Когда Иван сумел сесть на заднем диване «Волги» и собрать в кучку зрение его глазам открылась жуткая картина. Вся передняя часть салона была забита кучей ободранных веток торчавших из проема, где должно было находиться лобовое стекло. Шофер, сидел неестественно прямо и не шевелился, потому что был буквально нанизан на несколько особо толстых веток словно какой-то мотылек в коллекции энтомолога. В голове у Ивана зашумело в десять раз сильнее, его замутило. Вида чужой крови он никогда не переносил. А крови было много, очень много. Иван не видел лица водителя, но и того, что он видел сзади, ему хватило. Вся шея и плечи в крови. В салоне автомобиля было довольно темно, Иван присмотрелся к ближайшей от его лица ветке – на обломанном конце ее висело окровавленное и порванное ухо. Ваню вырвало. Ничего не соображая, он царапал скобку, чтобы открыть дверь и выйти из машины, но дверь почему то не открывалась. Иван закрыл глаза и попробовал проделать тоже самое – только спокойно и не торопясь.
«Крючок потянул. Так. Щелкнуло. Теперь толкнуть дверь. Сука, что ж ты не открываешься? Чуток идет и упирается. Бля-аа…» Иван открыл глаза и уже не торопясь огляделся. Все окна в машине были густо укрыты массой зеленой листвы, причем так густо, что свет едва пробивался сквозь нее. Теперь Ивану стало понятно почему он не смог открыть дверь – её прижало ветками и стволами.
«Так! Спокойно» – громко сам себе сказал Иван – «Я выберусь. Я смогу». Он достал из сумки телефон и включил его. Аппарат послушно засветился, но толку не было никакого – сигнала не было. Иван выключил и включил телефон снова. Результат был тот же. Связи не было.
«Ладно» – всё так же вслух продолжил он. – «Будем думать что дальше». Иван помолчал, глядя на пожилого водителя: «Деда жалко – наверное, хороший был человек. Надо бы проверить, может еще есть пульс. Да нет – вон как его всего истыкало».
Ваня видел в кино как врачи трогали шею и сразу все определяли, но он не знал где и как надо щупать, кроме того он боялся трогать окровавленного покойника. Всё-таки, несмотря на спортивное и армейское прошлое, Иван был, в сущности, типичным представителем офисного планктона, способного существовать только в рафинированных условиях бизнес-центров. К такому столкновению с реальностью Маляренко не был готов совершенно. Кроме того, он пока не представлял, как ему выбраться из машины. Иван снова взял и включил телефон. Сеть не находилась.
– А-а-а… – Иваныч почувствовал боль и захрипел. Он до сих пор ничего не видел, но, то ли он притерпелся к боли, то ли что-то другое, но чувствовал старик себя немного лучше.
– Вы живы! Потерпите немного – я вам сейчас помогу! – проорали сзади.
– А-х-х-а – согласно выдохнул таксист.
От неожиданного хрипа деда Иван испуганно вздрогнул.
«Дед живой? Быть того не может! Он же весь в дырках» – пронеслось в секунду в его голове.
– Вы живы! Потерпите немного – я вам сейчас помогу!
«Что делать? Надо как то помочь. А как? А пока я думать буду – он же умрет. Нужно деда оттащить… а как? Он же в спинку сиденья упирается. Идиот! Она же должна как то назад откидываться. Так. Ага. Вот. Ручка. Тянуть. Есть. Что за…???? Дед – потерпи.»
Спинку сиденья Иван положил вниз, таксист от боли замычал и дернулся, но между спиной деда и откинутой спинкой оказался ремень безопасности. Самодельно обточенная пряжка ремня никак не поддавалась и не хотела выходить из паза, сколько Иван не пытался ее вытащить. Видимо таксист забил ее туда намертво. Наконец ремень поддался и отстегнулся. Ивану было очень страшно: дедок хрипел и дергался, временами начиная тихо выть. Больше всего на свете в этот момент Ивану хотелось проснуться. Уже почти не соображая, что делает, вконец одурев от запаха крови, Маляренко крепко взялся за правое плечо деда, а левой рукой обхватил его голову и изо всех сил рванул старика на себя. Дед коротко вскрикнул и повалился на Ивана, заливая его кровью.
– Дед, а дед! Ты чего? – Маляренко, в панике чуть было не стал по киношному лупить старика по щекам, но увидел, что обе его щеки порваны. Особенно жутко выглядела левая сторона лица водителя. Вся распухшая до такой степени, что ничего не было понятно, она явно была не там где надо. Из под глаза старика торчала оголенная кость. Иван остолбенело таращился на эту страшную картину секунд двадцать. Кровь текла ручьем. Спохватившись, Маляренко отпустил деда, и, вытащив из сумки сменную рубашку, принялся бинтовать старику голову. Использовав почти все свои сменные вещи Иван, весь перепачкавшись кровью, сумел кое-как перевязать пострадавшего. «Так. Что дальше? Дыхание. Вроде дышит.»
– Дед, а дед? Ты меня слышишь?
«Нет. В отключке. Блин, руки трясутся. Всё, успокойся. Всё будет нормально. Помощь обязательно придёт. Мы ж где то возле трассы. Вылетели ночью из-за дождя в кусты. Должен же хоть кто-то проехать.»
Голова была как в тумане. «На автомате» Иван вытащил из пакета теплую бутылку водки, свернул пробку и сделал громадный глоток. Водка не пошла. Ивана снова вырвало. Теперь себе на колени. Голова кружилась. Маляренко отодвинулся от окровавленного водителя, прижался лбом к оконному стеклу, за которым сплошной стеной темнели листья, и отрубился.
Глава 4. В которой Иван чувствует себя не на своем месте и работает лесорубом в миниатюре.
Пахло морем. Этим чудным сочетанием влажности, солоноватого ветра и испепеляющей жары, этот запах был точно таким же, каким Турция встречает каждого пассажира, выходящего из самолета в Анталье. Разок побывав на курорте Иван запомнил это ощущение моря навсегда. Вот и сейчас лежа на шезлонге возле бассейна, он не видел моря – вокруг росли какие то кусты и пальмы. Но он чувствовал – оно рядом. Он слышал шум прибоя и крики чаек. Хотя нет, наверное всё-таки не чайки. Неважно. Ивану было хорошо. Время перевалило за полдень, солнце всерьёз начало припекать – пора было перебираться под зонтик. Пошарив под шезлонгом, Иван достал початую бутылку пива и сделал глоток. Какая мерзость! Степлилось. И когда только успело? Во рту остался мерзкий привкус.
«Надо бы пойти на бар – взять колы – подумал Маляренко – и вообще, подняться в номер, поближе к кондиционеру…»
Неожиданно появился официант с запотевшей кружкой «Эфеса», улыбнулся белоснежной улыбкой и со всего маху дал этой кружкой Ивану по голове.
Чёррррт! Маляренко дёрнулся и открыл глаза. Было сумрачно, душно и очень жарко. А еще жутко воняло водкой, рвотой и чем-то ещё очень нехорошим. Слева кто-то ворочался и толкал Ивана в плечо.
– Ынок! Очись!
Ваня протёр глаза, навёл резкость и осмотрелся. Он всё также сидел на заднем диванчике старой «Волги», впереди всё также топорщились ежом обломанные ветки, а рядом лежал весь замотанный тряпками человек. Иван вспомнил всё: и полёт, и аэропорт и этого таксиста. Вспомнил, что уснул как только выехали и вспомнил про аварию. Голова его окончательно прояснилась и если бы не мерзкие запахи, ужасная духота и совершенно затёкшие ноги, спина и шея, то своё самочувствие Иван назвал бы отличным.
