Адриан зачерпывает совсем немного супа, медленно подносит ложку ко рту, будто не решается. Вдыхает аромат, пробует так, будто я подала ему яд. С аппетитом едят суп мои дети. Оборотень едва слышно урчит от удовольствия. Дракон тянет руку за отложенной в сторону коркой черного хлеба под удивленными взглядами наших детей. Они оба любят лепешки, корочки и вовсе не считают за еду. И я рискую задать вопрос, который единственно значим теперь для меня.
— Вам понравился наш Северный край? — сиятельный не отрывает глаз от миски.
— Для крыльев дракона там слишком холодно, — сухо отвечает мужчина и подносит ко рту еще одну ложку похлебки, — Зимой им не суждено раскрыться. А зима длится целую вечность.
— И все-таки, нет ли в наших краях чего-нибудь, что бы вам полюбилось? — даю я последний шанс себе самой, нашим чувствам.
— Все, что было мне дорого на Севере, осыпалось пеплом, — помрачнел дракон.
Я молчу. Не было ничего, мне тогда показалось. Мерцают на столе свечи. Не лезет мне в горло еда. Оборотень ведет простую приличную беседу, как хорошо, что я его пригласила. Пустеют тарелки. Дети убирают со стола. Хорошие они у меня. Хоть что-то осталось от той испепеленной любви. Пожалуй, самое ценное, что мог подарить мне этот мужчина, он подарил.
— Мама, можно ставить торт?
— Да, София. И пусть сиятельный Адриан его нарежет на много кусков. Один я обещала отнести дочери гончара.
Дети ставят торт на середину стола. Марек подаёт отцу нож. Как же они похожи, когда находятся рядом. Вот только узор из крема мне теперь кажется глупым. И зачем я наворожила эту пару, танцующую в облаках?
— Какой красивый узор! — восклицает оборотень, — Даже жаль его резать! — И вправду, очень красиво, — безжалостно заносит над тортом нож Адриан. Медлит немного и наносит удар в самое мое сердце, — Я не слишком люблю сладости, не в обиду хозяйке. Время позднее. Мне пора возвращаться к себе.
— Вот как? — я вскидываю брови. Мне, и вправду, обидно. Обидно за все. Слезы сами собой подступают к глазам. Как же мне хочется его просто коснуться. И попрощаться с Адрианом навсегда.
— Госпожа Талила, милая, — лавочник все никак не уймется, — В саду так темно! Там легко заблудиться. Как хорошая хозяйка вы обязаны проводить гостя до калитки. Я пригляжу за детьми, не беспокойтесь.
— Хорошо, — я поднимаюсь из-за стола. Адриан не отводит своего взгляда от торта, что так и остался нетронутым. Впрочем, и мои дети тоже смотрят только на сладость. Вместе мы подходим к двери на улицу, вслед летит тихое и синхронное от моих малышей.
— Всего вам доброго, сиятельный Адриан!
Я первая оказываюсь на крыльце, спускаюсь по широким ступеням, воздух пахнет медом спелых плодов. Так темно, что не видно даже тропинки. Адриан идёт следом за мной, кажется, он споткнулся, и я обернулась на звук. Глаза дракона ярко горят, в них как будто расплавлено золото. Это и опасно, и притягательно. Чудится, что он вот-вот обернется в зверя. Я шагаю ему навстречу, не могу больше терпеть тоски своего сердца. Горячая рука зверя ложится на мою талию, он целует в губы жарко и нежно. Мы оба сливаемся в поцелуе. Все мои чувства, вся горечь, боль, тоска, страх кипят в нем, выходят наружу, растворяются.
Адриан гладит мою спину руками, прижимает к себе все сильней и сильней. И нет той силы, которая заставит меня отстраниться. Как же долго я мечтала об этом! Как тосковала по нему. Единственный и самый любимый мужчина. Тот самый, забыть которого невозможно. Я сама жмусь к его сильной груди, перебираю ворот рубашки, касаюсь пальцами разгорячённой кожи. Ласкаю, впиваюсь ногтями. Хочу заполучить сразу и все. Остальное не важно. Прошлое, будущее — все осыпалось пеплом. И я соблазняю чужого жениха не ради своих детей. Ради своего счастья. Терпкий вкус поцелуев так похож на счастье…
Дракон жаден в любви, он берет ее всю. Ведет меня под крону старой шелковицы. Теплый, будто живой, ствол шероховат, впивается в спину, чуть отрезвляет. Адриан почти рычит от волнения, огонь зверя затапливает зрачок мужчины. Это страшно, это волнует. Он касается губами моей шеи, тянется пальцами к вороту платья. Я готова и хочу поддаться ему. Отдать себя всю. Внезапно скрипнула дверь соседского дома. В темноте нас не видно. Таира Алисия ничего не заметит… разве что она может услышать распаленное дыхание дракона. Он внезапно отстраняется, замирает.
— Я приду к тебе завтра. Дети могут услышать, — шепчет он, — Так нельзя поступать.
— Днем тебя могут увидеть соседи.
— Это не важно… — ярко сверкнули драконовы глаза. Он развернулся и исчез за калиткой. Я стою, прижавшись к столу старой, как мир, шелковицы и не могу заставить себя вернуться в дом, встретиться взглядом с мудрым оборотнем. Да и дети могут заметить. Нужно дойти до колодца, умыться прохладной водой, привести себя в чувство. Хотя бы немного.
Адриан
Мне хотелось умереть несколько раз за этот чудесный вечер. Девушка так похожа на ту. Запах похлебки, ее дом, черный хлеб на столе. Все точно так же. Каждая ложка любимого блюда кажется мне теперь ядом, предательством по отношению к прошлому. Я пьян, одурманен, потерян. Здесь, в этом доме, все пропитано запахом моей испепеленной любви. Неистово хочется встать из-за стола, убежать, не видеть больше никогда ту, что смеет быть настолько похожей на Эрику. Движения, жесты, говор. Я будто бы вижу перед собой привидение. Красивые, здоровые дети. Оба они так похожи на меня и на Эрику. Нет сил вырваться из дурмана. Нет сил отказаться от него.
Эта девушка, Талила, совсем не фальшивка. Северяночка с чистым сердцем. Мне кажется, что у нее точно та же душа, что и у Эрики, что в ее груди бьется то же самое сердце. Все в этом доме чудится ожившей мечтой, несбывшимся счастьем.
Горечь и мед смешались вместе. Хочется сбежать и бежать без оглядки. Отвергнуть прошлое. Оно позади, оно пепел. Я почти решаюсь. Выхожу с нею вместе во двор. Нет, истинную страсть усыпить невозможно. Душу на части разрывает мой собственный зверь. Вот-вот быть обороту. И чем он закончится, известно только богам. Я будто снова влюблен. Хоть и не имею на это никакого права. У меня есть невеста, уже почти жена. Талила даже не маг. Моя страсть способна только испортить ей жизнь. Придет день, морок ночи рассеется. Все это предательство к памяти моей Эрики.
Поцелуй, как глоток самой жизни. Он пьянит еще больше. Я чувствую на губах вкус своего настоящего чувства. Эти девушки так похожи! Быть такого не может. Что со мной творится? Хочется утонуть в ней, невыносимо хочется убежать, проснутся… Так не бывает, просто не может случиться. Зверь истово бьётся в груди, ему хочется большего. Намного большего, впрочем, как и мне самому.
Скрип чужой двери стал хорошим предлогом, чтобы уйти. Но я обещаю вернуться. Я должен понять. Калитка, пыль дороги, шелест кустов. Где-то далеко впереди ждут меня шпили родного замка. Нужно время, чтобы дойти, чтобы унять свою душу. Пепел вдруг стал осязаем. Да что же со мной?
Эрика и Талила. Они похожи больше, чем сестры. Я не мог ошибиться! Просто не мог! Или сошел с ума от тоски и брежу. Пусть это бред, предательство к прошлому, но отказаться от него нет никаких сил. Завтра же я разорву помолвку. К бесам свадьбу. Но долг. Я должен оставить потомство в этом мире. Таков уговор, который был целую вечность назад. Снова я вижу бумагу на столе начальника и свою подпись под ней. Как же я смеялся тогда над пунктом — "Оставить потомство". Воспоминание исчезает.
Теперь я отчетливо вижу медовые глаза настоящего Адриана. Вокруг нас тела орков. Юноша умирает и смотрит на меня, словно в небо, пронзительно чистым взглядом. Ему я тоже много что обещал перед тем как забрал его имя… Обещал исполнить все то, что должен был исполнить он, не посрамить чести, оправдать надежды его матери. Сколько лет прошло. Сколько всего всплыло из его прошлого. Помолвку заключал не я, а тот, настоящий Адриан.
Внезапно завибрировал на шее амулет. Страшно к нему прикоснуться. Столько лет я ждал этого момента. Руки задрожали, я остановился, выудил заветную тесемочку, вгляделся в экран. Сообщение с моей родины: "Экспедиция завершена. Возвращение состоится послезавтра от сего дня. Старая башня. Координаты…"
