Среди всего этого ада только в Соединенных Штатах два или три миллиона студентов, многие из которых взвалили груз на семейный бюджет, чтобы обрести преимущества высшего образования: им велят еженедельно писать доклады, механически проходить через письменные экзамены и придерживаться отведенных им границ. Беспомощные в захватившем их потоке, утрачивая свою индивидуальность, они превращаются в творцов письменных отчетов и зарабатывают очки, имея конечной целью академические берет, плащ и диплом и все прочее и пропуск в клан, где они лишь на шаг отстают от своих учителей, которые сами шагают за теми, кто впереди них в этой процессии.
Как тут не взбунтоваться?
Бунт молодых был исполнен надежды – тысячелетнее царство должно было вот-вот наступить. Отращивались длинные волосы, в подражание Иоанну Крестителю, но этот бунт был направлен не только против материализма, но и против аскетизма. Все правила должны были быть нарушены, молодые и не очень молодые люди объединялись вокруг «психологии согласия», которая ниспровергла Фрейда и другие «школы»; в классных комнатах некоторых кампусов устраивались оргии в ответ на призыв отказаться от всех сдерживающих барьеров.
Наркотики, нечесаные волосы, разноцветные латки на рваных брюках, ругательства, вторгающиеся в литературу, – и облик Иоанна Крестителя оборачивается маской Хэллоуина. С помощью ножей и пистолетов юные девушки убивали неизвестных им собутыльников, на ночных оргиях Христос чествовался как суперзвезда. Но тысячелетнее царство маячило все дальше, чем когда-либо. Движение шло по инерции; круг замыкался вновь и вновь, и не было выхода из этого чистилища. Аура предшествующего десятилетия уже не казалась признаком наступающего тысячелетнето царства, а стала приметой декаданса, сигналом для расставания со всеми ценностями. Самоуверенные наркоманы объявляли себя современными пророками; наивные и невинные, подхваченные этим водоворотом, тщетно искали истинного пророка, но его не было ни за университетскими и церковными кафедрами, ни в лесах. Искалеченные во Вьетнаме были отброшены обществом, как прокаженные, перед ними закрылись все двери, и многие из них пристрастились к наркотикам еще в палатах госпиталей для ветеранов. Огни на «национальных автострадах» высвечивала ужасные картины, и гомосексуалы тут же продавали свои услуги.
«Новые левые», в рядах которых антисемиты я многие евреи, сохраняют ориентацию еще на одну супердержаву – Советский Союз. Но эта супердержава – место заключения. Все новости здесь подвергаются цензуре, и в течение десятилетий печатались только скучнейшие производственные отчеты, а писателям указывалось, что надо писать. Те из писателей, которые отказывались, попадали в тюрьму. Дважды нобелевские лауреаты исключались из литературных организаций и объявлялись отбросами общества. В фильме «Неизвестная величина», посвященном событиям в Греции, который был показан бесчисленным миллионам человек, русские ввозили в Грецию свое искусство – балет Большого театра – а американцы ввозили атомное оружие; греческие организаторы демонстрации протеста против атомного вооружения были избиты, а разрешение на проведение публичного митинга отменено. Однако в Советской России о таком разрешении никто не стал бы и просить, и оно никогда ие было бы дано. Семеро смельчаков, которые однажды собрались на огромной Красной площади, чтобы вступить в защиту свобод, были отправлены в психиатрические палаты, которые стали новой формой наказания для диссидентов, поскольку правительство избегало щекотливых ситуаций суда над людьми, все преступление которых состояло лишь в инакомыслии.
Где же тогда находится земля обетованная? Являются ли восемьсот миллионов перепуганных ослов, поднимающих вверх маленькую красную книжечку с цитатами председателя Мао, свободными людьми? Они могут думать, что они свободны, но они несвободны – у них один мозг на всех.
В своей агонии, в стране, где конституция позволяет отрицать, юноша стремится все попробовать, но в конце концов оказывается дезориентированным и беспомощный» растерянным и испуганным.
Человек, высадившийся на Луну
Вечной мечтой человека была мечта при жизни оказаться в небе; потребность разорвать путы, привязывающие его к твердыне его рождения, и взмыть вверх, чтобы коснуться своим смертным телом одного из планетарных богов или богинь; томление по раю, ради посещения которого не придется сначала отправиться в могилу, а вслед за ней в чистилище; вознесение при жизни, подобно Илии, который поднялся в огненной колеснице (или сгорел в каком-то огненном шаре), но при условии возвращения на Землю; участие в пиршестве богов…
Это был долгий путь. Какой рывок по сравнению с временами варварства от зависти, заложенной в генах двуногих животных, к воздушному семейству – орлам и коршунам, даже пошлым воробьям. Венец творения, рожденный без крыльев, с тоской смотрел на караваны мигрирующих птиц: они могли парить в воздухе, а он был рожден, чтобы ползать. Он привязал к своей спине паруса и планировал на них, падая и разбиваясь. И тогда он разрушил этот барьер и превзошел птиц. Это было еще не в 1903 году, когда планер, снабженный мотором, поднял и удерживал его в течение девятнадцати секунд, но несколько десятилетий спустя, когда летящие огромные металлические птицы стали постоянно переносить миллионы пассажиров через континенты и океаны. Конечная цель, однако, всегда оставалась одной и той же – небо.
Вскоре после запуска первого спутника Земли, пассажиры-собаки, Лайка и Белка (пассажир и голубь Ноева ковчега), раньше человека отправились в девяностоминутный полет вокруг земли (опередив Жюль Верна с его путешествием вокруг земного шара за восемьдесят дней). Вскоре на земную орбиту был послан первый человек, и первое сообщение советского астронавта заключало в себе следующее: «Я не увидел там Бога». Сделали ли его полет возможным законы природы, действующие по приказу технологических магов, пославших его с Земли?
Когда в декабре 1968 года команда «Аполлона 8» совершила облет Луны, один из ее представителей прочел для всех землян, с благоговением следивших за полетом: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною…».
Семь месяцев спустя еще одна команда отправилась на корабле, чтобы коснуться Луны, ступить на нее человеческой ногой, принести частицу ее божественного тела – тела богини всех древних религий. Все население земли, имеющее доступ к телевизорам, следило за Нейлом Армстронгом, ступавшим по Луне, и человек – весь человеческий род – переживал ощущение высшей победы: больше не были истиной слова «земля дана человеку, а небо – Богу».
Но Армстронг и Олдрин, ступая по Луне, знали, что они не попали на пиршество богов: банкетный зал представлял собой самую унылую картину впадин и нагроможденных камней, с черным небом над ними, и абсолютно беззвучную – даже если бы кто-то закричал, даже если бы рухнули горы и обрушилась лунная почва. Астронавты исполнили ритуальный танец и покинули станцию Покоя вместе со всем оставленным – прилунившимся модулем, кое-какими приборами и пластиковым флагом – как одну из фантасмагорий Сальвадора Дали.
Все древние понятия перевернуты: ад теперь наверху, а рай внизу! Добрая Земля покрыта белыми облаками, сквозь которые видны голубые моря и зеленая суша, кое-где перемежающаяся желтыми пустынями, блестящими ледяными шапками – истинный перл творения, с которого человек поднялся в другой мир, мир, бесконечно унылый, напоми нающий о том, что могло произойти с Землей. Это было эхом подавленной расовой памяти, которая должна была пронести через поколения образ тех дней, когда Луна была «растеряна», а предок человека охвачен ужасом.
Человек украл с Луны камни, поднялся с нее и нашел в бесконечном пространстве родной корабль, чтобы вернуться на Землю. Толпы людей окружили астронавтов: они избегли участи Прометея, который принес с неба огонь и был прикован к скале иа Кавказе, где орел клевал его печень.
Человек хотел забыть о видении древнего ужаса: на второй день после возвращения из полета один из астронавтов спросил,,- и это услышал весь мир – «Как держатся в Нью-Йорке акции? Акции и боны?». Когда ему сказали, что акции и боны понизились, он успокоил себя, заметив, что нельзя отправиться на Луну совершенно безнаказанно.
Президент Соединенных Штатов пообещал по куску лунной породы всем главам дружественных правительств на Земле. Ученые, которые пришли взглянуть на находящиеся в карантине камни, с готовностью убедили себя, что катастрофа, постигшая Луну, произошла раньше, чем она стала спутником Земли – колыбельная песня, которой земная наука еще со времен Аристотеля усыпляла осознание человеком грандиозных событий, свидетелями которых были его предки.
