— На станцию.
Полный человек с боязнью посматривал на мужчину с обветренным волевым лицом. По спине стекали предательские струйки, а руки тряслись, как у хронического алкоголика. Едва школа СС исчезла из вида, как штурмбанфюрер быстрым движением перехватил руль и, одним ударом оглушив дрожащего от страха недоноска, впился клыками ему в горло. Он прекрасно доедет и без жалкого холуя, наложившего в штаны лишь взглянув на того, кто волен распоряжаться жизнью и смертью.
Вампир вытащил труп и бросил в кусты. И, крутя баранку, с удовольствием произнёс вслух одну из любимых цитат:
«Мир, это «вещь в себе». Слепая, безосновная «воля к жизни» не требующая объяснений и, тем более, оправданий. Он дробится в бесконечном множестве «объективаций». И каждой свойственно стремление к абсолютному господству, что выражается в непрекращающейся «войне всех против всех». Проявление воли есть иерархическая целостность, где высшая ступень — те, кто наделён разумом. Познающий индивид сознаёт лишь себя, все прочие существуют в его представлении как нечто зависимое, что служит источником беспредельного эгоизма».
Командующий диверсионными спецподразделениями любил на досуге полистать сочинения приват-доцента Берлинского университета, умершего почти сто лет назад. Бесспорно, он не мог ручаться за дословность. Да, это и не важно. Главное, что самая суть навсегда въелась в подкорку не ведающего сострадания и не знающего, что такое жалость будущего владыки мира.
Субмарина остановилась, и катер медленно осел на грунт. Тотчас поднялась мутная туча. Что не особо огорчило, так как живописная картина, открывшаяся на дне бухты, оставляла желать лучшего, ибо скорее напоминала свалку. Ржавые детали, погнутые фермы, отслужившее автомобильные покрышки с привязанными огромными шестернями. Должно быть, для уменьшения плавучести. Видимо, рабочие порта, не затрудняясь вывозом мусора, попросту сбрасывали всё в воду.
Несмотря на отсутствие обзора, Мишель, по звукам доносящимся снаружи, определил, что водолазы отстегнули трос, соединяющий с импровизированным буксиром. Затем гравилёт подцепили сверху и начали медленно вытаскивать из воды. Мутная взвесь осталась внизу, и перед глазами неторопливо проплывали поросшие водорослями бетонные блоки пирса. С каждым мгновением становилось светлее и, наконец, солнечные лучи залили всё вокруг.
Через пробоины заполнившая кабину вода устремилась наружу, и воздушный катер, раскачивающийся на толстой ржавой цепи, стал напоминать душевой рассекатель. Увы, Мишель, ни разу в жизни не видевший подобной роскоши, не мог оценить комичности зрелища.
Ждавшие на пристани солдаты с автоматами в руках, с ненавистью и испугом смотрели на вражескую машину. Вскоре люди в наглухо застёгнутых комбинезонах с прозрачными шлемами, с помощью дисковой пилы срезали защитный колпак и, подслеповато щурясь, Мишель снял кислородную маску.
— Выходите с поднятыми руками. — С небольшим акцентом приказал офицер, стоявший в некотором отдалении.
Усиленный мегафоном голос тут же подхватило вездесущее эхо.
Мнимый пилот послушно исполнил распоряжение.
За оцеплением бурлила толпа смуглых, возбуждённо горланящих людей. Мишель не понимал языка, но по агрессивному запаху, источаемому сотнями тел, стало ясно, что намерения их отнюдь не дружелюбны.
Тем временем старший проинформировал:
— Наше оружие заряжено чистым аргентумом. Надеюсь, вам известно действие этого металла?
Слово было незнакомым, но, вампир догадался, что говорят о малоприятных вещах. К тому же, вспомнился труп упыря, на чьём месте он поневоле оказался, и пленник согласно кивнул.
— Вот и отлично. — Оживился человек с рупором.
Если бы недавний дикарь разбирался в знаках различия, он бы назвал стоявшего напротив мужчину майором. Но, поскольку, вся предыдущая жизнь прошла в резервации, подобным сведениям в полной сумбурных мыслей голове взяться было просто неоткуда.
— Медленно повернитесь и, положив руки на обшивку вашего летательного аппарата, раздвиньте ноги шире плеч.
Мишель повиновался, пряча улыбку. Даже в таком жалком состоянии, истощённый недавней регенерацией, он бы с лёгкостью смог убить нескольких. А, учитывая, что до воды всего несколько метров, схватить донора и исчезнуть, не составляло никакого труда.
На месте удерживали не направленные в спину стволы, с рожками полными загадочного вещества с неудобным для произношения названием, а нечто другое. Может то, что инициированный совсем недавно, он всё ещё считал себя человеком. Или это было горячее желание объяснить возникшую уж никак не по его воле ситуацию и надежда убедить этих людей, что он в самую последнюю очередь виноват в создавшемся положении.
Сзади, даже сквозь герметичный противорадиационный костюм выдавая ужас остро пахнущей и распространяющейся далеко впереди волной адреналина, подошёл один из тех, кто вскрывал кабину, и защёлкнул наручники. Мишель вновь оскалился. Чертовски хотелось есть но, понимая что, проявив агрессию, навсегда поставит себя в положение изгоя, он терпел из последних сил.
Ведь, сбежав, он нисколько не облегчит собственной участи. Скорее, наоборот. Любой из тех, к чьему лагерю по ошибке приписывают, с огромным удовольствием сотрёт его с лица земли. Следовательно, побег изначально теряет смысл. Если, конечно, он не готов вести жалкое существование дикаря, скрывающегося от всех и вся и убивающего случайных жертв ради пропитания.
Несмотря на полную неграмотность, дураком Мишель не был. Смутные образы, навеянные рассказами давно погибшего учителя, проплывали перед глазами. Если уж судьба подарила — пусть даже ничтожнейший — шанс, он собирался его использовать. Вся предыдущая жизнь представлялась сплошным кошмаром, состоящим из ежедневного страха и наивной попытки скрыться от властелинов. Он был сыт убогой беспросветностью по горло и, рассудив, что убежасть успеет всегда, предпочёл попробовать наладить хоть какие-то отношения. Чему очень способствовал облик офицера.
Нет, молодой вампир не был телепатом. Но, пользуясь всеми, во много раз усилившимися чувствами, легко считывал информацию. И понимал, что его уничтожение, по крайней мере, в ближайшем будущем, не входило в намерения противоположной стороны.
Жутко воняя выхлопными газами, появился фургон с решётками на окнах и, направляя тычками, осмелевшие конвоиры затолкали парня внутрь. Военнопленный уселся на узкую лавочку и, вытянув ноги, закрыл глаза.
Чёрт возьми! Как хочется есть!
Ехали около получаса. Машина остановилась перед мрачным зданием, смердевшим прекрасно знакомой хлоркой и множеством давно не мытых тел.
«Что ж, здесь я буду в немного лучшем положении». — Грустно усмехнулся недавний узник консервационного лагеря. — «По крайней мере, не съедят».
Инициированного водворили в тесную камеру без окон, зато с мощной дверью, сваренной из стальных листов и, не сняв цепи, оставили одного.
Лежать со скованными сзади руками было неудобно, и после несложного акробатического трюка, кисти Мишеля оказались спереди. Света тоже не включили, но это обстоятельство скорее обрадовало, чем огорчило. Побродив из угла в угол, юноша улёгся на сколоченный из досок, почерневший от времени и отполированный множеством заключённых топчан, и закрыл глаза.
Он пока жив, а это главное. И, Мишель очень надеялся, что ему и дальше позволят оставаться в этом замечательном состоянии.
В это время наверху решалась судьба пленника. Разгневанные и жаждущие мщенья алжирцы настаивали на немедленной, причём обязательно публичной казни. На что представитель военно-морского флота США Дэвид Бенджамин отвечал, что захваченный находится в юрисдикции Соединённых Штатов и будет препровождён на базу, для проведения исследований.
Вялые препирательства длились около трёх часов, после чего в расположенную в подземелье темницу вновь направился отряд морских пехотинцев. Караул, состоящий из арабов, выпроводили наверх, а командир подводной лодки срочно связался с начальством, прося дальнейших инструкций.
«Ввиду объективных трудностей, связанных с подводной транспортировкой, прошу оказать содействие в доставке захваченного дисколёта морским, либо наземным транспортом. Пилота предполагаю взять на борт. Жду указаний».
Телеграмма была отправлена и моряк, посчитав, что исполнил долг до конца, вернулся на корабль, молча проклиная самолюбивых мусульман. Явно неспособные защитить собственные границы, те упорно отказывались разместить на своей территории своих американские гарнизоны. Предпочитая покупать вооружение. Единственная база в средиземном море находилась возле Суэцкого канала, через который и осуществлялась связь Североафриканских государств с остальным цивилизованным миром. Гибралтар, по известной причине, оказался закрыт, что, как ни странно, способствовало развитию Ближневосточного региона.
