«Питон, вижу вас. Приготовьтесь!» — прошуршала рация.
Когда до бронемашины осталось метров десять, сержант поднырнул под руку взводного и они, ломая ноги, побежали по бетонным обломкам. Им потребовалось пару секунд, чтоб влететь в открытую дверь и захлопнуть ее за собой. А уже через мгновение, рычащий, словно дракон, БТР пересекал площадь, оставляя позади десятки погибших солдат. По броне заколотили пули, словно сотни птиц, клюющих зерно, высыпанное заботливой старческой рукой.
— С возвращением! — крикнул в никуда водитель.
— Ага… — тяжело дышал старлей.
— Спасибо, — сказал Виктор, скидывая каску.
Голова Воронцова едва не взорвалась от грохота, усиленного акустикой внутри бронированного монстра. Сержант почувствовал, что машина поднялась в воздух, а потом опрокинулась на бок…
На выезде из столицы. 12 часов 35 минут.Словно в замедленной съемке Виктор видел, как «Волга» оторвалась от земли.
С тротуара на него смотрели десятки удивленных глаз. Прохожие открыли рты и проводили «ГАЗ-24» взглядом. Генерал успел трижды перекреститься, прежде чем машина влетела в рекламный щит с постером очередного нового отечественного блокбастера «Черная молния — 10», и, пробив конструкцию, застряла в ней намертво.
— Ушел, сука! — обреченно сказал Воронцов и посмотрел на Жеглова. — Это плохо.
Глеб Егорович достал из внутреннего кармана кителя пачку папирос, закурил и, выпустив клубы дыма, произнес.
— Умерла дедушка твоя бабушка! — Он вздохну и добавил. — Это не плохо, граф.
Это пи…дец!
Там же. 13 часов 00 минут.Едва Виктор с помощью бравых спасателей, лишенных напоследок особым приказом уже бывшего Ахового Министра пенсии и всех льгот, спустился вниз, то не стал дожидаться Жеглова.
— Я к одному человеку за консультацией! — крикнул он шефу, впрыгнул в такси, водитель которого притормозил посмотреть, что произошло, и умчался в направлении центра.
Глеб Егорович махнул на все рукой и позволил сотрудникам службы спасения вызволить себя из железного плена. Вертолет «Первейшего канала» продолжал кружить в воздухе, транслируя спасательную операцию в прямом эфире, наплевав на дальнейшее преследование преступника, который успешно скрылся. Здесь же интереснее! Когда еще такое увидишь?!
Едва начальник Имперского сыска оказался на земле, его тут же облепили журналисты всех телеканалов Русландии, тыкали ему микрофонами в лицо с просьбой прокомментировать сложившуюся ситуацию. Жеглов, как истинный офицер, закрутил усы и, напустив на себя дух серьезности, заявил:
— Операция прошла согласно заранее утвержденному плану! Остальную информацию по делу вы получите в нашей пресс-службе по окончании расследования. Честь имею! — Он залез в подоспевший служебный «Форд», который через секунду смешался с автомобильным потоком.
Главный следственный изолятор. 15 часов 00 минут.Капитан шел по темным коридорам, снова и снова перебирая в голове всех известных маньяков: Генри Лукаса, Ричарда Спека, Джефри Дамера, Теда Банди.
Вспомнил зачем-то даже Гертруду Банижевски и Эйлин Уорнос. Делу это не помогло и легче от этого не стало.[13] Да еще заключенные словно чуяли, кто проходит мимо дверей, и орали во всю глотку.
— Легавый, за что тебе платят?! Такую бабу угробил! Ты хоть телевизор смотришь?! Про тебя на всех канал показывают…
Виктор матерился про себя и проклинал все на свете. Наконец он, в сопровождении охранника, дошел до нужной камеры. Лязгнул тяжелый засов и массивная дверь отворилась.
Воображенский с головой зарылся в рукопись и что-то кропал гусиным пером, макая его в чернильницу, слепленную из хлебного мякиша. Едва Воронцов вошел в камеру, «доктор смерть» попытался съесть свои письменные принадлежности.
Черница пролетела и растворилась в желудочном соке, а вот перо застряло.
Заключенный закашлялся и начал синеть. Вовремя подоспевший Виктор и надзиратель спасли старика от неминуемой смерти.
— Ты чего это удумал?! — зашипел на него сотрудник охраны. — Совсем из ума выжил?!
— Извини, начальник, бес попутал! — Филипп Филиппович пожал плечами и влез на нары. — Шпионские игры, мать их за ногу.
Надсмотрщик покачал головой, показал кулак и вышел из камеры, прикрыв за собой дверь.
Однажды Воображенский слепил из хлебного мякиша «реплику» автомата Томпсона и, угрожая им охраннику, попытался покинуть следственный изолятор.
Это ему почти удалось. Но где-то произошло замыканье проводки, и включилась противопожарная охранная система. С потолка полилась вода, и оружие террориста размякло и развалилось. После этого случая заключенных стали кормить только жидкой едой, в основном водой. Сам беглец провел в лазарете около полугода и больше попыток сбежать не делал. Видимо, ему-таки отбили охоту к побегу вместе с почками и мошонкой.
Старик почесал лысину и, прищурившись, спросил Воронцова.
— Что, капитан, загнала мышка кошку в угол? — тот кивнул. — Спросить чего хочешь или опять угрожать пришел?
Из-за стены раздался голос.
— Филиппыч, не говори ему ничего! Ни хрена он тебе не сделает, он не судья!
— Сиплый, падла, за сговор и подстрекательство еще двадцатку накину! — рявкнул следователь, и тут же прозвучал ответ из соседней камеры.
— Филиппыч, скажи ему все!
Старик усмехнулся, сложил свои бумаги в стопку и, втянув ноздрями табачный дым сигареты Воронцова, спросил.
— Чего хочешь?
Капитан пожал плечами.
— Вот скажи мне, что этот маньяк из себя представляет? Может, ему нужны эти части тела для какого-нибудь ритуала? Черная магия? Я уже не знаю зачем. Он как неуловимый мститель, хрен догонишь. И зацепиться не за что.
— Я же тебе говорил, — доктор психологии прислонился к стене. — Не изловишь ты его, если он сам этого не захочет. И нет тут никакой магической подоплеки.
Ищи другой мотив. И, судя по всему, он собрал все, что ему нужно.
— Не понял?! — удивился Воронцов и закашлялся дымом.
— А чего тут не понять? Одна голова, две руки, пара ног и туловище. Причем, прошу заметить, туловище весьма сексуальное! Тут или наука, или какой-то странный фетиш.
Сыскарь закурил еще одну сигарету, наполнив камеру непроглядным смогом.
— Один хрен не въехал.
— Граф, Вы тупой! — констатировал заключенный, на что сыщик нисколько не обиделся. Не в той он сейчас ситуации. — Будь я хирургом и получись у меня то, что вышло у него, я бы отрезал от Аннушки ее природные части тела, а пришивал бы трофейные. Я стал бы Франкенштейном нашего времени! Кстати, это не твоих рук дело? Того доктора тоже Виктором звали. Кхе… — старик проглотил усмешку под грозным взглядом Воронцова. — Или просто этому ненормальному нравится калечить людей. В первом случае невозможен положительный результат. Если бы сегодня медицина умела пришивать оторванные головы на место, то мы смогли бы увидеть это живое чудо самое большее через полгода, когда оно обрело бы способность вновь передвигаться. Так что, увы. Да и гений медицины не стал бы добывать материал таким варварским способом. Остается только второй вариант. Смешно предполагать, что твой маньяк — торговец запчастями. Это не печень, кому такие нужны?
Кстати, Франкенштейн был не одинок в своих начинаниях. Похожая история случалась однажды: маньяк отрубал части тела и собирал из них «реплику» Создателя, чтобы воскресить его. Только для завершения ритуала еще младенец нужен. Но у него ничего не вышло. Поймали. И на охоту он ходил по пятницам…
Да и, думаю, не вышло бы у него. Тут или вуду, или некромантия нужна. Или другая какая магия. Я-то во все это не верю, реалист.[14]
Виктор выхватил телефон и набрал номер. Когда «трубка» ответила, он быстро проговорил:
— Максим, срочно обзвони все родильные отделения и узнай, имело ли место хищение новорожденных неизвестным в плаще, другие случаи меня не интересуют! Если что нароешь — сразу звони мне, это срочно! — и отключился.
Воображенский дождался окончания разговора и продолжил.
— Еще можно попробовать вызвать демона и вселить его в тело…
— Не прокатит, — ответил Воронцов, вспоминая полученные им знания в библиотеке, когда он разгадывал тайну символа, обнаруженного на месте первого происшествия — убийства Ромати. — В данном вопросе я подкован хорошо.
— У меня версии кончились, — профессор почесал затылок. — Так или иначе — вы сможете его поймать, только если он сам позволит это. Думайте, Виктор Викторович. Это сейчас модно!
— А как вы объясните мои сны? — капитан застыл у двери.
— Какие?! — заинтересовался Воображенский и спустил ноги на пол.
