Ознакомительная версия.
– Однако же, Гарет, – негромко произнес Гвидион, – ты не сможешь заставить замолчать всю саксонскую армию – особенно когда они говорят правду. Ты сам знаешь, как люди станут называть мужчину – будь он хоть король, – который сидит и помалкивает, когда другой согревает постель его жены…
– Да как ты смеешь! – Привстав, Гарет схватил Гвидиона за ворот саксонской туники. Гвидион вскинул руки, пытаясь ослабить хватку Гарета.
– Успокойся, приемный брат! – В руках великана Гарета Гвидион казался мальчишкой. – Ты что, хочешь обойтись со мной, как с тем саксом – лишь за то, что я сказал правду в кругу родственников? Или ты предпочитаешь, чтоб я продолжал приятно улыбаться и лгать, как все эти придворные, что смотрят на королеву и ее любовника – и помалкивают?
Гарет медленно разжал пальцы и опустил Гвидиона на место.
– Если Артур не находит ничего предосудительного в поведении своей леди, то кто я такой, чтоб сетовать?
– Проклятая женщина! – пробормотал Гавейн. – Чтоб ей пусто было! И почему только Артур не отослал ее, пока еще было не поздно? Мне не очень-то по душе нынешний двор – мало того, что он сделался христианским, так он еще и кишит саксами! Когда я стал первым рыцарем Артура, во всех саксах, вместе взятых, было ровно столько же благочестия, сколько в любой свинье!
Гвидион попытался было возразить, но Гавейн осадил его:
– А ты вообще помалкивай! Я их знаю куда лучше твоего! Ты еще пеленки пачкал, когда я уже дрался с саксами! А теперь мы что, даже при дворе должны оглядываться на этих свиней и думать, что они о нас скажут?
– Ты не знаешь саксов и вполовину так, как их знаю я, – сказал Гвидион. – Нельзя узнать людей, если видишь их только на поле боя. А я жил при их дворе, и пил вместе с ними, и любезничал с их женщинами. Потому я и говорю, что хорошо их знаю, а ты – нет. И они действительно считают Артура и его двор безнравственным и слишком языческим.
– Кто бы говорил! – фыркнул Гавейн.
– Однако же, – отозвался Гвидион. – нет ничего смешного в том, что саксы беспрепятственно называют Артура безнравственным…
– Беспрепятственно, ты говоришь? – гаркнул Гавейн. – Думается, мы с Гавейном им воспрепятствовали!
– И что, ты собираешься драться со всем саксонским двором? – поинтересовался Гвидион. – Лучше уж устранить причину злословия. Или Артуру не под силу справиться с собственной женой?
– Мне так просто не хватит храбрости сказать Артуру что-либо плохое о Гвенвифар, – сказал Гавейн.
– И все же это нужно сделать, – сказал Гвидион. – Артур – Верховный король, и нельзя допускать, чтобы он сделался посмешищем для своих подданных. Если люди зовут его рогоносцем, станут ли они следовать за ним в делах мира и войны? Артур обязан исцелить свой двор от распутства – как угодно; быть может, отправить эту женщину в монастырь или изгнать Ланселета…
Гавейн беспокойно огляделся по сторонам.
– Да тише ты, ради Бога! – сказал он. – Здесь о таком нельзя даже шептаться!
– Лучше уж мы об этом пошепчемся, чем об этой связи будут перешептываться по всей стране, – отозвался Гвидион. – Боже милостивый! Ты только глянь: они сидят рядом с королем, и он улыбается им обоим! Неужто Камелот превратился в посмешище, а Круглый Стол – в вертеп?
– А ну, заткнись – или я заставлю тебя умолкнуть! – прорычал Гавейн, железной хваткой вцепившись в плечо Гвидиона.
– Если б я лгал, Гавейн, ты с легкостью заставил бы меня умолкнуть, – но сможешь ли ты кулаками остановить правду? Или ты по-прежнему будешь утверждать, что Гвенвифар и Ланселет ни в чем не повинны? Ладно еще Гарет – Ланселет всегда любил и баловал его, и он не в состоянии плохо думать о своем друге – это я понимаю…
– Честно признаюсь, – скрипнув зубами, отозвался Гарет, – я с радостью отправил бы эту женщину на дно морское или в самый надежный из корнуольских монастырей. Но пока Артур молчит, и я ничего говорить не стану. А они уже достаточно стары, чтоб соблюдать осторожность. Всем известно, что Ланселет всю жизнь был ее поборником…
– Если б только у меня были надежные доказательства, Артур мог бы прислушаться ко мне, – сказал Гвидион.
– Проклятье! Я уверен, что Артур и так обо всем знает. Но лишь от него зависит, закрывать на это глаза или вмешиваться… а он не желает слушать ни единого дурного слова о них, – сглотнув, Гавейн продолжил: – Ланселет – мой родич и мой друг. Но – черт тебя побери! – ты что же думаешь, я не пытался?
– И что же сказал Артур?
– Он сказал, что королева выше моих укоров и что она не делает ничего дурного. Он говорил очень любезно, но я могу поручиться: он знал, о чем я веду речь, и дал мне понять, чтобы я не вмешивался.
– А что, если мы привлечем его внимание к этому делу таким образом, что он уже не сможет закрыть глаза? – негромко, задумчиво произнес Гвидион, затем помахал рукой Ниниане. Ниниана в этот момент сидела у ног Артура и играла на арфе. Заметив жест Гвидиона, она учтиво испросила у Артура разрешения удалиться, затем подошла к Гвидиону.
– Госпожа моя, – спросил Гвидион, – правда ли, что она, – он едва заметно кивнул в сторону Гвенвифар, – часто отсылает своих женщин на всю ночь?
– Она этого не делала с того самого момента, как легион покинул Камелот, – негромко ответила Ниниана.
– Ну что ж, по крайней мере, мы знаем, что этой леди свойственна верность, – цинично произнес Гвидион, – и она не расточает свои милости направо и налево.
– Никто и не обвинял ее в обычном распутстве! – оборвал его Гарет. – А в их возрасте – они ведь оба старше тебя, Гвидион, – они уже никому не причинят особого вреда – я так полагаю.
– Нет, я серьезно говорю! – с не меньшим пылом откликнулся Гвидион. – Если Артур намерен оставаться Верховным королем…
– Ты хочешь сказать, – гневно произнес Гарет, – если тебе предстоит стать Верховным королем после него…
– А ты чего хочешь, брат? Ты что, думаешь, что я после смерти Артура отдам эту землю саксам?
Они сидели голова к голове и говорили яростным шепотом. Моргауза поняла, что они забыли не только о ее присутствии, но даже и о ее существовании.
– А что? Как я посмотрю, ты саксов любишь, – с яростной издевкой произнес Гарет. – Разве ты не был бы рад передать власть им, а?
– Нет, послушай! – в бешенстве воскликнул Гвидион, но Гарет снова схватил его за плечо и прикрикнул:
– Тебя так услышит весь двор, если ты не будешь говорить потише! Глянь – Артур смотрит на тебя. С того момента, как Ниниана подошла сюда, он только в эту сторону и смотрит! Быть может, не одному Артуру стоит присматривать за своей леди, или…
– Замолчи! – огрызнулся Гвидион, вырываясь из рук Гарета.
Ознакомительная версия.
