амулеты.
— А может, они ищут тот чёрный камень, что был на шее у Мергена? — осенило Истэчи. — Я видел, он не сгорел! Я же говорил, что это — «глаз колдуна»! И колдун всё ещё видит своим чёрным глазом! Он злится на нас за огонь у себя в глазу — потому и хотел убить всех барсов!
— А куда делся этот колдуний «глаз»? — За камнем я не следил, не до того было.
— Ичин велел сгрести его вместе с золой и швырнуть со скалы в пропасть! — обрадовал меня Истэчи. — Это глубокий обрыв, если идти по охотничьей тропе на восход.
— Хорошо, — кивнул я. — Значит, камень они не найдут.
— Найдут! — не согласился Истэчи. — Колдун видит, где лежит его «глаз»! Он полезет за ним и в пропасть! Это, наверное, о-очень дорогой амулет! Надо было размолоть его в муку и по ветру рассеять! Вот как было бы хорошо!
— Ну и где ж ты раньше был, такой умный? — вздохнул я. — А можно как-то спуститься в пропасть?
— По верёвке, наверное, можно, — кивнул Темир. — Но я не знаю, насколько там глубоко.
— Надо уходить! — выдохнул Ойгон, болезненно морщась. Взгляд его, однако, стал уже более осмысленным, видно брата отпустило немного. — Колдун будет бродить вокруг лагеря, искать здесь свой чёрный глаз. И нас почует. Идём в волчий лог!
— Подожди, — не согласился я. — Сначала надо послать кого-то в разведку. Вдруг драконы всё ещё в небе?
— Я пойду! — вскинулся Темир.
Но Истэчи вдруг заспорил с ним, косясь на меня:
— Нет, я пойду! Мне идти хорошо! Лучше!
— Да с чего бы вдруг! — рассердился Темир. — Какой ты воин? Название одно!
— Воин я плохой, — легко согласился мой приятель. — А вот охотник — хороший. Там ведь убивать никого не надо. Надо, чтобы и ветер тебя не почуял, и небо моргнуло. Кто из вас так сумеет?
— Пусть идёт Истэчи, — решил я, вызвав удивлённый взгляд Темира.
Решать должен был Ойгон, но он смолчал, растирая виски. И Истэчи, пользуясь моментом, щучкой выскользнул из убежища.
А потом стало темно — это он заложил вход в наше убежище камнем и присыпал землёй.
Сидеть в темноте и ждать, поймают Истэчи или нет, оказалось страшнее, чем смотреть на колдуна с молниями.
Я молча ругал себя: ведь Истэчи и в самом деле не воин. В лагерь барсов его взяли совсем недавно, а уж как он на мечах дрался — лучше и не рассказывать, чтобы не позорить.
Наверное, поэтому парнишка и прибился ко мне — к новичку неопределённого ранга да ещё и с провалами в памяти. А потом я вдруг оказался воином, способным навалять демону, и приятеля стало заносить на поворотах.
Выпросился в разведку… А что, если сгинет?
— Может, я тоже пойду. Гляну — как там чего? — высказал мои опасения Темир.
— Подождём, — отозвался Ойгон. — Времени прошло мало.
— Да там надо-то вылезти из оврага и оглядеться! Куда он запропастился? — рассердился Темир.
— Значит, увидел что-то важное, — пояснил я. — Может быть, колдун уже в лагере. И нужно понять, пойдёт ли он по охотничьей тропе к скалам или начнёт бродить вокруг.
— А если Истэчи не вернётся? — спросил Темир, протискиваясь мимо меня к выходу. — А если его убил колдун и идёт сюда?
— А ну, сядь на место! — прошипел Ойгон и сморщился от боли.
— Волки спокойны, — пояснил я, жалея, что не могу сейчас просто выписать брату успокаивающий подзатыльник. Очень хорошо помогает в таких ситуациях, да уж больно я маловат. — Они первые услышат чужаков. И почуют.
— А если… — заспорил Темир.
— А если бы Истэчи увидел что-то опасное — вернулся бы сразу!
— Да откуда ты знаешь?
— Духи сказали, — буркнул я.
Ну не объяснять же ему про военный опыт в другой жизни? Раз Истэчи решил разведать, что там и как, значит, в небе драконов нет.
Мне было страшно, конечно, за Истэчи, рядом со мной поверившего в свою неуязвимость. Но не дурак же он, чтобы на рожон лезть. И в плане разведки охотнику доверять можно.
А вот что делать, когда он вернётся?
Допустим, приятель прав, и драконьи всадники спускаются сейчас в наш лагерь пешими.
Выпускать их отсюда нельзя. Но скалистый обрыв, который барсы называют «пропастью», я видел. Место было открытое, и драться нам там не с руки.
Надо в лесу. Меч Камая при мне. Раз он сумел меня защитить от демона, не поздоровится и колдуну.
Тем более что драконов-то рядом не будет. Я ведь не разобрался ещё, как валить эту махину. А колдун — человек. И это означает, что мощность и скорострельность у него ограничена.
Вон сколько молний уже раскидал. Вряд ли сил у него хватит теперь на нашу компанию. И всё-таки…
Нет. Биться глаза в глаза — это на крайний случай. Гораздо эффективнее подловить колдуна в лесу, напасть со спины и связать. И допросить.
Интересно, сколько воинов с ним прилетело?
Я закрыл глаза, пытаясь вспомнить количество всадников, сидевших на втором драконе: трое, четверо, пятеро?
Как ни крути — не так уж и много. И если колдун опасен своими потусторонними штучками, то воины — они и в Африке воины.
— Ты помнишь, сколько воинов летело на втором драконе? — спросил я Ойгона.
— До пяти воинов может нести чёрный дракон, — подумав, сказал брат. — Но я не помню, скольких я видел. В памяти — темно совсем.
— Значит, будем считать, что пять, — подытожил я. — Плюс колдун. — И начал раскладывать: — Колдуна я беру на себя. Убил демона, справлюсь и с человеческим выродком. А вот с пятерыми сразу мы в открытой схватке не встанем. Мы нападём на них в лесу. Как думаете — луки у них есть?
— Есть, конечно! — горячо воскликнул Темир.
— Подожди, — перебил его брат. — В оттоне, конечно, лучники есть. Но зачем их брать в горы? Драконы унесут от любого врага. Колдуну нужны те, кто обережёт его от зверей и поможет в поисках — значит, с ним мечники и копейщики. Четверо. И погонщик дракона. Он не будет сражаться.
