Спустя минуту, на месте установки образовалось огненное кольцо и…. Все пропало. После яростного, яркого света на степь упала темнота. Кто-то рядом облегченно вздохнул, стягивая темные очки.
– Получилось?
Ответа ждали от руководителя. Голос профессора остался спокоен. Покручивая очки на пальце, он отозвался.
– Посмотрим… Мы что могли сделали… Если Земля не подведет…
Дважды орденоносец за его спиной вздохнул с присвистом.
Ученые сделали свое дело. Оставалось ждать, когда укрощенная гением человека подземная стихия нанесет удар там, где это понадобилось советским людям.
Год 1928. Сентябрь
САСШ. Полигон Окичоби
…Те, кто выбрал для строительства испытательного полигона берег озера, наверное рассчитывали, что ракеты, стартовав с поля за поселком, станут приводняться в него – это удобно. Хотя можно предположить, что вырванные из больших городов ученые и техники просто хотели устроиться в этом диком месте с максимальным комфортом и решили, что чем ближе будет пляж, тем лучше. Но что бы они не думали, они никак не рассчитывали, что вода сама придет к ним незваным гостем.
Теперь эта ошибка давала о себе знать кусками арматуры и искореженными листами гофрированного железа, залитых метровым слоем каменеющего ила.
Куски металлических прутьев, несколько дней назад составлявших трехсотметровую разгонную эстакаду, переплелись между собой и теперь выглядывали из метрового слоя глины, словно какие-то железные камыши. Добавляя картине разрушений нереальную пасторальность, кое-где в пересыхающих лужах еще плескалась рыба, которой тут было совсем не место.
От испытательного центра остались руины.
Выброшенные из глубин земли камни лежали вперемешку с кусками ракет, так и не поднявшихся в небо, выбитыми окнами сборных домов, осколками стекла. Черно-белые, расписанные квадратами, для заметности куски корпусов соседствовали с разорванными чудовищными взрывами кислородными и ацетиленовыми баллонами…
Повезло им в одном – человеческих жертв практически не было. Собаки, охранявшие территорию исследовательского центра, за день до катастрофы словно взбесились – выли, рвались с поводков. Канарейки в клетках разбивались о прутья, пытаясь выбраться на волю, змеи ядовитой волной выплеснулись из озера и уползли в пустыню.…
Вслед им глядели рыбы, которым идти было некуда и которым суждено было остаться там, где их и застигла смерть…
Это были знаки понятные Джебидайе Раменсу, начальнику охраны полигона. Ему приходилось сталкиваться с подобным, когда он в юности работал на шахтах, и его предчувствие сберегло жизнь многим.
Простые люди радовались, но руководство испытательного центра испытывало совсем иные эмоции. Ракетно-космическая программа исследований САСШ оказалась отброшенной назад на несколько лет.
Год 1929. Январь
СССР. Москва
Темнело рано, и они уселись под лампой. Зеленый с красным стеклянный абажур, оставшийся с тех времен, когда СССР еще именовался Российской Империей и жил по иному календарю, разбросал по комнате цветные пятна, напоминая о прошедшем и наступающем новом годе. О празднике напоминали и тонкие запахи хвои и мандаринов, висевшие в воздухе.
Постукивая ложечкой по тонкому стеклу стакана, гость посматривал на хозяина, дожидаясь, пока тот наложит в вазочку варенье и сядет напротив.
– А теперь, профессор, главный вопрос. То состояние, в которое объект был погружен вами два года назад, может отрицательно повлиять на состояние его психики?
– Любое вмешательство в такие тонкие механизмы работы мозга, конечно чреваты разными неожиданностями, тем более, если Кра…
Князь предупреждающе поднял палец.
– Давайте-ка без имен, профессор. Так мне как-то спокойнее. А вам целее…
–..объект находится так долго вне нашего контроля.
Хозяин слегка повысил голос.
– Я, если вы, князь, не забыли, предупреждал вас об этом, но с тогдашней точки зрения плюсы перевесили минусы.
Князь понимающе усмехнулся. Профессор не хотел становиться крайним.
– Ну что вы, Апполинарий Петрович, я все отлично помню: и вашу позицию и, особенно, ситуацию в которую мы тогда попали. Наш друг должен был быть законспирирован так надежно, что даже сам не должен был знать где находится.
– Идея оказалась великолепной, – согласился профессор, явно гордясь собой. – Глубокий гипноз в сочетании с наложением ложной памяти дал оригинальный эффект.
Он откинулся на стуле, словно отстранялся от прошлого.
– Однако, это все-таки был опыт. Эксперимент с непредсказуемыми последствиями. И чем это кончится, я сказать не готов, не смотря на весь свой опыт. Да-с… Не смотря…
Они помолчали. Князь подхватил ложечкой ягоду и в задумчивости уронил её обратно в розетку.
– Я видел его недавно… – обронил князь.
– Вы видели его? – Оживился профессор. – Он уже здесь? Мне непременно нужно поговорить с ним…
Князь покачал головой.
– Не получится. Я и сам его всего лишь видел.
– И как он?
– Во всяком случае, признаков распада личности нет…
Он хотел что-то добавить, но сдержался.
– Подумайте, профессор, предположите… Чем это может грозить ему теперь?
Профессор постучал пальцами по столешнице.
– Это, друг мой, будет даже не предположение, а гадание.
– И все же…
Профессор зачерпнул варенье, словно хотел подсластить неприятную новость.
– Главная опасность, по моему мнению, будет состоять для него в том, что теперь старые, подспудные, подавленные нами воспоминания могут наложиться на новые впечатления. И тогда…
Он озадаченно покачал головой.
– Что тогда?
Князь постарался, чтоб голос не выдал его волнения.
– Все, что угодно….
Год 1929. Январь
СССР. Калуга
… Цандер бывал в этом доме.
Старый, но не ветхий двухэтажный дом в Калуге семья Циолковского занимала уже очень давно, еще, кажется, с довоенного времени. Дом стоял посреди сада и летом над зеленеющими кронами поднимался второй этаж, где гениальный самоучка создал себе лабораторию. Сейчас же заснеженный дом казался вымершим. Только где-то во дворе глухо лаяла собака. Гость протоптал в свежевыпавшем снегу дорожку до калитки, смел снег с костяной ручки.
– Константин Эдуардович! Вы дома? Можно к вам?
Слова сорвались с губ клубами пара. Холодный был февраль, трудный.
– Дома, дома.
Женский голос с первого этажа заставил его опустить голову. Скрипнула дверь. Полная женщина в накинутой на плечи шубе смотрела на него с высокого крыльца. Смотрела без удивления. Цандер понял, что таких вот энтузиастов межпланетных путешествий ходит к хозяину немало и женщина приняла его за одного из них.
Подумав об этом, он улыбнулся.
Не так уж она и была не права…
– Входите. На верху он. Поднимайтесь… Вы из Москвы?
– Да. Я Цандер. Из Москвы.
Женщина махнула рукой в сторону лестницы.
– Там он…
Следуя жесту, он поднялся на второй этаж. Ничего тут не изменилась. Гений жил в окружении своих материализованных идей. Модели механизмов и аппаратов, придуманных провинциальным гением, лежали, висели, стояли по всей комнате. Места тут хватало только для стола, сундука и плетеного кресла. Сбросив пальто на сундук, потирая руки с мороза, пошел к хозяину.
Глуховатый гений узнал его, и направил на собеседника слуховую трубу, отодвинув недопитый стакан с чаем. Цандер и сам наклонился вперед и прокричал прямо в медное жерло.
– Константин Эдуардович! Вы меня слышите?
– Говорите, – отозвался Циолковский. – Говорите, Фридрих Артурович.
Подгоняемый временем московский гость рассказал об общих знакомых, передал несколько немецких и австрийских журналов, а затем приступил к главному.
– Константин Эдуардович. Я пришел поговорить с вами о вашей идее космической станции.
Хозяин наклонился поближе. Удивление, с которым он посмотрел на гостя говорило о том, что он подумал, что ослышался. Москвич подтверждающее закивал – все правильно. Старик выпрямился, откинувшись к спинке.
– А не рановато? По моим расчетам время станций наступит еще не скоро…
– Ошибаетесь, Эдуард Константинович. Не забывайте, в какой стране мы с вами живем… Тут время сжато и ускоренно.
Он показал вверх, где над головой ученого висела модель цельнометаллического дирижабля.
– Раз уж ваши идеи с дирижаблями Советская власть смогла реализовать, может быть и все остальные идеи близки к воплощению? Во всяком случае, ближе, чем вы думаете?
– Да зачем нам сегодня станция? – возразил хозяин. – Мы хоть и пятилетние планы принимать будем, только не читал я, что в этой пятилетке нам на Луну лететь запланировано или на Марс. А если нужной цели нет, то и станция – игрушка. Просто дорогая игрушечка….
Московский гость улыбнулся.
– Только ли?
– Конечно. Станция это только… Вы, Фридрих Артурович, только в слово вслушайтесь– стан-ци-я…
