– А зачем они им?
– Скоро узнаем. Сперва прибраться надо. А ты чего расселся? Сказано же: вокруг прибраться.
Данила кивнул, промочил горло из фляги и пошёл заниматься делом.
От таскания и шмонания трупов его освободили, чему Молодцов был, признаться, рад. Не скоро в нём возникнет стойкое равнодушие к убитым врагам, позволяющее спокойно отбрасывать кишки покойного, чтобы покопаться в его кошельке.
Данила собрал оружие и стрелы, сложил в кучу к прочим трофеям. Набрал в котелок снега, поставил над костром – это для раненых. Ходинцу неопасно посекли руку, простому охраннику Гудыму – много серьёзнее разрубили плечо. Им готовились оказать первую помощь. Данила даже видеть не хотел, как это будет происходить.
Между тем уже всё было готово для «форсированного» допроса пленных. На взгляд Молодцова, приготовления к допросу мало отличались от приготовлений к оказанию медицинской помощи. По крайней мере, копья для тех и других калили над одним и тем же костром. Раненым, конечно, легче – они знают, что их пожгут немного, и всё, а вот пленным…
Никаких предубеждений насчёт того, что преступников нельзя жечь калёным железом, Данила не имел. Наоборот, по его мнению, нападение на мирный торговый караван с целью убийства и ограбления заслуживает, безусловно, сурового наказания. И в этом нынешние современники Молодцова были с ним полностью солидарны. Это только много веков спустя будет: раз человек убил и ограбил, то ему пятнадцать лет дают. Он будет пятнадцать лет жить, спать, есть за то, что лишил жизни другого человека. Дескать, так правильно из гуманистических соображений. Вот пусть сами бы гуманисты убийц, насильников, маньяков и обслуживали бы, как тем психопатам в голову взбредёт. Глядишь, и правозащитников поубавилось бы.
Молодцов, может, и сам что-нибудь с пленными сделал, если бы ему разрешили. Но когда он увидел, как раскалённый наконечник копья входит в живую плоть, а кожа вокруг надувается пузырём и лопается, чернеет, смотреть дальше не смог, отвернулся.
Всего пленных взяли троих: один внешностью смахивал на типичного словенина, двое других имели лица, похожие на печёное яблоко: сморщенные, перепачканные серой грязью, с мелкими невыразительными чертами. Для допроса их разделили. К счастью, пленники не стали изображать из себя героев и быстро поведали всю историю. У всех она примерно совпадала, из чего можно было сделать вывод, что пленники не врут.
Как выяснилось, они были родом из какого-то небольшого племени к западу отсюда. Названия племени Молодцов не разобрал. Как он понял, в летописях их всех называли поляне или древляне, но это были скорее прозвища, а как они сами себя называли – неизвестно.
В общем, жило это племя в болотах, занималось своими делами, и тут случился неурожай. Да ещё кабаны оставшиеся посевы стоптали. Ситуация аховая.
Но тут откуда-то из Жмуди пришли волохи и сказали, что смогут помочь в беде. Для этого они попросили двух знатных женщин. Князёк племени сначала возмущался, но его уговорили местные и охрана колдунов. Уговорили в прямом смысле.
В общем, привели тем волохам женщин, а дальше… колдуны как-то из них вытащили еду. Данила не понял смысл процесса, а только то, что в конечном счёте женщины были убиты. Вскоре за ними последовал и князёк. Так колдуны воцарились среди болотного племени.
Дань платить в положенное время не стали. Волохи как-то умудрились договориться с тиунами, и те оставили племя в покое. Данный поступок поднял их в глазах местного населения просто до заоблачных высот. Вскоре к этим экстрасенсам стал сбегаться народ со всей округи.
А месяц назад колдуны почти со всеми своими последователями вышли из болот и пришли к капищу в полупоприще отсюда. Со жрецами тамошними они то ли договорились, то ли запугали их, но те вроде им даже служить стали. В общем, обосновались колдуны со всей кодлой на капище и стали жрать сытно и готовится к Празднику. Чувствовали они себя вольготно, поскольку главные дружины киевского князя в поход ушли, а у оставшихся гридней хватало своих забот. Да и не с руки им было вторгаться на капище и наводить там порядок без веской причины. А причин веских никто не наблюдал, может, магия тут была виновата, может, страх перед гневом богов, а может, и серебро в чьих-то алчных руках. Праздник у волохов намечался грандиозный, а чтобы он прошёл как следует, требовалось на нём людей в жертву принести. Поскольку никто из новых последователей волхвов под нож ложиться не захотел, жертвы, стало быть, нужно было поймать. А заодно и пограбить проходящие мимо караваны – князь-то в походе.
Воислав слушал эти истории и задумчиво крутил ус.
– Что делать будем, батька? – как-то робко спросил Ломята.
– Своих оставлять никак нельзя, – твёрдо заявил Ходинец с перебинтованной рукой, тоже присутствовавший на совете.
– Тоже мне, берсерк нашёлся, ты, что ли, пойдёшь своих отбивать одной рукой? – насмешливо бросил Шибрида.
– А я и одной рукой лучше тебя бьюсь.
– Да ладно, а что ж ты…
– Никшните оба, – тихо сказал Вуефаст, и перепалка мигом оборвалась. – Батька думает. Как он скажет, так и будет. Так ведь, Путята?
Старый варяг зыркнул ледяным взглядом на купца.
– Так, – неохотно согласился тот. – Знайте, други, я бы, конечно, до ближайшего городка доехал да сказал тамошней дружине, как дела обстоят. Скоро ведь и князь с войском вернётся. Но то случится уже после Праздника, а жорово уже завтра должно начаться. – Данила даже не стал спрашивать, что такое «жорово». – Так что как скажешь, Воислав, так и будет. Я любое твоё решение приму, без тебя я своих людей никак не вызволю.
– Я тебя услышал, – кивнул батька. – Ну а что дружина моя думает?
– Там же волхвы, батька, – робко заметил Тудор, невысокий, но очень сильный малый, он всё время выглядел немного насупленным, отчего казалось, что он постоянно на всех обижен. – Там волхвы, батька. Что железо может против колдовства?
– Воткнуть железо в брюхо колдунам – и всё колдовство кончится, – сказал Молодцов, история с убитыми женщинами его изрядно разозлила. – Всех убить и вырезать. На нас напало четыре десятка, три осталось тут, с колдунами не может быть больше.
– Экий ты храбрый, неужто ведовства не боишься? – заявил Ловкач, правая рука Путяты.
С вопросом влез. Да кто он такой, чтобы воинские дела решать?
– Мой бог защитит меня от любого колдовства, – сказал Молодцов твёрдо и уверенно, неожиданно для себя самого.
И вдруг сам понял – не боится он никаких колдунов, а вот за изуверства спросить стоит, и он это сделает.
– Вот, правильные слова! – воскликнул Клек. – Батька, Перун с нами, покажем смердовым божкам, как не в свою очередь жировать.
