Оказавшись на крыше, майор огляделся и побежал влево; Ваня за ним. Они добежали до конца крыши; метрах в двух ниже их и на таком же расстоянии в длину виднелась крыша соседнего дома.
– Паркур! – крикнул Углов. – Не занимался? А зря! Все равно другого выхода нет! Давай за мной!
Он коротко, в два шага разбежался и прыгнул. Приземлился майор точно на край крыши. Ваня не был уверен, что у него тоже так получится, но дожидаться здесь полицейских он тоже не собирался. Он разбежался побольше, чем Углов, и прыгнул что было сил. Он был уверен, что пролетит мимо, но тут его ноги ударились о самый край крыши; Углов рванул его к себе.
– Дальше! – крикнул он. – Стоять нельзя!
Едва они добежали до ближайшего дымохода, как позади грохнул выстрел: полицейские достигли края крыши. Повторить прыжок двух оперативников никто из них не решился; остановившись у края, агенты посылали вслед беглецам пулю за пулей. Расстояние здесь было не слишком большое, так что у них был большой шанс попасть в цель. Но пока они пристрелялись, беглецы успели нырнуть в чердачное окно.
– А вы что, знали, что тут крыша ближе? – спросил Ваня. – Вы тут все обследовали?
– Нет, не все, – ответил Углов на бегу. – Например, я не знаю, можно ли с этого чердака выйти. Но снаружи – да, снаружи смотрел. Привычка такая есть…
Он подбежал к чердачной двери (в этом доме был не лаз, а именно дверь), толкнул – и дверь открылась. Снизу доносились женские и детские голоса, звенела посуда. Углов спрятал револьвер в карман, пригладил волосы, потом взглянул на Ваню и сказал:
– Иди вперед. Держись уверенно и улыбайся. На вопросы не отвечай и, главное, не останавливайся.
Ваня спустился по длинной винтовой лестнице и попал в просторный коридор с паркетным полом. По всему было видно, что они попали в частный дом, где жила большая и богатая семья.
По коридору оперативники двинулись к лестнице. Когда они уже достигли ступенек, сзади раздался удивленный женский голос:
– Господа, кто вы? Вы к Павлу Петровичу? Или вы мастера?
– Да, мадам, мы мастера! – ответил Углов, не останавливаясь и даже не обернувшись. – Но свою работу мы уже закончили!
А Ване он шепнул:
– Ходу, ходу!
Они скатились в вестибюль, Углов отодвинул засов – и они оказались на улице. На какую-то секунду им показалось, что худшее позади, что они спасены, но тут справа, из-за угла, выскочили несколько человек с револьверами в руках.
– Вон они! – послышался крик. – Держи их!
Бухнул выстрел, за ним другой. Не сговариваясь, оперативники развернулись и бросились бежать в другую сторону. Но и там, за углом, тоже заливалась трель полицейского свистка, там тоже спешили на подмогу преследователям.
«Кажется, не выберемся, – мелькнуло в голове Углова. – И что делать? Отстреливаться до последнего или лучше сдаться? Если отстреливаться – убьют, как пить дать убьют. Ваньку жалко…»
И тут неожиданно спереди, со стороны Лиговского, показался легкий возок; он быстро катил навстречу беглецам. На козлах у него сидел подросток – так в первую минуту показалось Углову. Однако когда возок поравнялся с беглецами, он понял свою ошибку: это была девушка.
– Садитесь скорей! – крикнула она, и майор сразу узнал этот голос, который до этого слышал в телефонной трубке. – А где Игорь Сергеевич?
– Остался нас прикрывать! – ответил Углов, прыгая на сиденье; он тут же подвинулся, освобождая место Ване. Полушкин сел, и девушка хлестнула коня. Тот резко взял с места; возок свернул в переулок и все быстрее покатил прочь от места, где все еще раздавались выстрелы.
Давно остались позади Обводной канал и Расстанная улица, столь памятная Углову (там когда-то погибла Катя), а они продолжали ехать все дальше. Вокруг больше не было многоэтажных домов, пошли домишки попроще; исчезло и уличное освещение.
– Скажите, Маша, куда вы нас везете? – спросил Углов.
– Есть один надежный адрес, – не оборачиваясь, ответила девушка. – Конспиративная квартира.
– Это чья же там конспирация? – спросил майор. – Ваша личная?
– Нет, не моя, – ответила Катя. – Партийная. А что, у вас есть другой вариант?
– Нет, вариантов нет, – признался Углов.
Действительно, положение у оперативников было отчаянное. В покинутой квартире на Лиговском остались все деньги, вещи, документы. И там остался раненый товарищ, который наверняка попал в руки жандармов. Вернуться в свое время, оставив здесь Дружинина, они не могли. Но как его вызволить? Этого майор не представлял. Задание, которое полчаса назад казалось близким к завершению, теперь было почти провалено.
Они ехали еще минут сорок. И лишь когда город остался позади и пошли домишки сельского вида, с садами и огородами, возок остановился возле одного из таких домов. Маша слезла с козел, оперативники помогли ей открыть ворота и завезти возок во двор. Девушка распрягла коня, отвела его в хлев. После этого открыла дверь домика, и они вошли. Маша зажгла керосиновую лампу. Она осветила скромное жилище. Оно состояло из двух небольших комнат и крохотной кухни с печкой-голландкой и рукомойником в углу.
– Ну, гости дорогие, садитесь, – сказала Маша.
Сказано это было вроде шутливо, в стиле сказок и былин, однако голос девушки звучал твердо, никакой шутки в нем не слышалось, и Углов понял, что разговор предстоит серьезный.
– Хлебом-солью я вас пока потчевать не стану, – продолжала Маша. – Полагаю, сейчас не это главное. Вот раны, если есть, перевязать могу. Да, вот у вас тут кровь, – обратилась она к Ване, показав ему на висок. Полушкин провел рукой – она окрасилась красным. Он и не заметил, когда и где его ранило.
– Сейчас йод, вату, бинт принесу, все сделаю, – сказала Маша. – А вы, – повернулась она к Углову, – вы тоже себя осмотрите, нет ли ранений. А то в горячке могли и не заметить.
Углов последовал ее совету и осмотрел себя. Как оказалось, ему повезло – его нигде не задело. Маша вернулась с аптечкой и занялась раной Вани. Стало ясно, что рана неглубокая. И снова оперативникам повезло – сантиметр в сторону, и та же рана оказалась бы смертельной.
Когда Ванина голова была тщательно закутана в бинты, Маша убрала медицинские принадлежности, села напротив оперативников и потребовала:
– Теперь давайте, рассказывайте.
– Что рассказывать? – спросил Углов.
– Сначала – что случилось. Почему у вас провал?
Углов задумался – что можно говорить неожиданной спасительнице, что нет. И тут его опередил Ваня.
– Мы сами не знаем, почему полиция вдруг нагрянула, – сказал он. – Слежки вроде не было. Хотя у меня с утра предчувствие было нехорошее. Я и Кириллу Андреевичу говорил, что надо с квартиры уходить. Мы уже и собрались уходить, только Игоря Сергеевича ждали…
– Да, я тоже его ждала, потому и смогла вас спасти, – сказала Маша. – Но только в нашем деле, революционном, «вдруг» ничего не бывает. Значит, за вами следили, просто вы не заметили.
– Да, выходит, что так, – вынужден был согласиться Углов. – Возможно, след привел как раз Игорь. Он ездил в Италию, к Горькому. И рассказал, что еще на пути туда заметил шпика. Потом он вроде исчез, а на обратном пути вновь появился. Мало того: он решил Игоря арестовать. И Игорь был вынужден его ликвидировать.
– Да, он мне говорил, – кивнула девушка. – Значит, откуда взялась полиция, понятно. Теперь непонятно только одно: почему полиция вами интересуется? А главное – кто вы, собственно, такие? И пока я не получу ответ на этот вопрос, я ничего для вас делать не стану. И партия не станет. Уж партия – тем более. А без нашей помощи вы Игоря из тюрьмы не выручите. И учтите: всякие сказки насчет «группы правдоискателей» я слушать не буду. Легенды не принимаются!
– Группа правдоискателей? Что это значит? – спросил Углов.
Он просто так спросил – просто чтобы что-то сказать, выиграть время. Он лихорадочно пытался сообразить, что ответить девушке – и не находил.
– Это мне Игорь так вашу группу назвал, – объяснила Маша. – Когда мы только познакомились и я спросила, что ему нужно от моего отца. Он объяснил, что вы ищете убийц Столыпина и что вы не от какой-то партии, а сами по себе. Но так не бывает! Должна быть какая-то организация! Рассказывайте, или я уйду.
Углов и Ваня переглянулись. Что было делать? Положение было безвыходное. Говорить правду было нельзя. Надо было выдумать что-то правдоподобное. Но что?
– Мне надо посоветоваться с моим товарищем, – сказал Углов. – Это вопрос непростой.
– Хорошо, советуйтесь, – согласилась Маша. – Только не слишком долго.
Оперативники вышли в соседнюю комнату, и Углов тихо спросил:
– Ну, что ей сказать? Кем назовемся? Может, скажем, что мы от большевиков? Или от анархистов?
– Не получится, – отвечал Ваня. – Мы плохо их знаем, только в общих чертах, из книг. А она всех знает изнутри. Сразу разоблачит. И вообще… Я чувствую в ней похожий дар, как и во мне. Не такой сильный, но есть. Она ложь чувствует. Слышали, как она сказала: «Легенды не принимаются»? Это правда. Соврать не получится.
