как!
— Кто плавил первостатейное железо? — сердито заорал он на мастеровых.
Попадаться на руку злому барину никто не хотел. Мужики заговорили, задвигались, но из толпы не шли.
Вышел темноволосый, коренастый мастеровой, судя по внешнему виду ничего хорошего от барина не ждавший.
Зря. Дмитрий вытащил из кошеля три рубля, буквально впечатал их в ладонь плавильщика:
Мастеровые, наученные предыдущим плавильщиком, пошли немного свободнее. Вышли двое, поклонились. Они получили на двоих семь рублей.
— Задерживают, — прошелестело среди мастеровых.
— М-м? — спросил он у казначея. Мол, куда деньги девал?
— Государь издал указ о немедленном сборе нового налога, — виновато произнес тот, — на нас выпало 117 рублей. Пришлось отдать все живые деньги, в том числе и из жалованья. Недоимка будет еще хуже.
— Ах ты! — начал он ругать казначея, но тут же заткнулся, вспомнив, что тот говорил именно о таком случае. Государству нужны было много денег и оно часто вводило новые налоги, которые нужно платить немедленно.
Глава 13
Они вели этот разговор на улице. Тогда, по большому счету ему просто было не охота снова заходить в контору, и он отговорился тем, что деньги он отдаст завтра. А завтра совсем было некогда.
Вот и оставил людей голодать и, похоже, никто его и не собирается обвинять! Обычная практика заводчика сэкономить на трудящихся. А что голодали, так это даже полезно!
Молча протянул руку слуге. Сметливый, тот понял, что от него хотят. Положил на руку тяжелый кошель с мелочью.
Прилюдно объявил:
— Здесь хватит на двухмесячное жалованье, да дополнительную десятину всем пострадавшим. Остаток отдашь на машину, опять, наверное, им не хватает.
Дмитрий уже не говорил казначею о контроле и воровстве. Один раз тот был пойман, несильно бит в воспитательных целях и предупрежден, что второй раз он с ним говорить не будет — с треском выдвинет с должности. А поскольку тот тоже был из крепостных, то такое свое будущее представлял четко и очень черно. И потому старался зря нагло не воровать.
Взял саблю, на виду всех заменил старую, тоже острую, но хуже этой. И хотя она была красивей и представительней, только для клинка это не важно. Потому заменил без сожаления. В бою главное клинок!
В парадной зале дома князей Трубецких народу было много. Высокая фигура Петра среди такой массы не терялась, и громогласно что рассказывал. Впрочем, похохатывает, значит не сердит. А вот милую, незабвенную Дашу он не видел, хотя и чувствовал — здесь!
Пока царь был занят своим окружением, он бы с нею поговорил, всласть расцеловал. Сколько они уже не общались!
Но пока он ее не видел, хоть и пытался рассмотреть среди множества людей. Где же она, лукавая чертовка!
Он все пытался ее разглядеть среди разных гостей обоего пола, но никак не удавалось. Внезапно глаза ему закрыли теплые ладони, а до одури знакомый голос проворковал на ухо:
— Вот ты и попался, паршивый негодяй. Немедленно оправдывайся!
Дашка! — восторженно он почти прошептал.
Бережно отнял ее ладони со своего лица и, не постеснявшись, поцеловал ее среди людей. И поцеловал бы еще, но рядом раздался голос царя:
— Ах ты, камрад, совсем истосковался. Но вначале, извини, дело. А камрад? — и Петр крепко шлепнул его по спине.
Дмитрий повернулся к царю. Вернее, пытался повернуться, но Даша и не собиралась отпускать из объятия своих рук. Более того, она сцепила их замком и подогнула ноги. Тащи, потерявшийся муж!
Он и не собирался сопротивляться. Так они повернулись к Петру. Счастливые, влюбленные, улыбающиеся.
Царь, занятый строительством и обороной, только крякнул на чужое амурное счастье. Самому его с женитьбой не повезло, и он немного завидовал всем удачным семейным парам.
— Благословляю вас, — серьезно сказал он, — желаю всего лучшего: деток, семейного достатка, счастья.
— Спасибо! — радостно сказала Даша, — у нас уже есть сын Александр, но мы еще не откажемся. Да, дорогой!
Она была такой счастливой и красивой, что Петр перехватил ее у Дмитрия, обнял и расцеловал в обе щеки.
— Не сердись, — передал он Дашу обратно Дмитрию, — если до сего момента думал я, что здесь, прежде всего, меркантильные интересы Хилковых и твои тоже, то теперь вижу — семья ваша будет держаться на истинной любви мужа и жены.
Взгляд Петра стал гораздо колючей:
— С делов семейных перейдем к государственным. Удрал, значит, к красивой жене. Теперь понимаю, почему. А вот то, что меди не достал, могу только отругать.
Дмитрия уже начала надоедать ссылки на Дашу. Кто же так настропаляет Петра в его отсутствие?
Он посмотрел по сторонам и почувствовал жгучий взгляд Меньшикова. Ага, уже не стоит искать. Все же полез драться на место, ах ты!
Залихватски предложил:
— Да медь-то я привез. Хорошая. Давай, государь, на спор. Я предлагаю слиток меди, а ты человека. Если он занесет один сюда медь, значит, ругай меня, сколько хочешь и как хочешь.
Но если не сможет — больше не будешь меня так зло ругать. Обижусь.
Петр хмыкнул, что-то хотел сказать, махнул рукой:
— Александр, принесешь?
Меньшиков кивнул и буквально побежал на улицу. Такое счастье свалить выскочку князя Хилкова! Он ведь много не мог принести!
Петр еще поговорил с Дмитрием и Дашей минут
