— Княже, похоже переговорщики от Владимира Изяславича едут…, — отвлекли от невесёлых мыслей Лучинского князя громкие слова произнесённые одним из его бояр — ближников.
— Попробуем поторговаться! — с безнадёгой в голосе произнёс лучинский князь, абсолютно не веря в успех этого мероприятия.
Скоро дубовые створки ворот распахнулись, заскрежетав ржавыми петлями, выпуская наружу трёх лучинских бояр — переговорщиков…
Ещё через час я, находясь в компании воевод, принимал в своём шатре самого Святослава Ростиславича. Князь умел реально смотреть на положение дел, потому не стал запираться в обороне, изначально обречённой на провал. Да и сам он, как выяснилось, оказался весьма грамотным товарищем, в прямом смысле этого слова. Ныне далеко не все князья на Руси, особенно из мелких удельных, владели письмом и счётом.
Князь имел рыжеватую шевелюру, среднее телосложение, в общем, ничем не выдающаяся внешность. Войдя в шатер, он сразу повалился на колени, всем своим видом выражая собачью преданность.
— Возьми меня под свою руку, великий князь!
Глядя на это представление я подумал, какой хороший актёр в лице лучинского князя, пропадает!
— Клянусь послушаться тебе во всём как родному отцу! Служить тебе буду верно, ни мыслями, ни делами супротив тебя никогда не встану.
— Удела — города Лучина ты лишишься, но твои вотчинные владения за городом останутся с тобой. Согласен на такие условия, княже?
— Согласен со всеми твоими повелениями, Владимир Изяславич, — князь покорно опустил голову.
— Хорошо, да будет так! Тебе же лично, Святослав Ростиславич, могу предложить должность наместника Лучинского уезда и столицы уезда — города Лучин. Но, сразу говорю, если тебе не по нраву служба, то можешь удалиться в свою вотчину, помех тебе и иных взысканий за это не будет!
— В Лучине стану вроде посадника? — спросил оживившийся князь, я согласно кивнул головой.
— Буду только рад верой и правдой служить тебе, великий князь! — пафосно произнёс Святослав.
— Хорошо, со своими новыми правами и обязанностями на посту наместника тебя завтра ознакомят.
Князь, в очередной раз покорно склонил голову.
— Эй, кто там! Вестовой!
В шатёр сразу заскочил молодой человек.
— Пригласи сюда нашего главного походного священника с иконой, князь будет роту мне давать!
Глава 2
От шурина Ярослава Всеволодича не поступало никаких известий, его сын Александр Ярославич, князь Новгородский, тоже безмолвствовал. А ведь ещё месяц назад Ярослав предупреждал своего родича о намерениях смоленского князя пойти на Новгород через Торопец, а Александр обещал помощь новгородцев. Но сейчас, уже вторую седмицу к ряду, отец и сын подозрительно молчали.
Ростислав Давыдович, князь Торопецкий вышел на гульбище. Виднеющиеся за городом леса замерли в дремотной тишине, и лишь когда усиливался ветер, стволы деревьев начинали еле — еле раскачиваться и поскрипывать. Узкие городские улочки тоже подозрительно опустели. Выпавший ночью снег продолжал лежать практически непотревоженным, виднелись в основном собачьи следы. Хотя, мысленно успокаивал себя князь, в потёмках по городу стало просто опасно ходить — брошенные хозяевами собаки собирались в стаи и задрав к небу морды выли, или же рыскали, да скреблись в ворота и калитки ещё обитаемых дворов, учуяв запах еды.
Торопчан стало заметно меньше после известий о взятии смоленскими войсками Лучина и дальнейшем их движении на север, в сторону Торопецкого княжества. Если раньше, при нашествиях тех же литовцев, все бежали под укрытие городских стен, то сейчас происходило ровным счётом наоборот, в город силой никого не затащишь! Все имеющие уши уже знают, что не то что тын окольного города, но даже прочные дубовые срубы стен детинцев не являются препятствием для войск смоленского князя. Это своё упущение Ростислав Давыдович исправил ещё седмицу назад, приказав воротной страже всех впускать и никого не выпускать, но народ обходными путями всё равно продолжал как — то просачиваться за стены, словно вода сквозь пальцы.
Через день к Ростиславу Давыдовичу прискакал дружинник от дозорного десятка, патрулирующего дальние подступы к городу. Он сообщил князю давно ожидаемую им новость — было замечено движущееся по реке Торопе огромное войско.
Город мигом оживился, засуетились бояре, торопчанам повелели срочно вооружаться и подниматься на валы. И Ростислав не сидел сложа руки, одев кольчужную дощатую бронь, перепоясался мечом он отправился на башню, неприятель должен был появиться с минуты на минуту. Когда князь подъехал, на стенах уже было полно народу, не протолкнуться. Люди показывали руками, тыкали пальцами в сторону реки и соседнего леса, громко охали и диву давались, разевая рты и хлопая глазами.
Князь немедля более ни секунды поднялся на башню. Было от чего прийти в изумление! Все пространство перед крепостью оказалось усеяно много сотенными конными отрядами, скакавшими во все стороны. По реке скованной льдом двигались пешцы, из леса вдобавок выползало ещё одно вражье войско. Потом появились сани и какие — то непонятные повозки с запряжёнными в них лошадьми. Из саней тут же принялись выстраивать стан, выпрягать лошадей. Князь уже было подумал, что под стенами его города собрались все неприятельские силы, но как бы ни так! За спинами выстраивающих лагерь пешцев раздались оглушающие звуки труб, потом стал слышен барабанный бой, а из — за поворота речного русла стали появляться новые войска! А у торопчан уже не было сил дивиться происходящему, занесённые снежной крупой они застыли на городских стенах недвижимыми снеговиками.
Наконец, из густых лесов окаймляющих берега Западной Двины, занесённое пушистым белым снегом войско свернуло на реку Торопа. До этого, несколько часов назад пришлось временно расстаться с двумя ратями — я их направил на покорение городов Торопецкого княжества Жижеца и Клина, расположенных на берегах Жижицкого озера, в сорока километрах на юго — запад от столицы княжества.
Невольно слушая цокот тысяч конских копыт о речной лёд, и, то и дело повторяющиеся выкрики, доносящиеся из пехотных колонн: «Подтянись! Шире шаг!» я вёл неспешную беседу со своими воеводами. Время от времени, прекращая разговоры, мы принимали доклады конных разъездов. Торопчане не решались нас атаковать, положившись на неприступность своих стен.
Еще в 1167 г. Торопец с прилегающими землями выделился из состава Смоленского княжества, образовав самостоятельный удел, в котором княжил Мстислав Ростиславич Храбрый. Сейчас формально независимое княжество пребывало в состоянии перекрёстной зависимости от Владимира — Залесского и Новгорода. Поэтому обоснованные опасения у меня вызывал возможный приход новгородцев на помощь своему союзнику, но и их не наблюдалось. Так, не спеша, чуть ли не прогулочным шагом, мы через два дня вышли к Торопцу.
Пространство вокруг крепости было заполнено «рукотворными» облаками пороховых газов, чёрным пеплом и дымом от разгорающихся пожаров, всё вместе это существенно снижало обзор. Но, тем не менее, с каждым пушечным выстрелом крепостной ров медленно, но неуклонно наполнялся осколками обваливающейся прямо на глазах четырёхугольной башни. Вдруг, вместе с очередным разрывом пушечного снаряда, выпущенного из осадного единорога, раздался низкий, еле улавливаемый человеческим ухом низкочастотный шум и израненная башня, как в замедленной съёмке, стала рушиться. Последним на руины, подобно надгробной плите, рухнул купол башни, и сразу же занялся вмиг разгоревшимся огнём. Рядом, со всех сторон послышались восторженные крики, бойцы стали вздымать вверх руки, радостно и одновременно грозно, потрясая своим оружием.
Поначалу взлетевшее выше стен пламя наконец — то удовлетворило свой голод, превратив купол в слабо тлеющие угли. Открылась апокалиптическая картина: восточная часть башни полностью обсыпалась, вскрыв оборону противника, а от западной части остался держащейся буквально на честном слове обгрызенный остов стены. Теперь, благодаря не смогшей устоять от навязчивого внимания и всё — таки падшей к нашим ногам башне, дело осталось за малым — лишь войти и овладеть «контуженым» городом.
