Ознакомительная версия.
Пособники оккупантов из числа местных жителей, не замаранных в крови, осуждались на срок от 15 до 20 лет каторжных работ. Для их размещения НКВД были организованы специальные отделения при Воркутинских и Северо-Восточных лагерях. Работали каторжники на тяжёлых работах в шахтах с удлинённым рабочим днём.
Сергей вышел на площадь как раз в тот момент, когда суд начал оглашать приговор. Председатель военного трибунала зачитал текст приговора.
Люди слушали в напряжённой тишине.
Потом конвойные помогли пленникам подняться в кузова машин, накинули на шею петли верёвок.
Председатель трибунала кивнул головой. Машины проехали немного вперёд, и повешенные остались болтаться на виселице, вывалив разбухшие посиневшие языки и дёргаясь в конвульсиях.
Зрелище было неприятным даже для Колесникова, видевшего смерть многажды и во всех её проявлениях. А что уж говорить о селянах? Женщины запричитали, заплакали, мужчины опустили головы. Вероятно, погибших в местечке знали.
Солдаты из конвойных демонстративно положили руки на автоматы – не проявит ли кто из толпы неповиновение? Но жители молча стали расходиться.
Повернулся, чтобы уйти и Сергей. Площадь освобождалась от народа, и можно было ехать дальше.
Неожиданно его тронули за рукав. Сергей повернулся.
Перед ним стоял молоденький солдатик.
– Товарищ майор! Вас подойти просят.
– Кто?
– Да вон, из трибунала товарищи офицеры.
Коли просят, чего не подойти? Сергей приблизился, вскинул руку к козырьку в приветствии.
– Здравия желаю! Майор Колесников.
Из-за стола поднялся председатель трибунала – тоже майор, высохший, как вобла.
– Почему одеты не по Уставу? А главное – почему с немецким оружием?
– Потому что не далее как в двадцати километрах отсюда на наши машины было совершено нападение националистов. Из табельного пистолета отбиваться несподручно, пришлось прихватить трофейный автомат.
– Вы из какой части?
Лицо майора из трибунала побагровело. Остальные офицеры внимательно слушали.
– СМЕРШ, – коротко доложил Сергей. – Назначен оперуполномоченным в тысячу четыреста сорок второй самоходно-артиллерийский полк тридцать первого танкового корпуса.
Из-за стола поднялся подполковник.
– Можно посмотреть ваши документы?
Сергей молча достал своё удостоверение, протянул.
– А, так это насчёт вас мне вчера вечером из УКР звонили? Я и есть командир этого полка самоходов – подполковник Рощекаев, Александр Дмитриевич, – комполка протянул руку для пожатия.
– Майор Колесников, – ответил на рукопожатие Сергей. Вот уж неожиданное знакомство!
Председатель трибунала, услышав о СМЕРШе, остыл и уселся на стул. Ну их, смершевцев, с ними связываться – себе дороже. Да и оружие трофейное они носят почти постоянно.
– А по батюшке?
– Пётр Михайлович.
– Будем знакомы. Правда, место для знакомства не совсем…
Комполка бросил красноречивый взгляд на виселицу, где раскачивались трупы повешенных.
– Постой, майор, ты говорил – обстреляли вас?
– Да, две машины сотой танковой бригады. Один водитель погиб.
– Из Проскурова добирался?
– Оттуда, только на машине из нашего полка, с интендантом.
– Ну, они теперь и сами доберутся. Поехали со мной.
– Никак нет, товарищ комполка. Я грузовик вместо убитого водителя пригнал.
– Нашёл проблему! Мой водитель за руль грузовика сядет, а мы с тобой – за ними. Тут до сотой бригады рукой подать.
– Да я не против.
Подполковник оказался компанейским мужиком и неплохим организатором. Его водитель сел за руль грузовика, сам подполковник – за руль «Доджа 3/4», по ленд-лизу поставленного.
– А ты молодец, Пётр, перед председателем трибунала не сдрейфил. Хорошо держался.
– Дальше фронта всё равно не пошлют. А на фронте и за ним, в немецком тылу, я уже бывал.
– Тогда чего наград не вижу? Или разжаловали?
– И награды боевые есть, и не разжаловали. Я с июля сорок первого воюю, танкистом был, горел два раза.
– Иди ты! – удивился подполковник.
– Потом в войсковой разведке, а потом уже в СМЕРШ попал.
– Боевой парень. Ну, тогда мы с тобой сработаемся.
– Должны, одно дело делаем.
– Как сказать! У меня прежний особист всё больше доносы собирал, всё ходил, вынюхивал.
– Иногда это тоже надо – удаётся из тонны грязи крупицу золота найти.
– Да я понимаю, служба такая. Но он и на меня, и на зампотеха бумаги собирал.
– Значит, с дерьмецом человек. Это ведь не от службы зависит – от самого человека.
– О! В самую точку! Ты знаешь, я с сорок второго года на фронте – не считая госпиталя по ранению. Но такой обстановки в тылу, как здесь, не видел ещё. То часового убьют, то отдельную машину обстреляют. На колонны не нападают, побаиваются – силёнок маловато. Но пакостят постоянно.
– Наслышан уже. Я в Белоруссии служил, там такого нет.
В общем, пока добирались до полка, успели поговорить, узнать немного друг о друге.
Первоначальными впечатлениями оба остались довольны. И тот и другой – боевые офицеры, трезво оценивающие ситуацию; каждый хочет делать своё дело, не мешая другому. В целом – сошлись. На фронте жизнь учит быстро разбираться в людях – с кем можно в разведку или на рискованную операцию пойти, а кого поостеречься надо, не доверять в бою спину прикрывать.
Едва приехали, как к подполковнику подбежал дежурный по части, старший лейтенант. Он стрельнул глазами в сторону Колесникова.
– Докладывай! Это наш новый оперуполномоченный СМЕРШа, майор Колесников.
– Товарищ подполковник, в части ЧП. Пропало трое военнослужащих из второй батареи.
– Вот те на! Когда?
– Заступили в наряд по охране технического парка. Когда разводящий со сменой пришёл их менять, на место никого не оказалось.
– Ну вот, майор, тебе и карты в руки. Как говорится – с корабля на бал. Говоров, проводи майора, куда он скажет. А потом столовую покажи – расквартируй, одним словом.
– Слушаюсь, товарищ комполка.
Сложно было вот так, с ходу, не зная людей, обстановки в полку, начинать расследование. Исчезновение военнослужащих – всегда ЧП. Дезертировали они или их убили националисты? Версий много, а истина одна.
Для начала Сергей прошёл с дежурным к начальнику караула. Им оказался круглолицый пышноусый старшина.
– Садитесь, старшина, рассказывайте – как и что.
– Слушаюсь.
Старшина уселся на колченогий стул, Сергей сел напротив.
– Всё было как всегда, товарищ майор. Заступили в караул, разводящий развёл часовых на посты. Все трое на постах в техническом парке были у самоходок. Через четыре часа пошли их менять – а нету никого.
– Выстрелы, шум какой-нибудь был?
– Никак нет. Если бы стрельнул кто – так мы службу знаем. Тут же бодрствующая смена в парке была бы.
– А место, откуда часовые пропали, осматривали?
– Были мы там – я сам ходил. Разводящий как прибежал, доложил о пропаже часовых, так я сам и ходил.
– Крови или следов борьбы не заметили?
– Не было.
– Может, пропало чего? Ну – со складов?
– Нет, в парке самоходчики были, технику обслуживали. К складу не подходил никто. Да там и склад – одно название. Сарай просто.
– Пойдёмте, посмотрим.
Дело шло к вечеру, и Сергей хотел по светлому времени осмотреть место происшествия. Однако ничего подозрительного он не обнаружил. Собственно – и не надеялся. Здесь уже побывали разводящий, начальник караула, другие танкисты. Была бы кровь – сообщили бы, а так – следы только затоптали, если они были.
– Ушли с оружием?
– Так точно!
– Где мне командира второй батареи найти?
– Да вон он, в парке.
Старшина подвёл Сергея к капитану, нервно курившему «Беломор».
– Майор Колесников, СМЕРШ, – представился Сергей и предъявил удостоверение.
– Капитан Кольцов, комбат-два, – отрапортовал капитан. – Вы по поводу исчезновения военнослужащих?
– Именно.
– Сбежали они! – безапелляционно заявил капитан.
– Это почему же вы так решили?
– Их месяц как призвали. Были под оккупацией, украинцы – из местных.
Капитан сплюнул.
– Между собой общались?
– Конечно – земляки же. Держались вне службы обособленно, всё время вместе. Не обучены, служили заряжающими в экипажах. Служба проще простого. Чего командир сказал, то и делай. Короче – подай, поднеси.
– Не помните – они из одного села?
– Кажется. Надо в штабе уточнить.
– Разговоров никаких сослуживцы не слышали – про бандеровцев, про леса?
– Если бы! Служили нормально. Не без ошибок, естественно – так ведь новобранцы… Присягу приняли, пошли в первый караул – и вот!
Как удалось выяснить в штабе полка, новобранцы действительно призывались из одного села. Но если бы они были из западных областей Украины – а то из-под Донецка!
Придётся заводить дело о дезертирстве и передавать его в территориальные органы НКВД. «Завтра заведу», – решил Сергей.
Ознакомительная версия.
