Документ 127-15556-8 от 19 октября 1945 года. Гриф «Совершенно секретно». Место записи – закрытая дача в районе Абрамцево (объект № 440)
– Майор, переведите ему еще раз – он верно понял мой вопрос?
– Так точно, товарищ полковник, он понял!
– Хорошо. Так что вы можете сообщить по сути вопроса, то есть по поводу странных дисковидных летательных аппаратов и антарктических экспедиций, организованных по вашему непосредственному приказу?
– Ответ на этот вопрос займет довольно много времени.
– А мы с вами никуда не торопимся. Слушаю вас внимательнейшим образом.
– Для ответа на ваш вопрос надо вспомнить о личности Рудольфа Доллингера.
– А кто это?
– Не знаете? То-то. А при других обстоятельствах и не узнали бы никогда. Но извольте, я расскажу вам о нем. Рудольф Доллингер – мой друг. В начале Первой мировой войны мы вместе служили в 16-м Баварском пехотном полку. Потом он добровольно отправился служить в авиацию, где летал на цеппелинах и бомбардировщиках, и закончил войну в чине лейтенанта.
– Откуда он был родом и чем занимался?
– Родом из Мюнхена, мой одногодок. Из старинного, но обедневшего дворянского рода. Его отец был ученым и занимался древними языками и культурами, особенно его интересовали древние цивилизации Междуречья и Тибета. Рудольф тоже проявлял к этому живой интерес с самого детства. Хотя до Первой мировой войны он учился на инженера. Но полностью не закончил курс обучения и пошел добровольцем на фронт…
– Чем он занимался потом, уже после войны?
– Он вернулся в университет и продолжил учебу. При этом он, можно сказать, стоял вместе с нами у истоков создания партии. Только по какой-то странной иронии судьбы он официально не вступил в нее до известных событий 1923 года.
– Почему?
– У него всегда была масса каких-то важных дел. Поэтому он предпочитал отмахиваться от моих предложений. Говорил, что еще успеет. Да я и не настаивал. Тем более что он и так был чрезвычайно полезен всем нам. Можно сказать, что он тогда сделал для становления движения больше, чем все другие мои заместители и близкие соратники. В конце января 1923 года он был одним из организаторов и активным участником 1-го съезда НСДАП в Мюнхене. А 8–9 ноября того же 1923 года участвовал в неудачной попытке государственного переворота…
– «Пивной путч»?
– Это вы его теперь так называете. Хотя сейчас это уже неважно. Рудольф был ранен, а сам этот факт позволял потом причислить его к числу мучеников и ветеранов движения. Но его судьба сложилась не совсем так, как у большинства из нас. Благодаря деньгам и, главным образом, связям своей семьи он смог избежать ареста и эмигрировать за рубеж, где успешно завершил обучение и получил диплом инженера. Сначала он уехал в Панаму, а потом в Соединенные Штаты, где и закончил образование.
Добавлю, что он никогда не терял связей со старыми партийными товарищами, ссужал деньгами, помогал семьям. Мне он помог в опубликовании первого тома «Майн Кампф». Рудольфу это было несложно, поскольку он в конце 1920-х сумел резко разбогатеть. Говорят, что сначала, во времена «сухого закона», он помимо прочего торговал спиртным. Позже он, будучи действительно очень талантливым инженером, участвовал в различных высокотехнологичных проектах. Работал в американской авиапромышленности, близко сошелся с Говардом Хьюзом и Чарльзом Линдбергом. Параллельно он продолжал умножать свои капиталы. Так, во время Чакской войны между Боливией и Парагваем в 1932–1934 годах он сильно разбогател на торговле оружием обеим воюющим сторонам. В условиях эмбарго на поставки вооружений организованные им фирмы выступали посредниками при покупке боевой техники. При этом он продавал одной стороне танки, а другой – противотанковые гранаты. Одним самолеты, другим – зенитки. Одновременно он выступал меценатом для ученых (главным образом учеников и соратников его покойного отца), работавших в интересующей его области – древние культуры, языки, артефакты. Позже некоторые из них стали работать в «Аненербе».
– И что было дальше?
– В 1933-м Рудольф осел в Парагвае, хотя паспорт у него по-прежнему был панамский. В 1934-м он приехал в Рейх и был принят как герой. Но по его просьбе, без малейшей огласки. Я вновь предложил ему вступить в партию и войти в партийное руководство. Но после долгой беседы со мной он сумел убедить меня в том, что его полезность в нынешнем качестве будет куда более высокой. И для партии, и для Рейха. Он стал фактически моим специальным неофициальным посланником по техническим вопросам на Западе. Он помогал нам в покупке или (если не было иного способа) похищении последних образцов западной техники и технологий, выполнял мои личные и деликатные поручения, проводил тайные переговоры. И в конечном итоге именно он сообщил нам некоторые детали насчет Антарктиды.
– Что именно?
– Его ученые частично расшифровали какие-то древние документы, кажется, на языке шумеров. Там, если мне не изменяет память, говорилось о том, что в нынешней Антарктиде, с примерным указанием места, в доисторические времена спрятано нечто, позволяющее властвовать над пространством, а возможно, и временем.
– И вы сразу ухватились за это?
– Ваша ирония неуместна. Раз уж вы сейчас со мной об этом разговариваете, эта тема, видимо, интересует и ваших высших руководителей. Конечно, мы заинтересовались. Тем более что частично этот проект финансировал лично Рудольф. Привлекли к работе «Аненербе». В 1936-м в Антарктиду отправились наши первые экспедиции. А в конце 1938-го в Рейх были доставлены два весьма странных аппарата…
– Вот с этого места, пожалуйста, подробнее. Вы лично видели эти аппараты?
– Да. В 1940-м, если мне не изменяет память, в сентябре, во время поездки по Восточной Пруссии я лично осмотрел один из аппаратов.
– И как впечатление?
– Как художник могу сказать, что чисто эстетически это было совершенство. Никаких лишних линий, форма и пропорции просто радовали глаз. Возраст этой находки точному научному анализу не поддавался, но, как можно было понять, те, кто этот аппарат построил, были анатомически подобны нам, людям. Внутри аппарата должны были находиться три пилота. Там же были найдены три странных шлема из сверхпрочного прозрачного материала, по форме похожие на большие человеческие черепа, полые внутри и без нижней челюсти. Ученые из «Аненербе» считали, что управление аппаратом осуществлялось силой мысли, через посредство этих шлемов.
– Так называемые «Хрустальные черепа»?
– Да, их называли так. Специалисты «Аненербе» для сохранения секретности и введения противника в заблуждение позже изготовили несколько десятков поддельных «черепов» и организовали утечку соответствующей информации. Похоже, кое-кого им удалось запутать.
– А второй аппарат?
– Он был в полуразобранном виде, и в конечном итоге для исследований годился только один аппарат. Если верить утверждениям исследователей, это действительно был не просто летательный аппарат, а штука, якобы способная проходить еще и через время. Но реально все оказалось куда хуже и сложнее. Дальнейшие исследования показали, что это, так сказать, кабина экипажа с частью управляющего оборудования. Вроде аппаратуры наведения в ракете Фау-2. И эту самую кабину надо было присоединять к летательному аппарату с мощным двигателем. Поскольку, по их предположениям, для прохождения через время требовалось разогнать аппарат в атмосфере до скорости, в несколько раз превышающей скорость звука. А такого аппарата с таким двигателем у нас не было. Точно так же оказалось, что для того, чтобы шлемы как бы «ожили», их надо подключить к источнику энергии. Компактному, но одновременно очень мощному. А такого у нас не было. Соответственно, мы попробовали по мере сил разрабатывать и то, и другое. Но ни работы с новыми видами энергии и «тяжелой водой», ни всевозможные проекты сверхскоростных летательных аппаратов успеха не имели. Шла война, и нам уже элементарно не хватало ни времени, ни средств. К тому же в самом конце войны я вдруг узнал, что как минимум о части наших работ вокруг этого аппарата хорошо известно вашему военному руководству. Признаюсь, это был большой и неприятный сюрприз для всех нас.
– А как работы по аппарату были связаны с тайным ракетным полигоном?
– Самым прямым образом. Уже в 1942 году стало ясно, что с имеющимися у нас техническими средствами здесь практически ничего нельзя сделать. Поэтому чуть раньше Рудольф предложил еще идею. Точнее, две идеи. В частично расшифрованных древних текстах говорилось, что у тех, кто построил этот аппарат, было нечто вроде «промежуточного аэродрома» на Луне. Место было точно указано в текстах. А кроме того, в тех же документах определялись две земные географические точки, чья символика на древних картах совпадала с символами на шлемах – тех самых «хрустальных черепах». Ученые из «Аненербе» предположили, что там расположены какие-то средства, позволяющие связаться с хозяевами аппарата, возможно, через посредство этих самых шлемов. Значит, у нас тогда было два пути – добраться до Луны какими-то доступными нам средствами и одновременно достичь этих двух «точек на карте». Располагались они, кстати говоря, в Судане и Тибете. Потом определили, что там находились какие-то очень древние, заброшенные храмы.
