восхода солнца дело пошло веселее. Веревки смотали и пошли уже не держась друг за другом.
Упустившие нас бедуины кинулись нас искать не сразу. Утром после восхода солнца они около часа стреляли по баррикаде затем пошли в атаку и взяли нашу баррикаду и даже собрали все оставленные вещи. В пустыне все имеет цену и нет мусора. И после этого задумались куда же делись люди. версию с происками дьявола они практично отвергли и прочесали местность и нашли следы ведущие по направлению к городу. Мучительный раздумий бедуины не испытывали и сразу кинулись в погоню. Понятно лошадь бежит быстрее, чем идет человек и догнать нас это было только вопросом времени. выигранное время позволило нам пройти ещё пять километров — до города и спасения осталось четыре километра но за нами неслась погоня. Тогда я остался задержать погоню пока остальные дойдут добегут до пикета. Затем направят за мной разъезд кавалеристов.
Неожиданно для меня со мной остался Пьер. несмотря на мои уговоры спасаться он остался. Свой поступок он объяснил просто — он не приучен бросать товарищей. Так немцы не поступают. Я слегка удивился, но вспомнив историю согласился да у немцев не принято бросать своих в беде. Из оружия у нас осталось только десяток гранат и по шестьдесят патронов к мушкету да пара пистолетов у меня в сумке — те самые оружие последнего шанса. Прошло несколько минут и в пределах видимости показались всадники. Что бы притормозить этих лихачей сделали пару выстрелов из мушкетов. Всадники спешились и стали подбираться к нам. стрелять из мушкета дальше, чем на пятьдесят сто метров это занятие почти бесполезное. Но мы стреляли нам нужно было задержать погоню. Наших уже не было видно — пройти четыре километра — это примерно час — объяснить обстановку и прислать подмогу ещё час.
Только разобраться с нами у бедуинов займет примерно час. Или нам нужно как-то задержать свою смерть.
Позиция у нас была так себе — небольшой взгорок, но лучшего искать было некогда. Передвигаться можно было на четвереньках и то в лучшем случае. Если по-современному, то для стрельбы лежа пойдет, но только стрельбы из оружия, заряжаемого не через ствол. Мушкет явно не предусмотрен для заряжания в позиции «лежа» и для того, чтобы зарядить надо как минимум встать на колено. Затем снова менять позицию и так из раза в раз. Первый азарт у этих бедуинов мы с Пьером сбили и теперь эти джигиты пустыни пешком к нам подбирались. Это сразу сбило темп атаки и наши джигиты не спешили в рай. Там в раю может и полно гурий только никто оттуда не возвращался потому нормальные джигиты они лучше так по старинке на земле поживут, не спеша в рай. Мы тоже никуда не спешили по все нашим самым оптимистическим расчетам спасать нас будут ещё через полтора часа не раньше.
Плотность огня увеличилась, и я отполз немного в сторону и выглянул за гребень пригорка, так и есть пяток нетерпеливых воинов ползут к нашей позиции и вполне уже приблизились, чтобы кинутся в рукопашную. Этого делать давать нельзя — задавят числом или просто объедут по флангу и пойдет погоня по новой. Для таких случаев у нас припасены гренады и пара улетает к нашим непрошенным гостям. Прогремело два взрыва, и мы услышали долгий протяжный крик. Одному бедуину реально не повезло взрывом гренады ему оторвало ноги и теперь он быстро истекал кровью и звал своих одноплеменников помочь ему. Первого же помощника Пьер срезал влет, и остальные притормозили. Долго кричать умирающий не смог и наступила тишина.
Совсем скоро в наступившей тишине мы услышали топот к нам опять бежали бедуины. И опять мы стреляли и когда атакующие сблизились с нами то опять полетели гранаты. Такого отношения они не выдержали и отошли на свои позиции.
Время шло хоть и неторопливо, но час уже прошел. Наши уже на передовых постах. Теперь вопрос в другом будут ли нас выручать. Актуальность вопроса опять пропала — опять нас атаковали и опять пулю скуси, порох на полку и так далее. Выстрел и снова на колено и снова заряжай и снова выстрел. Вот они уже подошли на бросок гранаты и снова фитиль зажигай — бросай, прячься, взрыв гранаты и снова фитиль зажигай, прячься и снова взрыв. Опять бедуины не выдержали гранатного боя и отошли. Прошло еще полчаса в перестрелке патронные сумки уже скоро будут совсем пустые и гранат осталось только три штуки. Все сроки вышли нас не стали выручать — помощи не было. Но бедуины увидели, что нас здесь всего два человека — вычислили по стрельбе из мушкетов стреляли только два мушкета и сделали логичный вывод — добыча упорхнула, а возиться с нами без перспективы на поживу они не захотели и мы с недоверием наблюдали как пылили всадники, удаляясь от нашей позиции.
Что ж видимо рано нам умирать. Острое чувство пронзило голову — ещё поживем. Уходить мы не спешили — ноги дрожали и разъезжались пришел отходняк от напряжения боя. Что бы успокоится и отвлечься занялись ревизией патронных сумок и заодно искали чем бы перекусить. Трофеев всё равно не было — бедуины утащили своих раненных и убитых. В голову пришла дикая мысль пойти посмотреть забрали ли бедуины оторванные ноги у того умирающего — по их вере надо хоронить в полном комплекте. Пьер нашел консервы и мы, открыв банки сидели и перекусывали. Поев и сделав ревизию сумок, мы узнали. Еды больше нет, патронов по десятку на брата и три гранаты у нас ещё осталось. За делами прошло нервное напряжение, и мы смогли передвигаться. Направление движения мы знали потому без сомнений двинулись в том направлении. Боеприпасы мы расстреляли, еду съели, остались только три гранаты, но и это была не тяжесть. Потому шли быстро и прошли эти четыре километра за час. Аванпост встретил нас недоверчиво и не хотел пропускать — так как мы не знали пароль. В этих пререканиях шло время пока не прозвучал выстрел, и мы рывком заскочили за преграду в виде плетенных корзин, наполненных землей и песком этакий мини — редут. Пули с тупым звуком бились о корзины, но несмотря на хлипкость укрепления не пробивали преграду. Высунувшись сбоку, я констатировал — всё-таки решили нас добить, бедуины, рассыпавшись по полю атаковали аванпост.
Но в этом случае гарнизон помог своим и выслал кавалерийский эскадрон и бедуины, не принимая бой ушли. Бой продолжался достаточно долго, и мы расстреляли все оставшиеся патроны и гранаты тоже закончились. Когда подоспели кавалеристы и разогнали бедуинов. Мы опять чистили мушкеты — это действие переходило на уровень рефлекса — пострелял почисть мушкет.
С кавалеристами мы и ушли в город. на нас внимания никто не обратил. Весь гарнизон крутился у штаба и пытался разглядеть новых женщин. Кипели споры насколько они красивы и женственны. Как же украли в гарем из материковой Франции. Значит там не женщины там что-то совсем изысканное. Обычная история в далеком гарнизоне — все местные женщины давно поделены и изучены. Тут же экзотика — украли женщин и повезли в Африку продавать в гарем и вообще новые женщины и все крутятся вокруг здания штаба и обсуждают животрепещущие вопросы. Будет ли вечером прием и как оно всё будет. Обломались все и те, кто ждал вечернего приема, и мы желавшие отдыха. Нас сходу воткнули в конвой и отправили сопровождать наших женщин в порт — Алжир. Почему не остались здесь — любовница коменданта гарнизона продавила решение об отправке и срочно — почуяла конкуренцию с вновь прибывшими женщинами и вот опять мы идем в ночь. Обычно так не делают, но когда очень хочется то и так делают. теперь у нас по тридцать патронов в патронных сумках — никаких гранат, но есть сухой паек. Мы с Пьером успели купить консервы, чай и кофе. Так нас обещали кормить при конвое, но это дело такое мы прикомандированы к чужой роте это даже не наш полк. Поэтому может и будут кормить — но это не точно. Свое оно надежнее. Вокруг повозок с женщинами ажиотаж и офицеры и сержанты и простые легионеры. Как по мне лишнее внимание сейчас так поднимет у этих женщин самооценку, что в мирной жизни у них будут проблемы в общении с противоположным полом. Идти нам десяток переходов, и мы идем в Алжир — город -порт называется именно так Алжир. Просто и со вкусом. Место там намоленное ещё древние римляне там поставили порт и потом кто только там не владел городом и арабы
