— Время, Катя, — капитан выразительно постучал пальцем по циферблату наручных часов, — нам к восьми нужно быть на аэродроме.
— Моя смена заканчивается в четыре. Соберусь я за час. Пожалуйста, позвольте мне доработать.
Шибанов хотел возразить, но осекся под выразительным взглядом начальника медсанчасти.
— Ну ладно, ладно, сдаюсь! — он поднял вверх руки и снова улыбнулся, блеснув фиксой. — Но мы должны выехать отсюда не позже семнадцати ноль-ноль.
— Идите, Серебрякова, — сказала Солоухина. — Надеюсь, мы расстаемся с вами ненадолго.
— Ну, — сказал капитан, — это уж как получится.
Катя вышла из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Ее шатало.
«В Москву, — думала она, — я полечу в Москву… с этим сумасшедшим капитаном… и там мне нужно будет выполнить какую-то работу… связанную с моим даром лечить людей… а если я ее не сделаю, погибнут сотни тысяч… что же это за работа такая? Может, товарищ Сталин заболел, и его не может спасти никто, кроме меня? Тьфу, дурочка, что за чушь тебе лезет в голову… наверное, меня будут изучать в каком-нибудь институте, чтобы понять, как у меня это получается, а потом обучать всех медсестер. Но я ведь и сама не понимаю, как это выходит, как же поймут другие?»
— Сестричка, — крикнул кто-то из-за занавески, — сестричка, помираю, будь добренька, подойди, скажи свое заветное слово…
— Катюша! — прошелестел другой голос, — милая, посиди со мной хоть минутку, Христом-богом молю…
— Девушка, а, девушка, у меня тут сосед задыхается, помогите, или хоть врачей позовите, если сами не можете… «Не могу, — мысленно крикнула она, — не могу, вас слишком много, у меня нет таких сил, простите! Вы очень хорошие, вы герои, вы все заслуживаете того, чтобы жить, но я только маленькая медсестра, я не могу спасти вас всех…» Спотыкаясь, словно незрячая, она добралась до палаты, где стонал в горячечном бреду разведчик Костя. Присела на стул и взяла его за руку. Рука казалась раскаленной, будто ее держали в печи. — Я вернулась, Костя, — прошептала она. — Я обещала тебе, что вернусь, и вернулась. Теперь все будет хорошо.
Оперативные документы
НКВД
Управление Особых Отделов
15 июня 1942
242
УДОСТОВЕРЕНИЕ
Выдано настоящее сотруднику Управления Особых Отделов НКВД капитану государственной безопасности тов. Шибанову А.С. в том, что он действительно следует в расположение воинских частей 30-й армии для выполнения специальных заданий.
Срок командировки «15» июня 1942 года
Начальник Управления ОО НКВД
Комиссар госбезопасности 3-го ранга
/АБАКУМОВ/
Глава тринадцатая. Неуязвимый
Леса к югу от Ржева, июнь 1942 года
От маленького прифронтового аэродрома до штаба 13-й стрелковой бригады было километров двадцать. Начальник Особого отдела бригады обещал прислать за капитаном свою «эмку», но когда «У-2» приземлился в Горелом Бору, выяснилось, что никаких машин из штаба не приходило.
— Позвони им, — велел Шибанов коменданту аэродрома. — Может, они со временем напутали?
Комендант поправил сползающие на кончик носа круглые очки.
— Так ведь связи нет, товарищ капитан, — извиняющимся тоном сказал он. — С самого утра и нет. Немцы сегодня гвоздят, как бешеные — наверняка кабель снарядом повредило.
Шибанов взглянул на часы.
— Что ж, придется двигаться своим ходом. Что, отец, мотоциклы у тебя в хозяйстве имеются?
— Имелся один, товарищ капитан. Но техники его уже давно на запчасти разобрали.
— Самолеты на мотоциклетном движке летают? Смело, ничего не скажешь.
Комендант аэродрома юмора Шибанова не оценил.
— Не знаю, чем вам помочь, товарищ капитан. Разве что только лошадь могу дать…
— Лошадь? — заинтересовался Шибанов. — Дохлятину небось какую-нибудь? На колбасу уже не годится, а выбрасывать жалко?
— Нет, что вы. Трехлетка, очень резвая. Ребята ее в лесу поймали, тут неподалеку конезавод был, немцы его разбомбили, а контингент разбежался…
— Ладно, — сказал Шибанов, — уговорил ты меня, чертяка языкастый. Пойдем, покажешь своего Росинанта.
— Откуда вы узнали? — от удивления очки коменданта снова сползли вниз. — Ее и правда Росой зовут!
— А я провидец, — Шибанов постучал себя согнутым пальцем по лбу. — Зрю сразу в корень.
Роса оказалась изящной степной кобылой каурой масти. Юный Саша Шибанов ездил на таких на хуторе под родным Таганрогом. Он похлопал лошадку по морде, дал ей кусочек сахару и деловито подтянул седельные ремни.
— Ездите на ней? — строго спросил он коменданта.
— Как же не ездить. За водой, бывает. Тут до родника три километра лесом. А почему вы спрашиваете?
— Видишь, как ей, бедняге, хребет натерло? Если б вы так за самолетами своими смотрели, они бы у вас в воздухе разваливаться начали. Седло, отец, должно держаться крепко, а не вихлять по крупу, как Машка по плинтуару…
Комендант обиделся.
— Не знаю, товарищ капитан, — сухо сказал он, — как насчет Машек, а лошадь у нас одна. Не нравится — ничем больше помочь не могу, извините.
Шибанов хмыкнул. Лихо вскочил в седло, сжал лоснящиеся бока Росы коленями, и пустил ее рысью вдоль взлетно-посадочной полосы. У конца летного поля капитан развернул лошадь и, послав Росу в галоп, помчался обратно к коменданту.
— Лошадь мне нравится, — веско произнес Шибанов. — Я ее беру.
— Ну и хорошо, — с облегчением вздохнул комендант. — Позвольте, я вам дорогу объясню…
Лесная дорога петляла между высоких, поросших корабельными соснами холмов. День выдался жаркий, но это ощущалось лишь на открытых солнцу прогалинах — там лениво жужжали толстые шмели, грелись на поваленных стволах серые ящерицы, дурманяще пахло жимолостью и земляникой. Под сводами бора было прохладно и пахло хвоей. О том, что он находится в прифронтовой полосе, Шибанов вспомнил только после того, как на западе заревело и заворочалось что-то тяжелое, и тишину прорезал пронзительный визг падающих мин.
Сосновые иголки, усеявшие дорогу, неожиданно пришли в движение, будто их перемешивала чья-то невидимая рука. То здесь, то там над дорогой поднимались столбики пыли — земля тряслась.
Где-то совсем рядом ухнул огромный железный филин. Заскрипели, наклоняясь, могучие деревья. Слева от Шибанова, круша подлесок, рухнула высоченная сосна. Испуганная Роса заплясала под ним, и капитан изо всех сил натянул поводья. Сверху сухим дождем сыпалась хвоя. Мины, истошно визжа стабилизаторами, падали теперь в полукилометре от капитана, пробивая в стене сосен бреши, сразу же заполнявшиеся сизоватым дымом. Сквозь дым просвечивало солнце, и это было удивительно красиво.
«Какого черта они лупят по лесу? — подумал Шибанов. — Здесь же, кроме меня, никого нет!»
Размышлять времени не было. Он пригнулся к шее дрожащей Росы и пустил ее в галоп.
«Эмку» он обнаружил километра через три. Автомобиль съехал в кювет, задние колеса беспомощно торчали над краем дороги. Капитан спрыгнул с лошади, и, держа ее в поводу, чтобы не убежала, подошел к машине.
Левый бок «эмки» был вмят в салон чудовищной силы ударом. Шофер лежал головой на покореженном руле, из ключицы у него торчал уродливый черный осколок. Шибанов потрогал его за шею, пытаясь нащупать пульс — шофер был уже холодным.
— Вот, значит, в чем дело, — сказал сам себе капитан.
Он забрал документы шофера и его личное оружие, и вернулся к дороге. Роса пугалась и прядала ушами при каждом новом залпе минометов.
— Ну, девочка, — Шибанов порылся в карманах и дал ей новый кусочек сахара, — давай, не подведи меня. Нам во что бы то ни стало надо добраться до этого штаба, понимаешь?
К штабу бригады он подъехал уже в сумерках — массированная канонада к этому времени почти прекратилась, с запада доносился только утомительный лай пулеметов и редкие разрывы гранат. Лес обрывался резко, будто отрезанный невероятных размеров лопатой — дальше тянулись поля, которые та же лопата взрыхлила для какого-то небывалого посева. Семена, брошенные в эту землю, были стальными, их обильно поливали кровью, а удобряли человеческими телами. За полем мерцали колючие огоньки — тысячи колючих огоньков. Там стояла 9-я армия генерала Вальтера Моделя, уже полгода удерживавшая Ржев.
Капитан Шибанов, в отличие от большинства солдат и офицеров Красной Армии, знал правду о том, что происходило на Ржевском выступе. В первые же дни после Нового года 9-я армия вермахта на северном фланге группы армий «Центр» оказалась под угрозой окружения. Ее командующий, генерал-полковник Адольф Штраус, страшась неминуемого позора и гнева фюрера, каждый день надирался шнапсом и был неспособен принимать решения. В конце концов он слег с тяжелейшим нервным расстройством и был отправлен в Берлин. Вместо него командующим 9-й армией был назначен пятидесятилетний генерал танковых войск Вальтер Модель — человек, обладающий чрезвычайно уродливой внешностью и невероятно сильным характером.
