— Подожди. Значит, загадку Карнауха ты разгадал. Про Ротшильда. Тогда почему на этом и остановился? Какие ты сделал выводы из беседы?
— Ну, что на золоте можно хорошо подняться. И оно всем очень нужно. И чем больше его соберешь, тем больший вес будешь иметь.
— Н-дя… какие ограниченные люди нынешние богатеи.
— А что не так-то? Что я должен был понять?
Серый тяжело вздохнул, словно был я тем самым нерадивым учеником с картины Решетникова «Опять двойка».
— Ты вышел на Карнауха, ты с ним работаешь, но ты не видишь дальше собственного носа. А вывод простой: все, что мы с тобой здесь мудрим, без определенных шагов будет бесполезным! Да! И не делай такие страшные глаза. Все, что мы здесь намутили, можно будет вернуть обратно благодарному американскому народу по одной простой причине: мы не сможем вести самостоятельную денежную политику в России. А если этого не будет, то любые наши вложения станут просто системой перекачки денег из наших кубышек в подвалы Citicorp, JP Morgan Chase, Wachovia и The Firm. Тот, кто в стране будет контролировать выпуск денег, тот и будет рулить правилами инвестирования и развития. Большевики не зря захватывали вокзалы, телеграфы и банки. Транспорт, связь и деньги — вот составляющие реальной власти. Все остальное — дело наживное. А мы с тобой, горе-финансисты, решили ограничиться вокзалами и почтой. Твоему Карнауху нужно памятник во весь рост на площади Дзержинского поставить. Вместо Железного Феликса.
В самом деле, Карнаух к этому и вел мысль — у кого есть много золота, тот и царь горы. Тот и может выпускать любые деньги. Но пока большая часть золотишка не у нас, да бог с ней большей, просто значимая — мы всего лишь исполнители чужой воли и обладатели просто вороха условно ценных бумажек.
— Нужно озаботиться установлением контроля над Госбанком России, — продолжал Серый. — Ведь когда все случится, эмиссию рублей обязательно привяжут к золото-валютным запасам, в которых золота мало, а валюты много. То есть, по сути, поставят рубль в жесткую зависимость от количества имеющихся долларов. А значит, его курсом можно будет манипулировать по своему желанию.
— Ну не такие же они дураки, чтобы отдавать право на печатанье денег в чьи-то чужие руки? Госбанк он потому и Госбанк, что Государственный и работает в сотрудничестве с Правительством. Нужно Правительству больше денег — нарисуют больше, нужно уменьшить — изымут. Не думаю, что кто-то из тамошних государственных мужей решится на добровольную передачу такого инструмента в частные руки.
Серый подошел ко встроенному в стену шкафу и добыл из его недр старую газету.
The Washington Post от 24 декабря 1913 года.
— Прочти на развороте. Вот таким образом доллары стали не американскими, а ФРС — независимой от правительства и Капитолия структуры. Чтобы правительству нельзя было делать всяких глупостей, свой кошелек оно отдало в чужие руки. Вопрос: если от правительства система независима, то от кого зависима? Акционеры ФРС — американские банки. Но вот держи еще документ.
Он положил мне на колени картонную папку с тесемочками — точно такие были у мамы, когда она трудилась бухгалтером в ОРСе. Только там по-русски было написано «Дело N___», а здесь красивым шрифтом «RAND Corporation».
— Что это?
— Это отчет об исследовании рынка, заказанном Снайлом этой уважаемой корпорации год назад. Не слышал ее славного имени? Поинтересуйся как-нибудь. Интереснейшее прошлое. И еще более замечательное будущее. По большому счету мы с тобой сейчас играем против ее аналитиков. А цель у Тома была простой: он хотел выяснить конечных бенифициаров любых компаний — американских, японских, европейских, африканских. И вывод аналитиков очень интересный. Если отбросить коммунистическую часть мировой экономики, то можно сказать, что все в мире выпускается на заводах двух сотен корпораций. И ребята из RAND считают, что их количество постепенно будет сокращаться. Из списка будут выбывать слабейшие. Примерно одна компания в год. Иногда две. В кризисные годы — десяток. Но самое интересное, что в списке конечных владельцев большая часть — примерно две трети — банки. И вот кому принадлежат они — не смогли установить даже специалисты RAND. Или не захотели. Есть лишь неподтвержденные догадки. Кое-кто уверен, что вся экономическая мощь Америки сосредоточена в руках представителей трехсот фамилий. Они не все известны широкому кругу и не часто светятся в газетах. Часть из них орудует из тени, другие даже становятся президентами и вице-президентами. Но именно им в конечном итоге принадлежит ФРС и бесконтрольное право печатанья денег. Аудит ФРС не проводится с самого ее основания! Что там происходит внутри — не знает ни один правительственный чиновник.
— Да какая разница? Если правительство формирует этот твой комитет трехсот и он же владеет деньгами, то значит, правительство владеет ФРС.
— Возможно. Но разве ты хочешь, чтобы деньгами России владел этот «Комитет трехсот»?
— Как он сможет владеть? В России Центробанк принадлежит государству.
— Пока принадлежит, — Серый задумался. — Чтобы передать его в частные руки нужно совсем немного. Организовать несколько денежных реформ, начать выпускать деньги в необыкновенных количествах — чтобы страна захлебнулась в инфляции и потеряла доверие к деньгам и Правительству. Затем устраиваем газетную шумиху, что независимый Центробанк будет лучше справляться с возложенными на него обязанностями и вуаля! — народные массы желают именно этого. И знаешь что? Его даже передавать в частные руки не станут. Пока не выработаны способы контроля за оперативным управлением — он всецело будет в руках своего главы и его замов. А если еще в норме закона протащить мнимую подконтрольность…
— Как это? — мне показалось, что Серого совсем уже понесло в какие-то юридические дебри.
— Допустим, пропишем в законе пункт о том, что раз в полгода Председатель Центробанка отчитывается перед Верховным Советом. Но не указываем, каким образом Верховный Совет может воздействовать на этого человека по итогам отчета. И выходит, что ответственность как бы есть, но она не наступает, потому что неизвестна ее мера и орган, уполномоченный на взыскание. Я, к примеру, могу хоть ежедневно отчитываться перед Конгрессом, но сделать они со мной ничего не могут. Понимаешь? Ну еще разбавим закон всякой мелочевкой вроде того, что любые изменения в Законодательстве о Центральном банке могут производиться только с разрешения его главы или экспертного совета при банке — для пущей независимости. Все, круг замкнулся. И теперь нашим банком владеет тот, кто владеет его Председателем Правления. И это не обязательно Президент, Генсек или Предсовмина. А место такое, где отказаться от моментального личного обогащения очень сложно.
