неё.
Наконец, она не выдержала и, почувствовав, что что-то глубоко не так, села рядом, со страхом глядя на него. Загит заговорил. Неспешно, тихо, но каждое слово звучало очень весомо для его жены…
— Знаешь, Оксан, я всю жизнь тебя слушал и верил в твои сказки. Но сейчас я вижу результат и мне плевать, что ты скажешь в своё оправдание. За эти два месяца я увидел совсем другую жизнь, Оксан. Когда родные и чужие люди живут, как одна большая семья! Один за всех и все за одного. Можно, оказывается, со всеми жить в мире, ни с кем не ругаться, со всеми найти общий язык. Я буду сейчас в отпуск проситься. Если дадут, уеду на месяц. Тебе за этот срок, если хочешь наш брак сохранить, надо с зятьями и невестками помириться, и с Настей Руслана, и с Пашей Галии. И познакомься уже с семьёй Рафика, в конце концов.
— Как я это сделаю? — с ужасом в голосе спросила она, сразу чутьем поняв, что он предельно серьезен и повторять два раза не будет. Не выполнит его условий — и все, на склоне лет останется без мужа… — Они же никто видеть меня не хотят. И ладно Настя, она здесь живет. Но куда мне из Святославля уезжать, у меня же работа сейчас?
— Я не знаю, как ты будешь это делать. Смогла поссориться с родными людьми, найди и путь помириться. Ты взрослая женщина, отыщи нужные слова, проси прощения. Не жди, что тебя сразу простят. Это долгий процесс, не зря же говорят — береги честь смолоду. Главное, чтобы с тобой общаться начали. Хоть с опаской, неохотно, но начали. Иначе ты одна останешься. И я не верю, что ты не найдешь способа взять отпуск, чтобы выполнить то, что я тебе велел. В Паланге вон же как-то оказалась, когда тебя там не ждали…
— Ты делаешь мне больно, Загит! — зарыдала Оксана, прибегая к самому своему сильному оружию, что никогда не давало раньше сбоев. Но не в этот раз. Муж сидел, как чужой, и смотрел на ее зареванное лицо и вздрагивающие плечи совершенно равнодушно. Словно на чужую кошку, перебегающую дорогу… Не сделал ни малейшей попытки обнять и утешить. Забрать свои жестокие слова обратно. Напугавшись такому безразличию, Оксана прекратила рыдать, и спросила:
— А ты куда уедешь?
— А я в отпуск, к детям. Павел Галию с детьми вчера привёз из Прибалтики. Помогу им, чем смогу.
* * *
— Я так рад, что ты и дети, наконец, дома, — встал я и обнял жену. — У меня как будто камень с души свалился.
— Я тоже очень рада дома оказаться, — призналась Галия, прижимаясь ко мне. — Я так соскучилась! Садись! Буду тебя кормить.
Покорно сел и с удовольствием наблюдал, как она хлопочет.
— Дорогая, отец оформил тебе академ на этот год. Нужны свидетельства о рождении детей. Ты определилась уже, как мы наших орлов назовём?
— Ну, я хотела одного Русланом назвать, а второго ты называй. Если назвать второго Тарасом, как твоего отца, то мой отец может обидеться, правильно?
Я мысленно усмехнулся. Типа, сам называй, очень великодушно, но есть табу — Тарасом называть нельзя. Но мне как-то даже смешно наблюдать за этими бесхитростными манипуляциями жены. Соскучился я по ней за эти недели… И тем более, к чему мне эта путаница с одним именем ребенка и отца? Ладно, Руслан, если я этого брата Галии даже и не видел. И такое ощущение, что вряд ли и часто в будущем видеть буду, учитывая, где он живет. А вот папаня в одном городе с нами живет… Пройдет лет двадцать-двадцать пять, и простая просьба «Позвони Тарасу по поводу завтрашней встречи» может привести к необходимости задавать уточняющий вопрос, или к упрекам, если не тому позвонил…
— Правильно, дорогая. Если один Тарас, то второй только Загит, — с улыбкой сказал я.
— Ну, поэтому один Руслан, а второго ты называй.
Но в целом, назвать сына в честь отца прекрасная идея, и неважно, из какой он жизни. Почему бы не из прежней?
— А второй будет Андрей, — проговорил я.
— Андрюша… Андрюшка… — примерялась к этому имени жена.
— Андрейка… — подсказал я.
— Мне нравится, — улыбнулась жена. — Русик и Андрейка.
Мы сели ужинать. С удовольствием навернул домашней еды. Сидели потом и пили чай.
— Сегодня врач детский участковый приходила, — сообщила мне жена. — Сказала, что в месяц нам надо будет в поликлинику детей показать. А до этого времени сестра будет приходить.
Тут зазвонил телефон, межгород. Рванул скорее к нему, чтоб детей не разбудил. Надо посмотреть, может, тут на аппарате где можно громкость звонка подкрутить? Вроде была такая функция… Звонила тёща. Ну вот, и зачем портить такой чудесный вечер?
— Здравствуй, Паша, — проговорила она. — Как у вас дела?
— Все хорошо, — ответил я, насторожившись. — Добрый вечер.
— Загит сказал, что Галия с малышами уже дома. Решили уже, как назовёте мальчиков?
— Да, Изя и Абрамчик, — зачем-то ляпнул я. Ну, не знаю, что на меня нашло…
— Но… — захлебнулась в собственной желчи тёща. Я уже ждал вселенского скандала, но тёщенька меня обломала. — Такие необычные имена… Израиль Павлович и Абрам Павлович Ивлевы?.. — потрясённо проговорила она и через секунду добавила: — Ну, вам виднее…
Что это с ней? Не заболела ли тяжело часом? С чего вдруг такое миролюбие, если на тот свет не собралась…
— Да пошутил я, Оксана Евгеньевна, — поспешил признаться я, пытаясь понять, что же не так. — Руслан и Андрей.
— О! Какие замечательные имена, — обрадовалась тёща.
— Кто там? — выглянула с кухни Галия.
И что делать? Дать жене трубку? Рискнуть?
— До свидания, Оксана Евгеньевна, рад был вас слышать, — проговорил я, мучаясь сомнениями. Блин, а если у нее рак нашли, а я сейчас трубку дочери не дам? Потом же, когда узнает, жена съест меня заживо, и будет права. — Даю трубку Галие.
Но все же встал рядом на всякий случай. Нехорошо подслушивать, но ещё хуже доводить кормящую мать до слёз. Если что, рычажок нажать несложно. Ну, бывает, междугородняя связь нестабильна…
Но они спокойно говорили и я, постояв немного над душой, всё же оставил их поболтать и вернулся
