дел ратных.
- Освятить его надобно и рукоять немного переделать, - снова включился в разговор кузнец. - А то вобрал он в себя дух смердящий и смерти предыдущих владельцев. Нехорошо это, мешать будет. По себе знаю, лучше снять с него чёрное проклятье, вот тогда он заслужит, как полагается. Новую жизнь получит. Сталь добрая, мастер делал, но не для богача, а для уважаемого воина, потому до сих пор и цела.
Кузнец оглянулся на Вадима и, замолчав, снова пошёл вперёд. Вадим постепенно догнал его, и они бок о бок вышли на окраину села. Село встретило их той же пустотой, что и окружающий лес.
- А ты заметил, Вадим, что как только мы перебили всех мертвяков, то начали свиристеть птицы? – кузнец остановился, прислушиваясь к «говорящей» тишине.
- Ммм, вроде, да.
- Начали петь, начали, - кузнец покачал головой, - а вот в деревне тихо. Значит, есть они ещё тут. Валяются по кустам или прячутся где. Нужно осмотрительнее быть. Не ровен час, нападут.
Переглянувшись, они стали осторожно обшаривать дома, начав с тех, до которых не дошли в прошлый раз. Село молчало, пялясь на пришедших открытыми дверями изб, да тёмными проёмами окон и воротами разрушенных сараев.
Впереди показалось большое строение, это был дом старосты. Возле его крыльца лежали несколько полуобъеденных скелетов, да и внутри было не лучше. Но здесь кузнец разжился ещё парочкой топоров, одной саблей и хорошим ножом. Выйдя из дома, они подошли к возвышающемуся земляному горбу, поросшему травой. Это был отдельный подвал для хранения мяса, ледник, если по-другому. Дверь, ведущая в подвал, была целой и заперта не только деревянной щеколдой, но и подпёрта толстым дрыном.
Подойдя, они открыли её, и тихий скрип дверцы нарушил мёртвую тишину неглубокого подземелья. Внутри была тишина. Тишина и темнота.
Вадиму хотелось заорать туда.
- АААА! Мертвяки, выходи! - Ну, или ещё что-нибудь похожее. - Шкуры вонючие, враги е….
Что хотел сделать кузнец, оставалось неясным, но он сказал.
- В подвале кистенем и бердышом работать бесполезно, места мало, сомнут, тут только кинжалом работать или пищалью. Эх, вот пищаль найти будет добре. И ты мастер с неё стрелять.
- А может, где и были?
- Может и были, дак тож мертвяки, бросили всё, да незнамо где. Они ж себя не помнят. Где померли, там и оружие осталось, но сомневаюсь, что у них пищали были. Може, пистоли?! Да найди их сейчас?!
- Так что делать будем, Елизар?
- Нужно лезть, но без огня, как на Голгофу. Давай факел сделаем и бросим туда. Обождём и осмотрим всё.
Вадим пожал плечами, он был не против, а решение казалось очевидным. Поискав вокруг, они набрали пук сухой травы, содрали березовую кору с дерева. Затем обернули всё это вокруг палки, связали сухими стеблями, подожгли кресалом и кинули в темноту погреба. Факел запрыгал по земляным ступеням и, зашипев от влажности, загорел, освещая внутренности погреба.
Взорам Вадима и кузнеца открылось небольшое пространство со свисающими крюками, на которых ничего и не было. Дальше был виден ледник, поблёскивающий в свете факела искорками прошлогоднего льда. Спустившись уже без опаски, они собрали с поверхности льда несколько больших пластов свиного сала.
- Жаль, что больше ничего нет, - кузнец с досадой осмотрел почти пустой ледник. Всё выволокли, ироды. Ладно, давай набивать мешки, и в обратный путь.
Выскочив из погреба, они осмотрелись. Наверху было всё также пустынно и тихо, только ветер шевелил листву кустарников и деревьев, и это пугало. Всюду чудились мертвяки.
- Особенно весело будет здесь ночью, наверное, - подумал Вадим и поёжился. А кузнец всё не успокаивался в своей жадности.
- Нужно ещё поискать. Место в мешках есть пока. А то грех возвращаться назад полупустыми.
Вадим ничего не сказал, грех он видел совсем в другом, но по своей привычке промолчал. Надо, так надо, и они двинулись дальше. Возле одной избы из бурьяна вдруг поднялся мертвяк и с боевым мычанием бросился на Елизара. Удар бердыша навечно упокоил несчастного, а они пошли дальше. Добыча прирастала, но особенно ценного ничего не было. Видно было, что крестьяне были небогатыми, а отряд, напавший на село, небольшим.
Время уже подошло, между тем, к подани, по старославянским часам. Уж и вечер был недалёк. Вадим взглянул на солнце, время было около четырёх дня. Напоследок они решили осмотреть ещё одну избу, которая была немного больше остальных, а возле неё размещалось большое двухэтажное здание, похожее на сенной сарай.
В доме трофеев обнаружилось мало, разжились они только медной монетой, крупой да хорошей кухонной утварью. Пора было возвращаться обратно. Здесь уже становилось опасно, а трофеев становилось всё меньше. Но кузнец так не считал.
- Ты, Вадим, залезь-ка на сарай, чует моё сердце, можно там найти что-нибудь интересное. Видишь, два костяка лежат поодаль от него, а вона ещё третий валяется. Битва тут небольшая была, тепереча и не разберёшь, кого с кем. А може, кто выжил и наверх взобрался, да ждёт чего или кого. А то и издох, а с собой имеет что ценное.
Вадим согласился, так вполне могло быть, и пошёл к сараю, попутно сбросив с себя мешающий ему мешок. На чердак вела грубо сколоченная из жердей лестница, покрытая мхом. Схватившись за неё руками, Вадим полез наверх. На какое-то время он успел расслабиться, а зря.
Как только его лицо оказалось над уровнем пола второго этажа, глазам открылась неприятная картина. Впереди, на расстоянии пары шагов, сидел на корточках мертвяк. Сидел, словно затаился. Вадиму в нос ударила волна зловония, которого он не ощущал раньше. Вадим бросился вниз, но чуть замешкался, а вот мертвяк оказался намного шустрее.
Он прыгнул, и сразу оказался у края сеновала. Быстро запустил руку вниз и схватил Вадима за капюшон куртки. От неожиданности и страха Вадим резко ударил ногами и свалил лестницу вниз. И тут же повис в воздухе, надеясь, что мертвяк не удержит и выпустит его из своих лап. Но не тут-то было.
Наоборот, мощная лапа зомби ещё крепче сжала капюшон, и Вадим заболтался в воздухе, не в силах вырваться и произнести хотя бы слово. Капюшон плотно пережал горло, и он мог только сипеть, что и делал, пытаясь позвать Елизара. Но тщетно. Елизар не слышал, он был занят, осматривая колодец.
Болтаясь в воздухе, Вадим с ужасом стал понимать, что жить ему осталось совсем недолго. Кислорода в лёгкие поступало всё меньше, надежды на
