был разведён, и гружёные баржи величаво проплывали в город, попыхивая чёрным угольным дымом. Паровые машины легко справлялись с течением, в отличие от майора Кувалды, которого несло прямо к одной из этих барж. Он изо всех сил работал вёслами, пытаясь увернуться от громадного корабля. Натруженные мускулы ныли, умоляя о пощаде или хотя бы маленькой передышке, ладони изнеженного гимназиста начали покрываться мозолями, но Кувалда грёб, стараясь отплыть в сторону от баржи.
Лодка набирала всё больше и больше воды, внутри её уже было по щиколотку. Грести становилось всё тяжелее. Краснослав на мгновение бросил вёсла, взял мёртвую рептилию и вывалил за борт. Лодка угрожающе качнулась на волнах, но Кувалда сумел удержать равновесие. Виконт Сент-Джонс тихо булькнул и ушёл под воду. Здесь его точно не найдут.
Пока он возился с мертвецом, лодку снова притянуло к барже, так, что металлический борт едва не чиркнул по хлипкой лодочке, Краснослав едва успел оттолкнуться веслом, которое тут же треснуло и сломалось. Он понимал, что столкновения эта лодка точно не выдержит, и прикосновение баржи мигом превратит эту мелкую посудину в щепки. С одним оставшимся веслом стало ещё труднее. Трудностей Кувалда не боялся.
Решение пришло логичное и простое. Если нет возможности причалить к берегу, то можно попробовать уцепиться за опору моста. Просто нужно всё сделать вовремя. Если подплыть к самой опоре, то можно зацепиться за край, если прыгнуть прямо из лодки. Вот только на таких волнах довольно трудно было даже просто встать, мелкую посудину швыряло на них, будто игрушечный кораблик из листа бумаги.
Кувалда принялся загребать с одной стороны, помалу отворачивая с фарватера. Благовещенский мост приближался стремительнее, чем ожидал Краснослав. Это был последний шанс, других мостов за ним больше не было. Конечно, профессиональные лодочники посмеялись бы над Кувалдой, который создал себе проблему на ровном месте, и умело причалили бы к любой из местных пристаней. Но Кувалда не был моряком.
Борт чиркнул по бетонной опоре, лодку шатнуло. Краснослав повесил драгоценный саквояж на шею, собрал все силы, будто сжатая пружина, и резко прыгнул, цепляясь пальцами за скользкую опору моста. Лодку тут же унесло течением дальше. Мокрый, скользкий камень норовил уйти из-под пальцев, сбросить его в реку, но Кувалда, срывая ногти, всё-таки забрался на опору.
Он привалился к холодной металлической конструкции, запрокинул голову назад, прикладываясь затылком к опоре. Жуткая усталость навалилась на него, будто все истраченные за сегодня ресурсы организма кончились в один момент, и он загнал себя в глубокий минус. Кувалда нехотя повернул голову, чтобы посмотреть, какой путь он проделал. Светало.
Тусклое северное солнце медленно поднималось из-за крыш, заливая облака розовой акварелью. Майор Кувалда бродил по линиям Васильевского острова, стараясь избегать непредвиденных встреч и любопытных глаз. Город просыпался.
Поднимались, выходили на службу дворники, вставали рабочие, чтобы успеть на заводы и фабрики до начала смены, ходили по улицам водоносы и золотари, стягивались к церквям нищие, чтобы успеть занять самые лакомые места. Кувалда в своих грязных истрёпанных лохмотьях и сам походил на нищего.
Нужно было возвращаться в Гимназию. Мосты скоро сведут обратно, возле них начинала собираться небольшая толпа, пробка из телег, подводи карет. Кувалда заметил даже пару автомобилей, громко тарахтящих и испускающих клубы сизого дыма. Он подумал, что с удовольствием развалился бы в тёплом салоне автомобиля, хоть и понимал, что в таком виде его даже близко не подпустят, так что влился в безликую массу пешеходов.
Пролёты моста с грохотом сомкнулись, и людской поток хлынул в обе стороны. Краснослав шагал по тротуару, зажимая саквояж под мышкой и пытаясь по максимуму слиться с толпой. Стоит ему только попасться на глаза городовому с этим саквояжем, то неизбежно возникнут вопросы. Городовой стоял в своей будке около моста, зевающий и равнодушный, но Кувалда всё равно принял крайне озабоченный и занятой вид, стараясь даже краем глаза не смотреть на него. Чужой взгляд хорошо чувствуется и всегда привлекает внимание, а добропорядочному гражданину вовсе незачем разглядывать полицейского.
Он просочился мимо, свернул на набережную, ёжась от сырого ветра, перешёл дорогу, стараясь держаться подальше от Адмиралтейства и Зимнего, где всё кишело патрулями, караульными и полицейскими в штатском, юркнул в один из узких переулков. Путь до Гимназии предстоял неблизкий, даже при том, что Кувалда знал, где можно срезать дворами. На уроки он не собирался, там нечего было делать, но возможность в тишине и спокойствии поработать с захваченными документами дорогого стоила.
Нужно было успеть это сделать до вечера. Приём у Строганова нельзя пропускать, это наведёт на Кувалду подозрения, хоть он и предполагал, что граф далеко не дурак и сможет сложить два плюс два, связав таинственное исчезновение виконта и намерения Краснослава посетить его. Опасно, конечно, снова совать голову в пасть крокодилу, но Кувалда надеялся, что сможет как-нибудь отбрехаться. Потому что если он этого не сделает, то все подозрения совершенно точно падут на него. Сент-Джонс наверняка был не единственным рептилоидом в этой организации, так что они быстро узнают о произошедшем и откроют охоту на Кувалду. Тогда точно пострадают невинные, а этого Краснослав не хотел.
До Императорской Гимназии он добрался без приключений, всячески избегая полицейских. Патрулей было на удивление немного, видимо, вчерашнее убийство никак не повлияло на их количество. А может, сведения о нём просто не дошли до нужных людей. Такое событие просто обязано было всколыхнуть болото петроградского общества, и неизвестного убийцу будут искать все.
Тем более, пропал иностранный гражданин, канадский виконт, а непонятное Кувалде почитание всего иностранного превосходило здесь все мыслимые и немыслимые границы. Местные дворяне настолько преклонялись перед всем зарубежным, что порой предпочитали и дома, и в обществе разговаривать на чужом языке, разговаривая на родном русском только с челядью. Отдыхать они ездили только за границу, проматывая целые состояния на водах и в казино, кредитовались у иностранных банкиров, покупать предпочитали только импортное, относясь ко всему нашему с нескрываемым пренебрежением и даже презрением. Краснослав, как настоящий патриот, такое решительно осуждал, но подобных ему в дворянском кругу были считанные единицы.
На входе в Гимназию ему повстречался Антипка. Истопник шёл по двору с охапкой дров, и молодого барина увидел только краем глаза, вернее, увидел какое-то чучело в лохмотьях, неизвестно зачем зашедшее на территорию Гимназии.
— Кто таков? А ну, пшёл прочь! — прикрикнул он, сурово сдвигая брови.
Свои обязанности старый солдат исполнял как полагается.
— Ты чего, Антип? — удивился Кувалда.
От удивления мужик выронил дрова себе под
