могу научить его манерам. А что с ним случилось?
— Всё хорошо, — я украдкой нажал ещё раз, и здоровяк шумно выдохнул. — Тогда я рад, что вы в порядке. Но я бы рекомендовал вам сеанс иглоукалывания. Если вы пройдёте со мной, я…
— Руслан! — возмутилась Диана. — Мы же в кафе хотели, забыл?
— Ваша Светлость, нам нужно ехать! — напомнил слуга. — Быстрее, ваш отец ждёт, он вас потерял.
— Но мой брат…
— Он уже дома!
— Тогда я поеду, — девушка очень кротко улыбнулась, помахала нам на прощание, и села в машину. Слуга закрыл за ней дверь.
Охранник, который только что был парализован, сел на переднее сидение и смерил меня тяжёлым взглядом. Будто я его кровный враг.
— Она из императорской академии, — сказал я, когда машины уехала. — Знаете её?
Все трое девушек отрицательно помотали головами.
— Кафе! — напомнила Диана и взяла меня под руку.
— Кстати! — Лиза взяла меня под другую руку. — Ты же не так и не приходил к папе! Уверена, он захочет тебя отблагодарить за помощь со сделкой.
Встреча с графом у меня уже была в планах. Из-за того, что мы прибыли так поздно, мне сразу пришлось отправляться в академию на экзамены. Но теперь стоит обсудить награду, а заодно и напомнить о том, что я до сих пор не получил патент барона.
Но из головы у меня никак не уходила та девушка. Что с ней случилось? И почему она так вдруг упала? Просто потеряла сознание?
Возможно, это самое логичное объяснение. Вот только почему настолько высокородная девушка, за которой послали такую дорогую машину, гуляла одна? Хотя она называла брата, который был с ней.
Странно, он что бросил сестру в таком месте. А ведь это хоть и центр города, но явно не парадная часть Невского. Этот район очень мрачный, и усиливающийся дождь, который уже стал веять холодом, только убеждал меня в этом впечатлении.
Но девочки уже завели меня в кафе по короткой лестнице, не дав додумать мысль.
* * *
— Руслан! — воскликнул граф Волконский, подбежал ко мне и крепко пожал руку двумя своими. — Я всё ждал, когда вы придёте. Одну минуточку, я скоро к вам вернусь. А пока мой новый китайский слуга развлечёт вас беседой.
Он показал на высокого темноволосого и скуластого парня в белой рубашке и чёрной жилетке, который убирался в восточном зале поместья Волконского. Том самом зале, где расположена коллекция графа.
Волконский убежал, чуть не поскользнувшись на мокром после мытья полу и не свернув одну из поддельных ваз «китайской древности».
Я посмотрел на слугу, который продолжил мыть пол.
— И как тебя зовут? — спросил я на русском, прекрасно понимая, что этот парень не говорит на китайском.
— Жаргал, — ответил парень. — Граф как меня увидел, так сразу почему-то решил, что я китаец, хотя я даже слова не успел сказать. Он предложил мне работу. Я бы поспорил, но платят тут хорошо. Повар, Цырен, сказал, что если помалкивать, граф ничего и не заметит.
Волконский не очень наблюдательный. Это понимал любой, кто с ним говорил хоть больше минуты. А ещё очень рассеянный и невозможно доверчивый. Но работу его слуги знали и делали хорошо, так что я решил промолчать и не выдавать тайну.
— Осторожнее с той фарфоровой вазой, — сказал я.
Эта ваза — одна из немногих настоящих вещей в этой коллекции. Даже удивительно, что она сюда попала.
Пока я ждал, рассматривая грубые поддельные японские катаны, выдаваемые за китайские мечи джанг-дао, вернулся граф, держа в руке огромный бумажный свиток.
— Только что привезли из Китая, — торжественным шёпотом объявил он. — Смотрите, какую красоту сделали мне каллиграфы! Означает Великую Китайскую стену.
Он развернул свиток с огромной надписью на жёлтом фоне иероглифами «Свинина тушёная первого сорта».
Лучше бы не знать, сколько граф за это заплатил. Да и написано это небрежно, с явными ошибками. Выполнили в каком-то подвале. И как он умудрился купить тот прекрасный иероглиф “меч”, а после него вот это?
— Я хочу повесить это вместо вон того плаката! — граф Волконский показал на висевший иероглиф “меч”.
— Нет, что вы! — поспешно сказал я. — Тогда вы нарушите композицию.
— Хорошо, — граф свернул плакат и положил его на стол. — Доверюсь вашему вкусу и повешу куда-нибудь ещё. Кстати, я так и не поблагодарил вас.
Он поманил меня рукой, и я пошёл следом за ним в сад.
Именно в этой части поместья я ещё не был, и даже не знал, что здесь такое есть. На входе стояли каменные львы-стражи, какие ставят у храмов и усыпальниц в Китае. У каждого льва в пасти шар из гранита. Я потрогал гладкий холодный камень. Шар можно было катать, но сделано было так искусно, что вытащить из пасти камень было невозможно.
Дальше росли сакуры. Надеюсь, граф не считает их китайскими.
Я настороженно относился к японской культуре. Вообще, я считаю, что она слишком много взяла от Китая, и теперь выставляла это, как своё. Но некоторые вещи мне нравились.
А среди сакур была беседка, уже в русском стиле резьбы по дереву. Неказистая на первый взгляд, но она идеально дополняла вид сакур и статуй львов.
— Жаль, что в этом году они уже цвели, — сказал я, глядя на сакауры. — Помню, как однажды был в Японии, и мы вместе с Тоётоми…
Пожалуй, граф мне не поверит, если я скажу, что однажды сидел среди сакур и соревновался в сочинении стихов с самим Тоётоми Хидэёси как раз за год до его смерти. Да и граф не слушал, уйдя в свои мысли. Наконец, он из них вернулся.
— Я снова ваш должник, Руслан, — сказал он. — Семья Чао решила не мыслимо меня обмануть! Использовать мой интерес к Китаю, чтобы поставлять опиум в столицу! И-эх!
Граф возмущённо нахмурился и сжал кулаки.
— Я был о них лучшего мнения! Они мне поставили столько раритета! Столько интересных экспонатов в мою коллекцию! А потом! Опиум! Как они могли?
Он сел на резную скамейку и закрыл лицо руками.
— И я так и не увидел вживую ни одну статую терракотового воина. Эх, и где его взять? Да вы присаживайтесь, — граф посмотрел на меня так, будто только что заметил. — Присаживайтесь, Руслан. Если бы не вы…
Я сел на твёрдую доску и постучал по ней костяшкой пальца. Дуб, не иначе. Вся беседка из дуба.
А под сакурами кто-то искусно разложил здоровенные садовые камни. На боку некоторых видны следы кварца. Хидэёси тогда предлагал понаблюдать, как растут эти камни. Так говорят только японцы,
