Мы хоть и прибыли в Явису восьмыми, но к моменту нашего прибытия, только один экипаж, попытался переправиться через местную реку Чукунаки, и в данный момент, готовился выдвинуться в сторону Колумбии. Местные индейцы, выступающие в роли проводников, тоже оказались вполне деловыми людьми.
— Хочешь отправляться в Колумбию, нет проблем. Вот тебе тариф, ищи попутчиков, и мы тотчас начнем переход. В одиночку? А мне какая от этого выгода? две сотни долларов с человека, и минимум десять человек в партии, и доставлю вас целости и сохранности. Техника? При чем тут техника, я провожаю людей, за технику никакой ответственности не несу. Да и не пройдет здесь ваша техника. Вон тот грузовик, вполне возможно, автомобиль похожий вон на тот угловатый внедорожник, тоже вполне вероятно, года полтора назад кто-то пытался на таких проехать, из четырех два выдержали путь. А пара до сих пор в сельве ржавеет. Хочешь поехать сам без меня, вперед и с песней. Только учти, реки, текущие здесь, как минимум раз в год меняют свои русла, компас скорее напоминает вентилятор, потому что даже здесь вращается без остановки, а чем дальше в сельву, тем быстрее. Если заблудишься и попадешь на территорию индейцев Венадо, или того хуже Марагганти, готовься к тому, что дальше придется идти пешком.
— Убьют?
— Да ну, вы что? У нас не убивают. Ну разве что попросят поделиться своей кровью с племенем. Нет-нет, никакого донорства, исключительно добровольно и только с женщинами, так сказать влить свежую струю крови в племя. Никаких обязательств, наоборот. Возможные дети останутся в племени, а вы забудете дорогу сюда. Но индейцы на дух не переносят любую технику. Считают ее порождением злых духов, и потому сразу стараются уничтожить. Полиция? Закон? Все это действует здесь. А там их территория и их законы. Пешего человека могут пропустить и даже иногда вывести на верный путь, а любая техника табу. Я? Да я тоже индеец, наполовину, поэтому мне можно.
Короче, либо ты оплачиваешь проход десяти человек, и тогда проводник берется проводить тебя через Дарьенский Пробел. Либо ты ищешь попутчиков, и тогда делаешь переход в компании, как третий вариант, действуешь на свой страх и риск, пытаясь сориентироваться по солнцу, которое в джунглях поди разгляди, а компас, как было сказано ранее не работает.
Пока мы меняли колеса, Джо, как самый пробивной среди нас пошел искать проводника. И что самое интересное, довольно быстро его нашел. И кстати не так уж и дорого. Правда, кроме наличных, тот затребовал у нас снятые с грузовика колеса, но в принципе, мы и так собирались бросить их прямо здесь, потому что тащить с собой лишний груз, было совершенно ни к чему, а искать на них покупателя, значило бы терять время. А так решилось все полюбовно. Штука баксов и четыре колеса, точнее покрышек с колес. Кроме того, пообещали проводнику кормежку на все время пути, и относительно комфортное проживание.
В итоге местный Чингачгук, обещал примерно за пять дней вывести нас на ту сторону Дарьена, а когда узнал, что наш грузовик способен плавать, при этом достаточно быстро, сразу же сказал, что можно сократить этот переход на целые сутки, но придется большую часть пути, двигаться по реке. Правда вместо семидесяти километров, путь займет все сто, только из-за того, что русло сильно извилистое. И уже ранним утром следующего дня, залив под пробку оба топливных бака, и взяв в запас еще литров пятьдесят в канистрах, наш грузовик, осторожно спустился к берегу реки, и под изумленные взоры всего поселка осторожно въехал в местную реку, и выбравшись к середине реки, включив водомет, бодренько пошуровал против течения реки, с довольно приличной скоростью. Во всяком случае, шедшая рядом местная пирога, довольно скоро от нас отстала, а мужичок сидевший на руле подвесного мотора «Ямаха» показал нам большой палец.
* * *
Все было прекрасно, ровно до того момента, как Фирюза, в очередной раз позвонила домой, с целью поинтересоваться, существуют ли вообще, хоть какие-то доказательства ее родства с отпрыском семейства Назаровых? Оказалось, что доказательства существуют. Точнее говоря, точнее говоря, не конкретно с ним, а с родом Караханидов. Сразу же после рождения Фирюзы, имам местной мечети, внес девочку в список возможных носителей славного имени, знаменитого рода.
— Конечно в то время, это не играло никакой роли. Все-таки, мы живем в союзной республике, с государственным атеизмом, а все эти исламские заморочки, не более чем дань истории. — ответила мать.
— То есть, при необходимости, можно затребовать копию этой записи в мечети.
— Разумеется, но только зачем она тебе нужна, и что это даст?
— Мам, ну, как ты не понимаешь. Это у вас там развитой социализм, а я живу в капиталистической стране. Как ты думаешь будут ли документы, подтверждающие родство с Русланом Назаровым, иметь вес, например, в суде. Ведь он же миллионер, а я бедная родственница. А мне точно известно, что большая часть его денег следствие, когда-то накопленных богатств рода Караханидов.
— А, вот ты о чем. Я конечно возьму бумаги, но очень сомневаюсь, что они тебе чем-то смогут помочь. Хотя бы потому, что мы в свое время отказались от родства с его семьей, и он это прекрасно помнит. К тому же он, как ты говоришь богатый человек, следовательно ему гораздо проще нанять адвокатов, которые мало, что поставят суд на его сторону, так ведь еще могут и тебя обложить долгами. И потом, я даже не представляю, как их можно тебе переслать.
— Думаю проще всего через советское консульство. Там их проверят, и думаю не откажут в пересылке. А на счет суда и прочего, я еще полумаю.
— Я так и сделаю.
— Спасибо мама. Кстати, как там наши родственнички жаба их еще не задушила?
— Хорошо, что напомнила, все время думала рассказать тебе, а как услышала твой голос, все вылетело из головы.
— Что-то случилось?
— А, то! Тетушка Зухра, на именинах у брата, подавилась рыбной костью. Вначале никто не поверил, подумали, что та шутит, ты же знаешь ее дурную привычку, изображать из себя умирающего лебедя. Вот и подумали, что это очередная шутка с ее стороны. И только когда начала задыхаться и глаза полезли из орбит, вызвали скорую. Пока та приехала, стало уже поздно. К тому времени Зухра уже посинела и не дышала.
— Жуть!
— Это еще не все. Рустама едва выписали из больницы, после аварии, о которой я тебе говорила, как вдруг выяснилось, что он плотно сидит на игле. Где доставал наркотики, неизвестно, но сейчас отправлен на принудительное лечение, и не факт, что это ему поможет. Из-за этого глава семьи слег с инсультом в больницу и говорят добром это не кончится, все же ему уже под семьдесят. Вот такие у нас новости.
* * *
— А ты разве не ближайшая родственница Назари. — Робби, сделал такое удивленное лицо, что даже Станиславский закричал бы: — «Верю!»
— Похоже, что теперь уже ближайшая. Очень сомневаюсь, что Ахмедов старший оправится от инсульта, а его сын откажется от наркотиков.
— О его сыне можешь не вспоминать. Одно то, что он был наркоманом, сразу же удаляет его из очереди на титул. В исламе с этим очень строго.
— А ты откуда это знаешь.
— Я все-таки по образованию, историк ислама. Да и вообще я мусульманин, ты разве не знала?
— Откуда? Хотя… — Фирюза на минуту задумалась о чем-то вспоминая. и видимо это воспоминание подтвердило ее мысли. — Да и имя у тебя?
— Причем тут имя? Я родился в Европе, ничего удивительного в том, что меня назвали этим именем нет. Хотя мои родители арабы.
— А, кстати где?
— В Римини, это Италия.
— Хотела бы я там побывать.
— Может и съездим, когда все решится.
— Ты, о чем?
— Не обращай внимания. Ты же не хочешь разводиться со своим Матео. Поэтому ни о чем.
— Ты же не хочешь делать мне предложение.
— Ты, замужняя дама. Я не могу сделать тебе предложение, хотя бы поэтому. Не хочу разбивать чужую семью. Да и ислам противится подобным вещам.
