и нанести удар по английской и французской торговле.
— И оставить ваше высочество без поддержки в сражении?
— Именно!
— Но…
— У каждого из вас есть запечатанный конверт, в котором описаны инструкции как раз на подобный случай. Помимо всего прочего, там имеется моя подпись и личная печать. Случись что со мной, этот документ послужит вам оправданием.
— Пятно с чести чернилами не смывается, — покачал головой Истомин.
— Блаженны положившие душу свою за други своя, — немного переиначил слова священного писания. — Вам предстоит решить участь этой войны.
— Но как?
— У Англии большой флот, а у Франции армия. И мы никак не можем дотянуться ни до той, ни до другой. Единственное их слабое место — это кошелек. Именно вам предстоит нанести по нему удар!
Но сейчас нет времени предаваться воспоминаниям. Мое место сейчас там, а мне даже не на чем выйти в море. Состояние «Рюрика» после схватки с «Леопардом» оставляло желать лучшего. Как, впрочем, и захваченного нами трофея. Но даже будь они в полной исправности, пробиться на внешний рейд в этой толчее не представлялось возможным. Разве что через Северный проход… И тут мой взгляд упал на непонятно как оказавшуюся среди транспортов канонерку «константиновского типа».
— Это ведь «Балагур»?
— Так точно-с! — отозвался кто-то из офицеров.
— Прикажите подать шлюпку!
— Слушаюсь!
— Куда же вы, ваше императорское высочество? — изумился командовавший местным гарнизоном престарелый генерал-лейтенант Дершау. — А как же обед в вашу честь?
— В другой раз, мон женераль! — с трудом удержавшись от грубости, ответил я, направляясь к гичке.
— Неужели вы собираетесь перейти на такой маленький корабль? — осторожно спросил, казалось бы, привыкший к моим закидонам Лисянский.
— «Рюрика» с трофеем отправить на ремонт, — не обращая внимания на расспросы, продолжил раздавать распоряжения. — Транспорты разгружать. Передать на «Грету», пусть готовится к установке мин сразу, как последний борт зайдет в пролив. Морскую пехоту на острова. Пусть занимают позиции. Строят батареи… Не успеют, конечно, но, если англичане попробуют прорваться, пусть просто отстреливают всех, кто окажется на верхней палубе. В первую голову, конечно, офицеров!
— Но ведь…
— Платон Юрьевич, не вздумай сказать, будто считаешь это бесчестным, иначе я в тебе совсем разочаруюсь!
— Я не о том, — смешался адъютант. — Просто, неужели вы допускаете, что Нейпир решится на такую дерзость?
— Непременно решится. Особенно, если не выстоим, — хмуро буркнул я, занимая место в гичке.
— Ваше высочество, я с вами! — сиганул вслед за нами, как сайгак, Рогов.
Вид у денщика при этом был донельзя воинственным. На поясе абордажный тесак в ножнах и такой же, как у меня, кольт. За спиной шарпс и котомка с какими-то припасами. Если бы не целая нога, так вылитый Джон Сильвер!
— Тише ты, — рыкнул на матроса адъютант. — Не то потопишь, чего доброго.
— Никак нет, ваше благородие, — с удивительной смесью дерзости и подобострастия отвечал тот. — Мы ж не просто так, а с понятием!
На канонерской лодке нас встречал прописавшийся на ее мостике после ранения командира мичман Тыртов.
— Здравия желаю вашему императорскому высочеству. На вверенном мне корабле…
— Знаю, Сережа, знаю. А сейчас на всех парах в Рунсала-зунд, пока его наши транспорты не забили.
Стоило «Балагуру» на всех парах обойти островок, как перед нами развернулось эпическое полотно морской баталии. Первый доклад, как и следовало ожидать, оказался не совсем точен. Нейпир не стал брать все свои корабли, ограничившись только паровыми. Впрочем, нам и этого хватит с избытком.
Дорвавшийся наконец до наших главных сил британский адмирал подвинул свои корабли к нашим. «Дюк Веллингтон» к «Выборгу», а «Сен-Жан д´Акр» к «Константину». «Иезекииля» за ними видно не было, но ясно, что ему тоже приходится туго, ведь против него встали сразу два блокшипа. Четверо против трех. Расчет британцев понятен. Пользуясь преимуществом в количестве и калибре пушек, задавить подставившегося противника.
Вот только состав артиллерии наших кораблей перед походом немного изменился. Поначалу я хотел полностью перевооружить винтовые линкоры пушками Баумгарта. Но с одной стороны, у нас столько просто не было, а с другой, пришедшие в ужас инженеры стали говорить о перегрузе и возможной потере остойчивости, после чего в конце-концов убедили. В общем, окончательный вариант выглядел так:
Двадцать шесть 68-фунтовых пушек, четырнадцать — 60-фунтовых, тридцать две — 24-фунтовых карронады и четыре — двухпудовые бомбические пушки. Так что легкой добычей они не были даже для 100-пушечников!
Судя по канонаде, оказавшийся лицом к лицу с превосходящими силами противника Мофет не оплошал и, став на якорь, дрался как черт. Так почему бы ему не помочь?
К этому времени мой флаг над «Балагуром» заметили на большинстве остальных «константиновок», после чего все поспешили присоединиться. Отряд из восьми моих маленьких кораблей — это, как ни крути, ровно столько же новейших крупнокалиберных орудий. Да еще и за броней. Жалко будет упустить возможность поучаствовать в схватке…
Повинуясь взвившемуся на единственной мачте сигналу, канонерки двинулись вперед и скоро оказались перед носом вражеского линкора. Нейпир, очевидно, решил, что маневрировать на изобиловавших мелями местных водах небезопасно, и потому тоже встал на якорь перед противником.
Положившись на мощь артиллерии, англичане развили максимально возможный огонь, но, к их удивлению, противник никак не желал уступать. Более того, его ответная стрельба оказалась весьма точной, да к тому же чрезвычайно действенной. Чего никак нельзя было ожидать от слабых 24-фунтовых пушек.
А уж когда к ним присоединились канонерские лодки, нахально обошедшие стоящего на якорях «Дюка» и принявшиеся долбить ему по носу с короткой дистанции в два кабельтовых, британцам стало и вовсе не по себе. Что самое неприятное, отвечать могучий корабль мог только из двух погонных 32-фунтовых орудий на верхней палубе.
— Экселенц, позвольте дать ход! — обратился к адмиралу командир флагмана.
— Какого черта, мистер Гордон? — удивился Нейпир. — Разве вы не видите, что мы пристрелялись?
— Не только мы, сэр! — буквально прорычал шотландец. — Русские канонерки тоже сумели это сделать.
— Эти блохи?
— Да, сэр! Очень больно кусаются, сэр! Они попадают через раз. Уже появились две пробоины у ватерлинии! Неужели вы не замечаете, что «Дюк» получил крен? Еще немного, и наш бак станет похож на головку проеденного мышами сыра! Я не могу допустить гибели корабля!
— Нет! Мы останемся на месте и
