– Ладно, потащу сам, помоги хоть вниз спустить.
– Боюсь даже спрашивать, что ты с такое ней сделал, – орк откровенно ржал. – Она выглядит, как кролик, которого через минуту зарежут.
– Возможно, я так ей и объяснил ситуацию, – оскалился я ему в ответ.
– А мы-то считали тебя размазнёй, – хмыкнул орк. – Может, ты таким же образом и остальных разговоришь? Времени меньше потратим.
– Идея хорошая, – ворчливо ответил я и взвалил ношу на плечо. – Пошли уже.
Орк повёл меня к одному из пустующих бараков, в котором раньше жили люди, и который теперь, когда они переехали в собственные дома, мы собирались переделать под свинарник.
Барак окружал десяток гномов. Приветственно кивнув им, мы зашли внутрь. На полу в разных позах и с ранениями различной степени тяжести вповалку лежали люди. Я их пересчитал, оказалось ровно десять. Скинув с себя ношу, я развязал ей ноги и, вытащив кляп, отпихнул её к остальным. Зарыдав, она бросилась к одному из пленников, раненому в бедро.
– Эрик, как ты? – запричитала она, забыв о собственном состоянии. – Тебе больно?
– Заткнись, дура безмозглая, – скрипя от боли зубами, прошипел тот. – Ты же только что сдала им меня, теперь они знают, на кого давить, чтобы ты проболталась. Правильно мне советовали избавиться от тебя, пока не поздно.
Девушка неверяще уставилась на раненого и зарыдала, пытаясь его погладить, но тот резким толчком отшвырнул её от себя.
– Пошла прочь, дура.
Я обратил внимание на то, что все захваченные уже пришли в чувство и, лёжа на полу, посматривают на меня и орка.
«Пора заканчивать этот фарс, – решил я, – церемониться не стоит, чтобы другая группа, узнав о судьбе этой, задумалась. Придётся жестокостью показать, что так будет с каждым, кто пойдёт против меня».
– Дамы и господа, – спокойно начал я, обращаясь ко всем, – предлагаю вам, только здесь и только сейчас, уникальную возможность купить себе жизнь, сдав остальных. В живых останется только один – тот, что заговорит раньше остальных, поэтому поспешите.
Пленные недоумённо уставились на меня, словно не веря в мою угрозу. Я показал орку на одного из пленных, который лишился ноги, и был явно не жилец.
– Минус один.
Взмах дубинки – и глухой звук удара разлетелся по пустому бараку. Все с ужасом посмотрели на то место, где недавно была голова одного из них.
– Минус два, – я показал орку на парня девушки.
– Нет!!! Нет!!! – девушка дёрнулась ко мне, и упала на колени. – Пожалуйста, умоляю, только не его! Я всё вам расскажу, только не убивайте его!
– Приз выигрывает девушка в разорванном платье, – я спокойно отвернулся от всех, хотя от зрелища разбитой головы меня откровенно мутило. Уже второй раз я отдавал приказ, обрекающий людей на смерть.
– Её – в отдельное помещение, – я показал орку на девушку. – Этого тоже изолировать от прочих. Остальных сегодня повесим при стечении всего народа, мне они больше не нужны.
Я повернулся, чтобы уйти. По-видимому, мои слова и действия отрезвляюще подействовали на захваченных, поскольку, хоть я и говоривал с орком на Первородном, но жесты мои поняли все.
– Нет!! Господин барон!! – ко мне, кое-как поднявшись с пола, бросилось сразу три человека, их не остановили даже связанные конечности. Дубинка орка угрожающе качнулась.
– Господин барон!! Умоляем вас, – едва не завизжали они от ужаса, увидев, что я вот-вот шагну за порог, – мы не хотим умирать!!
Я повернулся и задумчиво спросил:
– Чем вы можете мне быть полезны? У меня же есть она? – я показал на девушку, которая перетягивала рану своему парню, а он крыл её последними словами.
– Всё, что угодно, ваша милость, только оставьте нам жизнь!!
– Хорошо, я подумаю, – не обращая больше внимания на их крики, я вышел во двор.
С тоской посмотрев на барак, в котором только что по моему приказу убили человека, я двинулся домой, пытаясь мысленно доказать себе, что другого выхода просто не было.
Вечером состоялся скорый суд, и всех, кроме девушки, её парня и тех троих, прилюдно повесили, зачитав им перед смертью обвинение и приговор. Молча стоявшие люди, которые ещё вчера знали умерших как своих добрых соседей, ни сказали ни слова, чтобы их оправдали. У всех ещё свежи были воспоминания, как в зажженном неизвестными доме сгорел младенец с бабушкой.
Я стоял и молча смотрел, как покачиваются мертвецы, в душе была пустота. Повернулся и взглянул на шамана, тот вздрогнул и отодвинулся, я молча прошёл мимо, направившись к себе. Разговор с пленными я доверил Дарину и орку, после увиденного у оставшихся в живых желание всё рассказать только усилилось.
Придя домой, я закрыл дверь и, раздевшись, рухнул в кровать, не желая никого видеть.
Разбудил меня стук в дверь, причём били с такой силой, что дверь тряслась. Ругаясь, я сунул ноги в сапоги и, как был, голышом, пошёл открывать. На пороге стоял радостный орк, с ходу бухнувший мне:
– Не поверишь, кто наниматель!
– И кто же? – во мне проснулось любопытство.
– Имя Рональд Нариг тебе ничего не говорит? – поинтересовался он, видимо, заранее зная ответ.
– Да ну? – я уставился на оскалившегося орка.
– Вот тебе и «да ну»! Похоже, что твой гном узнал его по тому описанию пленных, от него я и услышал это имя. Он приказал, чтобы я шёл за тобой. Так что пошли скорее, переводить будешь, мне самому любопытно.
«Вот тебе и на, – думал я, одеваясь, – а этому-то что от меня надо? Сам решил отомстить?».
«Да нет, не может быть, – пришла твёрдая уверенность. – Без его папаши точно не обошлось, не стал бы этот слюнтяй действовать самостоятельно. Ай да герцог, какой молодец, подсуетился».
Я вместе с орком зашагал к пленным. Те, завидев меня, принялись с ещё большим энтузиазмом отвечать на вопросы Дарина, а я начал переводить орку их показания. Действительно, оказалось, что их группу – простых грабителей, занимавшихся тем, что, выводя на очередного наивного простака несчастную девушку, заманивавшую его в подворотню, тихо убирали сострадальцев, заодно освобождая их от всего более-менее ценного. Мальчишка был настолько уверен в себе, что даже не стал прятать герб младшего герцога на своём плаще, хотя, скорее всего, у него просто ума не на это хватило. Грабители быстро поняли, кто перед ними, и согласились на время стать простыми крестьянами. Их и в село-то поселили под видом беженцев, незадолго до моего прибытия, якобы их деревня погибла от набега и выжили только они. Крестьяне им очень сочувствовали, поэтому и поселили в пустующих домах, и продуктами поделились.
– Узнай у старост всех деревень, есть ли ещё подобные «беженцы», – обратился я к Дарину. – Такие, что прибыли в их деревни пусть даже за два-три месяца до переселения.
