явления, которое все мы наблюдали недавно, — ничуть не удивился особист. Впрочем, он добавил:
— Конечно, с таким смешением дат мы пока никогда не встречались, но разберемся. В конце концов, с точки зрения советского законодательства все даты, которые еще не наступили — ничтожны. То есть, они не могут рассматриваться, как реальные. Следовательно, на яхте вообще ничего не существует с юридической точки зрения.
— Это только в том случае, если мы находимся сейчас в вашем времени, а если вы в нашем, то тогда юридически не существуете для нас как раз вы, — заметил Геннадий, который, конечно, читал книги про всяких попаданцев, а потому тоже не особенно удивился создавшейся ситуации, будучи к ней морально готовым. По его мнению, раз книги о таком писали, значит и явления подобные где-то и с кем-то уже происходили. Совсем без огня и дыма не бывает. Так Давыдов считал. А теперь подобное событие с попаданием произошло и с ним самим.
Но, особист возразил безопаснику:
— Почему же? Мы все равно существуем объективно, потому что представляем собой ваших предков. И, заметьте, предки существуют независимо от потомков, которые пока даже не родились. То есть, потомков еще нет, а предки уже есть.
— Да, интересные юридические коллизии получаются, — согласился Давыдов. И вдруг спросил:
— А скажите, если следовать этой логике, то тогда выходит, что пираты из шестнадцатого века, как предки и для нас, и для вас, существуют объективно в качестве правового субъекта?
* * *
Внезапно замечательное пение, которое с восторгом, несмотря на боль, слушал Френсис Дрейк, заглушило ужасное стрекотание. И прямо на него, загородив свет, надвинулась не совсем молодая темноволосая женщина в синем платье и с черным предметом в руках. Своей большой грудью она нависла над ним и, бесцеремонно взяв за подбородок, приставила жуткий предмет прямо к его лицу. Дрейк не отличался робостью, но, увидев непонятную вещь, которую он принял вначале за какое-то оружие, он дернулся всем телом, инстинктивно пытаясь отстраниться от ужасной дамы с наклонностями мастерицы пыток.
К счастью, коснувшись кожи лица, незнакомый предмет не причинил боли, а лишь срезал волосы, действуя наподобие бритвы. Быстро поняв суть экзекуции, Дрейк перестал дергаться. Конечно, его оскорбляло, что кто-то осмелился сбривать его бороду и волосы без его позволения, пользуясь его беспомощным положением после ранения. Но, с другой стороны, проклятые блохи настолько уже замучили, что он смирился с происходящим, подумав, что, таким образом, возможно, сможет избавиться от вредных насекомых.
* * *
Поднявшись в ходовую рубку «Богини», мичман Федор Яровой сразу удивился большим экранам, отображающим пространство впереди, сзади и по бортам яхты, даже несмотря на темноту. Молодой капитан в белой форме неизвестного образца сидел в высоком удобном кресле напротив этих экранов, необычного пульта управления с маленькими разноцветными кнопками, обеспеченными внутренней подсветкой, и небольшого штурвала. Как оказалось, звали капитана Сергеем Самойловым. Выглядел он уставшим и каким-то растерянным. Увидев мичмана и двоих матросов с оружием, он зачем-то сразу начал оправдываться:
— Я не имею никакого отношения к судовладельцам. Я наемный судоводитель и нахожусь на вахте, выполняя свою работу.
Почувствовав слабину, мичман спросил строго:
— А где вы находились в момент сближения с английским парусником? И какие меры принимали, чтобы не допустить абордажа?
— Машины не действовали, и «Богиня» дрейфовала. Трудно было помешать англичанам приблизиться к нам. Но, я пытался связаться с капитаном парусника по радио, а потом, поняв, что он не реагирует, посигналил ему прожектором, как полагается. Когда они не изменили курс, приказал швартовой команде выйти на корму, со стороны которой подходили англичане. Одновременно об изменении курса парусного корабля и о нежелании англичан реагировать на все мои сигналы я проинформировал командира вашего эсминца с помощью радиосвязи. А потом, как только они начали стрелять, попросил помощи, — промямлил Самойлов.
Мичман сказал:
— Ладно, разберемся. Сейчас яхта считается арестованной до выяснения всех обстоятельств. А вы будете находиться здесь под охраной. Так что показывайте судовые документы, журналы, списки членов экипажа и пассажиров. И свой паспорт тоже предъявите.
* * *
Отсмотрев видеокадры абордажного штурма яхты несколько раз и прояснив для себя картину произошедшего, Яков Ефимович позвал еще двух советских матросов в качестве понятых и хотел начать с выемки документов, но, они оказались в сейфе, тщательно замаскированном в тайнике за панелью каютной отделки из красного дерева. Но, Соловьева, имеющего опыт арестов довольно значительных фигур на флоте еще в сталинские годы, провести было сложно. Тайник в каюте он нашел быстро даже без помощи Давыдова. Профессиональное чутье подсказало. Вот только сразу открыть этот сейф из прочной стали с неизвестным кнопочным замком, вваренный в самую настоящую довольно толстую бронированную переборку, не представлялось возможным. Потому пришлось начать не с изучения документов Дворжецкого, а с обыска его каюты. Впрочем, кое-какие документы быстро обнаружились. В обычной деревянной тумбочке, привинченной к полу возле кровати, лежали два паспорта: синий паспорт гражданина Израиля и бордовый заграничный паспорт Российской Федерации.
Вот только какой-то мужчина в этот момент устроил такой скандал в коридоре, что помешал дальнейшим поискам. Он так орал прямо возле двери в каюту, требуя впустить его, что Соловьев все-таки решил разобраться, в чем дело, приказав одному из вооруженных матросов:
— Узнай, что еще там за цирк?
Но, едва этот матрос открыл дверь, как, невзирая на направленный на него автомат, внутрь ворвался человек небольшого роста, субтильного телосложения и с длинным носом на губастом лице, крича:
— Я адвокат Дворжецкого! Моя фамилия Розенфельд, и вся Калифорния обо мне знает! Я этого так не оставлю! Вы похитили моего клиента, словно пираты! И вы не имеете никакого права проводить обыск в его каюте!
Но, оперуполномоченный смерил юриста взглядом и спокойно сказал:
— Адвокат, говорите? Ну, ну. Тогда, может, подтвердите мне, что эти паспорта принадлежат вашему клиенту?
И Соловьев сунул под нос Соломону Моисеевичу оба найденных паспорта, показав их в раскрытом виде.
— Да, это его паспорта. Оба паспорта принадлежат Борису Дворжецкому. И вы обязаны отдать их мне, как его адвокату, — сказал Розенфельд, тоже немного успокоившись, во всяком случае, перестав кричать.
На что особист, быстро убрав паспорта к себе за спину, чтобы адвокат даже не подумал их выхватить, сказал:
— Разрешите с вами не согласиться. Сейчас у нас на эсминце 1957-й год. Израиль, как государство существует, конечно. А вот такой страны, как Российская Федерация, нету. Да и какие даты в этих паспортах? То-то. С юридической точки зрения эти паспорта для нас ничтожны, потому что годы, указанные в них, еще не наступили, да и государства Российская Федерация не существует. Получается, что даже английские пираты юридически более легальны, чем ваш клиент
