— Ну а мы с тобой, — это уже Бродяге, — поработаем Госприемкой. Все ясно?
— Да куда уж яснее! — ответил за нас троих Люк.
Вспоминает гвардии полковник Трошин B. C.
«…Мы тогда здорово удивились: „Как это втроем атаковать по открытому месту шестерых окопавшихся“?
Мы с Несвидовым залегли в одной из воронок, остальные тоже попрятались кто куда. Я затвор карабина заранее передернул. „Ну, — думаю, — посмотрим, какие вы, товарищи чекисты, страшные“.
Тут командир в свисток дунул — сигнал к атаке подал.
Я в опушку пристально вглядываюсь — противника ищу. Смотрю, вроде что-то за деревьями мелькнуло. Целюсь.
Тут один из них вскочил, но совсем не там, где я ожидал, а метрах в пяти впереди, уже на поляне. Вскочил и вперед бросился. Я его стволом сопровождаю. Дыхание задержал, и только я крючок спусковой потянул, как он раз — и исчез! А я уже курок спустил. Слышу, рядом ударники защелкали — ребята тоже не успели, значит.
Чертыхнулся я про себя и за затвор берусь. Тут гляжу — еще один, как заяц, бежит. Я затвор закрыл, приложился — а нету его. Стрелять не в кого.
Думаю: „Вы хитры, но мы тоже не дурачки деревенские!“ И возвращаю ствол в то место, где первый залег. Сейчас он вскочит — а я тут как тут.
И действительно вскочил! Только совсем не там, а метра на три ближе и чуть в стороне.
„Что за черт?!“ — думаю.
Ну да ладно, народу на нашей стороне хватает — решил я третьего караулить. Он, как я думал, не такой ловкий, раз сразу вперед не метнулся. И начинаю пристально следить за опушкой.
Краем глаза заметил, как кто-то еще на поле метнулся-перекатился. Только я не углядел, первый это или второй был. Опять ударники защелкали. Но по моим ощущениям — впустую.
Минуты две мы так в прятки играли, вдруг слышу, рядом кто-то покашливает. Вначале я подумал, что это сержант наш, но потом вспомнил, что Несвидов от меня по другую руку лежит. Повернулся я, винтовку на себя потянул… Смотрю, а метрах в пяти от меня как будто кусок дерна поднялся, и на меня дуло автомата смотрит.
Встал я, как оговорено было. А он — это лейтенант-разведчик был — траву отбросил и нам в тыл колобком покатился. Несвидов дернулся, на меня вставшего смотрит. А лейтенант на колено привстал и затвор с боевого взвода спустил, а у „ППД“ он громко так лязгает. Ну, Несвидов все и понял — тоже руки в гору потянул.
А когда мы из воронки вылезали, то увидели, как они остальных добивали. Старший лейтенант Окунев, тут-то я уже рассмотрел, метался, что твой сазан в речке. Он к воронке, где двое „наших“ сидело, подобрался и совсем ребят замотал. Высунется — они винтари вскинут, а он опять заляжет, но затвором щелкнуть не забудет. Минуты полторы он их мучил, а потом вскочил и мимо них в тыл пробежал, а ребята как раз перезаряжались. Вот так вот нас уму-разуму учили!».
После нас с сольным концертом выступил Бродяга, внеся в неокрепшие умы предков еще больше сумбура.
Бродяга. Взгляд сбоку.[40]
Слегка обалдевшие от полученного урока, «наши» окруженцы выстроились на поляне.
— Ну? — спросил Фермер. — Вопросы есть?
— Товарищ майор госбезопасности, — это Несвидов. — А где же так учат? И почему нас так не готовили?
— Хороший вопрос. Учат так в подразделениях специального назначения. Учат долго и трудно. И не всем эта наука дается одинаково. Капитан, сколько лет у тебя первоначальная подготовка была?
— Три года.
— Сколько народу через группу прошло?
— Сто десять человек.
— И сколько до конца обучения дошло?
— Одиннадцать.
— И сколько лет ты сам всем этим занимаешься, если с обучением считать?
— Четверть века уже.
Окруженцы подавленно молчали.
— Вы носы-то раньше времени не вешайте, — ободрил их Фермер. — Тут ведь какие еще особенности есть? Бойца спецподразделения сначала учат таким вот премудростям, а уж потом только по специальности готовят… Ну, там взрывником или снайпером, артиллерийское дело или связь. На все это время нужно. А у вас уже специальности есть. Из меня вот артиллерист почти никакой, а из вас, товарищ Трошин?
— Так, товарищ майор госбезопасности, я ж этой наукой сколько лет занимался!
— Ну, значит, не так много и осталось. Ходить, лежать, в цель точно попадать. А основные ваши умения при вас уже есть. А уж ходить и стрелять мы вас научим, не беспокойтесь.
Народ слегка приободрился.
— Если еще вопросы есть, спрашивайте.
— Товарищ капитан госбезопасности, — это уже ко мне. — А вот вы с двумя пистолетами ходите, это зачем? Автомат ведь лучше?
— Лучше. Но далеко не всегда. Смотрите.
Я выщелкнул из пистолетов магазины и проверил, не остались ли патроны в патронниках…
— Разбейтесь-ка на две группы и разойдитесь подальше, метров на двадцать. Туда… и вон туда… И так, чтобы не напротив стояли. Да, так встаньте, чтоб друг другу не мешать.
Бойцы выполнили мои указания.
— Вот я сейчас вроде как не вижу вас никого, по тропинке этой иду… и вдруг — опа! Гости дорогие! Могу я сейчас по вам из автомата по всем сразу стрелять?
— Нет, ну как же! Не одни, так другие вас и подстрелят, — ответил за всех сержант Несвидов.
— Ну, смотрите внимательно, на кого ствол смотреть будет. А заодно и попробуйте меня на мушку взять.
Так… Приготовились… Они все настороже, руки напряжены, какой-то каверзы ждут. Правильно, между прочим, ждут. Не может, по их понятиям, человек с пистолетом на нескольких противников в лобешник попереть. Уйти, да, может и должен, вот они уже и прикинули, куда я побегу и как. Хотя они лесную сшибку видели, так что внутренне готовы уже. Так, Несвидов уже к кустам сместился, значит, чтоб я туда не ускакал, правильно мыслит, молодец! Зельц настороже, уже чует что-то. Ну, с тебя и начнем…
Кувырок влево! Стволы дернулись — поздно! Левый ствол! Один, второй… Правый, один, этот присел, Зельц, правильно! А так? Есть, милок… Вперед, нырок, встал вразножку, направо, назад, завелись, а бегать-то зачем, есть один… еще… этак вас надолго не хватит… ф-ф-у-у-у… все… Староват я уже для таких фокусов…
— Ну как? Кто в меня попал? — Бойцы смущенно пожимают плечами…
— А я вам куда целился?
— В лоб, похоже… — Это Зельц («А глаза-то горят! Азарт попер, завелся!»). — Ну и я вроде вам в ногу…
— Вроде или попал?
— Не попал.
— Но мог! Опасно ты стоял, я тебя первого мочить наладился, но ты, молодец, верткий оказался, сразу не вышло. Так что, видите для чего два ствола? Почему я между вами катнулся?
— Так мы стрелять так не очень могли, друг в друга попасть можно.
— Ну а мне все едино, в кого — все враги.
— Вот так и вы должны уметь! — Фермер прошелся перед бойцами. — А уж прочим фокусам, как оружие у врага отобрать, задавить его в кустах тихо — это уж товарищи командиры вам подробно все в свое время покажут. Вы и сами спрашивайте, если неясно что, не стесняйтесь.
Когда Фермер дал команду разойтись, ко мне подошли Дымов и сержант Коля.
— Товарищ старший лейтенант, — начал Зельц, — мне вот товарищ Юрин сказал, что вы трех немцев, вооруженных автоматами, в рукопашной убили. Не покажете, как вы это сделали?
— Ну, пойдем, покажу… Хотя… Товарищ майор, — это я уже Саше крикнул, — разрешите провести с новичками занятие по рукопашке?
— Валяй! Только не покалечь никого…
— Да я легонечко.
Собрав народ вокруг себя, я посадил всех в круг.
— Если есть вопросы, лучше задавайте их сейчас, чтобы потом не отвлекаться.
Руку поднял один из артиллеристов, чью фамилию я не знал.
— Да, что вы хотели узнать, боец?
— Товарищ старший лейтенант, а зачем нам рукопашному бою учиться, ведь винтовки же есть и пулеметы?
— Для начала неплохо бы представиться.
— Боец Кудряшов, товарищ старший лейтенант.
— Поздно. Отныне ваш позывной — «Дед Никто»!
Тот с недоверием посмотрел на меня, пытаясь сообразить, что все это значит. Однако среди участников семинара были и люди, уже начавшие, что называется, «въезжать» в наш специфический для данного времени юмор. — Дымов и Трошин сидели, улыбаясь.
— Итак, отвечу на ваш вопрос. Рукопашный бой учит в первую очередь двигаться. Перемещаться. Как ударить и чем ударить — это уже дело десятое. Во-вторых, оружие можно потерять, его у вас могут отобрать, оно может, в конце концов, сломаться.
Теперь о движении. Если вы контролируете свое тело, то и любой предмет, контактирующий с телом, вы тоже контролируете. Сержант Юрин!
— Я!
— Дайте мне карабин!
Взяв карабин, я проверил, нет ли в нем патронов. Затем я поднял Юрина на ноги и, попросив его взять еще один карабин, поставил на точку, противоположную той, где сидел Дед Никто.
