Глава 16
Событие сорок третье
«Шахматы воспитывают склонность к самостоятельному мышлению, а потому не следует их поощрять.»
Фридрих II (король Пруссии)
Бисмарк много чего наговорил. А что вообще о нём простому русскому человеку известно? Был послом в России. И любил ходить на охоту. На медведя. Зимой. И даже двух мишек завалил. Нет, не рогатиной. Немчура же. Из мосинки палил. Не было мосинок, ну, из берданки. Слабак.
Ещё всем известно его «железом и кровью» (Blut und Eisen). Это про Германию, про её объединение.
Понятно, что ещё все слышали в разных интерпретациях его слова: «Заключайте союзы с кем угодно, развязывайте любые войны, но никогда не трогайте русских.» и последнее: «Не надейтесь, что, единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами…»
Ещё этому товарищу ошибочно приписывают совет немецким тётечкам: Kinder, Küche, Kirche (киндер, кюхе, кирхе) — «дети, кухня, церковь». На самом деле данную аллитерацию ляпнул кайзер Вильгельм II. Это тот самый, что проиграл войну, сбежал в Голландию и женился там на молоденькой принцессе и умер за две недели до начала Великой Отечественной войны в возрасте весьма преклонном. 82 года было с хвостиком.
Кроме перечисленных персонажей наговорили для цитатника ещё несколько немцев или пруссаков. Да вот того же Карла Филиппа Готтлиба фон Клаузевица взять. Его одного хватит на целый цитатник. Например: «Лучшая стратегия состоит в том, чтобы всегда быть возможно более сильным; это значит прежде всего — быть вообще сильным, а затем — и на решающем пункте.» Или вот тоже неплохо сказал: «Чтобы победить, необходимо встретить главные силы противника.»
Последним пусть будет Фридрих II — король Пруссии. Он отметился тоже кучей цитат, например: «Русского солдата мало убить, его надо еще повалить.» Или вот это: «Русских легче убивать, чем принуждать к отступлению.»
И вот что самое интересное, про этого Фридриха Великого с его русофобскими высказываниями все знают и цитируют их, а про человека, который гонял этого Фридриха санными тряпками из одного конца его Пруссии в другой, в Германии не знает никто, стыдно им немцам про такое учить, в России знают четверо — два профессора, что на нем диссертацию защищали и два студента, что по нему реферат писали. Неказистый мужичок этот сидел сейчас перед Брехтом и тот ему наставления давал.
— Пётр Семёныч, ты только не миндальничай с ними. Это враги. Самые главные враги нашей страны на все времена. Не будет у России никогда более лютых врагов, более сильные будут, а вот более непримиримых не будет. Учти это, выполняя мои хотелки. Максимальная жёсткость.
Полковник Пётр Семёнович Салтыков — сын генерала Семёна Андреевича Салтыкова сидел, губы надув. Не нравилось, видимо, то, что ему этот выскочка, через постель дорвавшийся до власти, приказывает.
Брехт, кстати, на сто процентов, что это именно тот Салтыков, который фельдмаршал с санными тряпками, уверен не был. Как звать фельдмаршала, гонявшего Фридриха, он не помнил. Салтыковых прилично. Вон, Иван Алексеич по возрасту тоже подходит. Брехт, как и все в стране, об этом куске русской истории знал мало. Наши взяли вместе с австрияками Берлин, присоединили Кёнигсберг, а потом пришёл Пётр третий и всё вернул побитому Фридриху, не такому уж и Великому, этому мужеложцу, мать его.
Единственно, что, может, в отличие от большинства жителей России, помнит Брехт, так это то, что жил себе старичок, почти не воевавший и почти никем не командовавший, так, дивизией в мирное время, а его Елизавета откуда-то из деревни, кажется, достала, пыль и песок со старичка стряхнула и отправила воевать с на самом деле серьёзным противником, который и французов побил и австрияков. И дедушка этот полуштатский взял, да и навалял несколько раз, вопреки козням австрияков, Великому.
Петрушу третьего Бирон из Шлезвига этого, из Киля, в начале этого года изъял в пятилетнем возрасте и присовокупил к тому детскому саду, что у самого имелся. А батяньку оставил. Типа, вот переедем в новый дворец, подготовим армию, и отобьём у Дании оккупированные земли на севере Шлезвига. Жди и готовься. Бодаться за эти несколько километров квадратных нужно или нет, Брехт пока не решил, но это не мешало воспитать мальчика русским человеком, презирающим Фридриха, а не пресмыкающегося перед ним.
Но это всё в далёком будущем будет. Сейчас Ивану Яковлевичу было не до Шлезвига и, тем более, не до Гольштейна. Нужно было заканчивать войнушку на территории Речи Посполитой. Осталось не так и много. Необходимо срочно добраться до Дрездена, забрать там Августа Саксонского, желательно с несколькими тысячами саксонских бравых солдатиков, отвезти его в Краков, который к тому времени должен занять Карл Бирон, и короновать его там. А затем отвезти в Варшаву. Рыкнуть в Сейме на панов и подпанков и ехать в Ригу. Дома он нужнее.
— Пётр Семёнович, не криви мне тут губы. Ещё раз повторю, и попробуй хоть на йоту отойти от моих слов. Библиотеку университета всю до последнего листочка изъять, завернуть в парусину приготовленную, законопатить в бочки и отправить под надёжной охраной в Ригу. Всех профессоров и прочих преподавателей со всем имуществом и семьями тоже отправить туда. На плач и слёзы не обращать внимания. Они своего счастья просто не разумеют.
На самом деле Иван Яковлевич долго сомневался, стоит ли этих товарищей в Россию тащить. В Университете было два факультета: философский и теологии. Точно не самые нужные в России профессии. Даже уже в принципе махнул на этих товарищей рукой, пусть сидят на месте, изъять у них из домов все книги и пусть дальше мракобесие это в Польше преподают. В последний уже момент спросил, зыркающих на него товарищей, а кроме философии чего знаете? И вот тут оказалось, что есть и математики, и переводчики с древнегреческого, и преподаватели латыни, и даже химик один нашёлся. У двоих оказались защищёнными диссертации по медицине. Один так настоящий виршиплёт, типа нашего Ершова, который «Конёк — горбунёк». Жаль на польской мове. Ничего Тредиаковский переведёт. В результате получилось, что «бесполезных» осталось только двое. Ну, и решил Иван Яковлевич всех забрать. Пучком.
— Из всех костелов, соборов, и прочих католических богоделен реквизировать все ценности включая картины и книги. Даже ризы забрать. Само собой, в первую очередь изделия из золота и серебра. Медные или бронзовые колокола тоже все снять и отправить в Ригу. Самих монахов или священников отправить в Киев, их там дальше в Самару переправят на новое место жительства. Исключения никакого не допускается, даже если священнику сто лет, и он еле дышит. Пусть умрёт в дороге. Нельзя оставлять в городе латинян этих. Они организуют народ на сопротивление и вместо доброго вечного будут сеять ненависть к России. Если Ватикан пришлёт новых, то они не будут поляками и не будут сеять ненависть к России.
— А думаете, Ваше Высочество, что в Риме нас обожают? — хмыкнул будущий фельдмаршал.
— А ничего плохого мы пока им не сделали. А кроме того, человек смертен, и как это ни печально — внезапно смертен. Начнут воду мутить и отравятся грибами или Аннушка масла разольёт. Будет кому за ними присматривать. Ладно, с монасями больше не лезь ко мне, полковник. Я так решил и так будет. Это приказ. Дальше пошли. На Кавказе и в Поволжье, в новых поселениях, нужны кузнецы и другие металлисты. Этих сначала поуговаривай. Стимул такой — поедут добровольно — получат дом и подъемные на обзаведение на месте, не поедут сами, всё одно привезём, но уже в качестве крепостного. Именно этими посулами
