– Все европейские дамы строят ему куры, но я, кажется, нашла способ познакомить эрцгерцога с моими девочками, – прошептала Изабелла.
– Что вы говорите? И какой же? – подставил я ухо, притворившись заинтригованным.
– Идемте, идемте, – поманила меня за собой хозяйка дома, сама в этот момент напоминавшая озорную девчонку.
Мы с эрцгерцогиней вышли на балкон. Опершись на балюстраду и оглядевшись, я заметил, что рабочие приступили к строительству теннисного корта. Одна бригада разравнивала грунт, другая уже начала возводить ограду.
– Посмотрите! – указала на стройплощадку Изабелла. – Молодой эрцгерцог обожает теннис, а у нас он сможет разминаться все лето!
– Изабелла, вы просто гениальны! Вы думаете обо всем и обо всех!
Франц Фердинанд действительно стал частенько навещать Пресбург, но… Но эрцгерцогиня напрасно заставляла дочек мозолить ему глаза, он быстро сообразил, что они еще слишком молоды для ловкого обращения с ракеткой, к тому же старшая, Мария Кристина, была, на его вкус, чересчур упитанной.
Эрцгерцог принялся искать себе достойных партнеров – таких, чтобы были на его уровне, и между делом сыграл несколько раз со мной. Безразличие Франца Фердинанда к дочерям хозяйки дома оказалось очень кстати Софии, которая регулярно обменивалась с ним ударами по мячу, и мне удалось поймать несколько взглядов, которые молодой человек бросил на мою возлюбленную.
План сработал. София быстро поняла, что такого шанса соблазнить эрцгерцога, а к тому же еще и наследника престола, может больше никогда не представиться, и как-то к вечеру они оба исчезли, да так надолго, что встревоженная Изабелла отправила слуг найти дорогого гостя и удостовериться, не случилось ли с ним какого несчастья.
Я не держал свечку, но догадывался, что между Софией и Францем Фердинандом кое-что произошло, а эрцгерцогиня, озабоченная лишь тем, насколько хорошо умеют держаться ее дочки, совершенно растерялась.
Поначалу я делал вид, будто не замечаю, как отдаляется от меня София, но за несколько недель наша связь стала куда менее прочной. Я больше не ощущал страсти с ее стороны, чувствовал только, что неумолимо приближается конец всему.
Притом что, к величайшему моему горю, любил я ее так же, как в первый день…
Однажды, придя к Изабелле, я – по чистой случайности – застал Софию за примеркой вечернего платья. Я страшно обрадовался, увидев ее такой красивой, но при мысли о том, что любимая наряжается для другого, сердце мое рвалось на части. Тогда-то я и понял, что вот-вот сделаюсь препятствием между нею и эрцгерцогом. Наступила пора отпускать птичку на свободу.
– Меня пригласили на бал в Прагу, – сказала Софи, заметив, что я стою на пороге комнаты, и, видимо, ощущая некоторую неловкость.
– Ну да, – кивнул я.
– Разве ты знал об этом бале?
– Нет… то есть… знаю, что ты поедешь туда к нему.
Софи прижала к губам пальцы и медленно опустилась на кровать. Она стала бледной как полотно и с трудом сдерживала чувства.
– Пожалуйста, не воспринимай это так. – Я тщетно пытался утешить подругу. – Я рад за тебя, сейчас происходит то, о чем ты всегда мечтала.
По щекам Софии скатились две слезинки.
– Мне очень хочется, чтобы ты была счастлива, – продолжил я, садясь возле нее. – Я же понимаю, мне было бы не удержать тебя долго, что бы ни предпринял. Ну а теперь… теперь мы расстанемся, сохранив друг о друге добрые воспоминания.
– Но что ты сам будешь делать?
– Я справлюсь, я смирюсь, не тревожься за меня. Езжай с легким сердцем и будь счастлива с Францем Фердинандом. Передай ему от меня привет.
Покидая в тот вечер Пресбург, я ощущал в душе такую пустоту, что стало даже подташнивать. Тоска поглотила меня целиком, и я всю дорогу рыдал. Никогда еще Вена не казалась мне таким далеким городом.
Я был безутешен.
Несмотря на то что София поставила крест на нашей связи, она не желала отказываться от встреч со мной. У моей бывшей возлюбленной закружилась голова от того, что в два счета сумела взлететь на самый верх иерархической лестницы, и она не нашла ничего лучше, как отвести мне жестокую роль друга и исповедника.
Все еще страстно влюбленный в Софию, я не только не сопротивлялся, но, наоборот, пользовался ситуацией, чтобы проводить с ней хоть какое-то время, несмотря на ее отношения с эрцгерцогом, – так сказать, выбрал из двух зол меньшее и приговорил себя к тоске о любимой в ее присутствии.
Обстоятельства вынуждали Софию и Франца Фердинанда скрывать свою идиллию, тем не менее молодой человек доверился невестке, эрцгерцогине Стефании, – он знал, что та никогда его не выдаст. Положение было мало сказать сложным, ведь император очень плохо воспринял бы новость о том, что наследник престола влюбился в простую фрейлину. Проникни в придворные круги малейший слух о связи Франца Фердинанда с Софией, неизбежно разразилась бы беспрецедентная политическая буря.
Франц Фердинанд так страдал из-за всего этого, что к девяносто пятому году заболел, и ему пришлось провести зиму на юге, в окрестностях Бозена[63], куда с ним отправился строгий доктор Айзенменгер[64]. София регулярно писала возлюбленному в горный отель, где он поселился, эрцгерцогине Изабелле, убежденной, что у ее дочерей все еще есть шанс, хватило наглости отправить ему фотоснимок шести из них верхом, и бедный врач, ставший помимо воли почтальоном эрцгерцога, полагаю, что-то заподозрил.
Болезнь любимого и разлука с ним так угнетали Софию, что я был вынужден долгие месяцы поддерживать в ней дух. Абсурдность ситуации достигла апогея: беззаветно влюбленному, мне приходилось помогать той, что разбила мое сердце и теперь страдала без любовника, которого я же сам ей и обеспечил…
Я вынужденно погрузился с головой в нездоровую атмосферу, и это заставило меня пожалеть о своем сводничестве. Пару раз я даже поймал себя на надежде, что отношения между Софией и эрцгерцогом примут дурной оборот или даже, признаюсь, что болезнь унесет этого последнего.
Когда в конце концов стало известно, что у Франца Фердинанда чахотка, императорское окружение попыталось оттеснить его и открыть тем самым дорогу другому наследнику престола. При самых тяжелых обострениях болезни эрцгерцога перевозили на один из островов Адриатики. Однако, вопреки всем и всяческим ожиданиям, горный и морской воздух пошли ему на пользу, и он, окончательно поправившись, вернулся в Пресбург. Объявить о том, что жив-здоров, а главное – увидеть снова свою любимую.
А у Софии, несколько лет назад потерявшей мать, в это время умирал отец. Господин Хотек скончался в 1896 году, и София, вне себя от горя, рассказала о своей страсти к наследнику престола сестрам. Искренность ее исповеди и наивность, с которой она все это мне изложила, окончательно лишили меня надежды, что в ее сердце сохранился хотя бы след нашей любви. София никогда не оглядывалась на прошлое.
