Кроме золота и саженцев гевеи, Ванька так и не признался, где их взял, он привез так же и саженцы красной хины, из коры которой и добывали то самое, известное каждому ребенку в моем мире лекарство от малярии. Собственно, он припер мне кусок самой коры и настой из этой коры во флаконе, невозможно горький, красный, но прекрасно работающий. Правда, так же прекрасно красящий кожу в желтоватый цвет при употреблении. Но тут такое: хочешь жить, потерпишь, тем более, что это не признак желтухи, а просто такие вот особенности лекарства, из-за которых американские ученые вынуждены были изобретать тоник, чтобы уменьшить горечь и убрать желтушность кожи у очень чувствительных к этому аспекту американских военных.
Кроме этого, Долгорукий долго мялся, и наконец сказал, что туземцы вылечили его собственное заражение, когда он порезал ногу и все шло к тому, что ее в итоге отрежут, да и вообще выздоровление было под большим вопросом. Тогда гвардейцы бывшего преображенского притащили к нему то ли шамана, то ли лекаря племени, которое бананы неподалеку околачивало, и тот вылечил князя с помощью плесени, которую Ванька привез, чтобы… ну вот чтобы и у меня такая штука была. Я же только философски пожал плечами и велел передать и кору, и настой, и плесень Лерхе. Кажется, он сумел несколько вполне приличных аптекарей себе заманить, вот пускай и разбираются. А саженцы, которые Иван привез с собой, чтобы они не завяли окончательно, передали уже практически готовому начать работу университету, который должен был в сентябре набрать первый курс, с пожеланием начать разбивать ботанический сад.
Отправив Долгорукова вместе с Петькой готовиться к поездке в Ревель, доставку ценностей я поручил именно Шереметьеву, я подошел к карте на стене, уже изрядно попорченной моими постоянными правками, и, глядя на нее, просто завис, обдумывая совершенно ненужные мне проблемы, которые добавились ко всем другим.
Что делать с Эквадором, где вполне вольготно устроились староверы, готовые налоги платить бананами, сахарным тростником и вообще всем, что там произрастало, в обмен на то, чтобы их наконец-то оставили в покое. Вот только так дело не пойдет. Оставь их там одних — махом получу независимую республику, а оно мне надо? Нет, не надо. И тут на самом деле два варианта: или их там бросить к чертовой матери, или же все-таки попытаться с Испанией договориться, и сделать Эквадор провинцией Российской империи. А уж староверы — те еще типы, они гораздо быстрее итальянцев помидоры распробуют и кетчуп начнут производить для продажи. Да найдут на самом деле, чем торговать, ведь не зря же самые матерые купцы как раз из них повыходили. Вернувшись к столу, я рухнул в кресло и обхватил голову руками.
Самое поганое заключается в том, что мне нечего предложить Испании в обмен на эту, действительно не особо нужную ей территорию. Хоть совместно сафари не предлагай в Индии со мной и Надир-шахом, тем более, что испанская корона совсем недавно последнюю власть над своими колониями потеряла, да и сами колонии под большим вопросом, потому что часть уже уплыла к бритам и тем же голландцам, а оставшиеся на подходе.
Я замер и выпрямился в кресле. Так, Петя, замри и попытайся не потерять эту мысль, а еще лучше, запиши ее. Так, значит, Надиру — север Индии, испанцам — юг, ну а я скромненько контрибуцией обойдусь. Мне там земли не нужны, я их все равно не смогу контролировать, слишком много акул вокруг такого лакомого куска вертится. Потому что в Индии, в отличие от задрипанного Эквадора — есть, что брать, и испанцы это отлично знают. Я помогаю вернуть Испании утраченное, остатки которого уже вовсю пытаются прибрать к рукам бриты с голландцами, даже не стесняясь, что у этих мест есть хозяин. А Испания не может им противостоять везде. И она выберет в итоге Южную Америку, потому что в отличие от Индии, она англичан не особо приглянулась. Но в Индии они пока только пытаются, отхватывая куски у не способных сопротивляться Испании и Португалии, потому что Роберту Клайву, который завершит британизацию Индии сейчас всего пять лет. Сомневаюсь, что в столь нежном возрасте он сумеет что-нибудь нам противопоставить. А вот сумеют ли испанцы удержать повторно завоеванное — меня вообще не касается. Чем больше хаоса у соседей, тем лучше мне. Я-то честно выполню уговор — помогу, действительно помогу, но вот как только последний обоз с награбленным… то есть, экспроприированным, скроется с глаз долой, участие Российской империи в Индийском турне на этом прекратится.
И Надир, и испанцы будут счастливы такому исходу и даже не попытаются возражать, в первое время, а потом придут англичане, может быть одни, а может и с голландцами, и всем станет резко не до смеха, потому что за Индию, что ни говори — стоит биться. Только вот не мне, у меня и своих битв достаточно.
Но черт возьми, я-то надеялся, что голландцы высадятся где-нибудь в районе Бразилии. С португальцами проще было бы договориться, они настолько сильно зависят от Британии, что с удовольствием пошли бы на сделку в обмен на некоторое ослабление этого ига хоть в какой отрасли. Ну да ладно, будем играть теми картами, что нам сдала судьба, или кто там за феномен всемирного невезения отвечает?
С другой стороны, если все-таки договоримся, то у нас появится порт, чтобы в Тихом океане можно было куда-то пристать и не нарваться на пулю или дротик, смазанный кураре, потому что неподалеку от Эквадора расположилась гряда Галапагосских островов, которые, несмотря на активную вулканическую деятельность, вполне пригодны для строительства военных баз. Да и пиратство можно поприжать, взяв острова под свой контроль. И я даже знаю, кто, в случае успеха составит основной воинский костяк — да казаки. Те что погорластее. Вот уж эти точно дадут пиратам прикурить. А чтобы их потребность в зипунах обеспечить, я даже, возможно, уподоблюсь бритам и начну каперские свидетельства раздавать. Вот казачки-то порадуются. Вскочив, я снова подошел к карте, внимательно ее изучая. Отсутствие Антарктиды немного смущало, но да ладно, я-то знаю, что она там.
В кабинет вошел Митька со свежей газетой и молча положил мне ее на стол, поставив рядом кофейник. Вот, кстати, если удастся что-то с Эквадором решить — то там можно просто прекрасный кофе выращивать.
Подойдя к столу, я взял чашку, налил кофе из кофейника и плеснул немного молока, сдобрив сахаром, после чего сделал глоток, покосившись на газету.
Ушлый Юдин успел развернуться не только почитай по все России: ту типографию, в которой Фридрих в Берлине себе на жизнь зарабатывал, перепечатывая переведенные тогда еще листы, он у Фридриха выкупил, расширил помещение и соответственно производственные площади, найдя владельца и выкупив весь дом, в котором ютилась крошечная типография Фридриха, и теперь у нас собственное агентство новостей начало образовываться. А в газете появились пара страниц, посвященные заграничной жизни, которые пользовались стабильным успехом, ведь жизнь заграничных монархов, в отличие от моей, так и била ключом. Балы, маскарады, официальные любовницы на контрактной основе… Плевались, читая, называли срамотой, но все равно, черт их подери, читали. Есть у меня смутные подозрения, что Юдин на газетах не остановится, и в итоге его семейство станет медиамагнатами и мультимиллиардерами. Ну а пока он мне именно как газетчик и журналист нужен.
Кровно заинтересованный в том, чтобы дело быстро пошло на лад, Афанасий Абрамович Гончаров, коего я припахал к развертыванию бумажного производства по всей России, подошел к своему контракту со всей ответственностью. Он даже где-то откопал местных Кулибиных, которые посовещались с болтающимся без дела из-за отсутствия идей Джоном Кеем, и почти на пятьдесят лет раньше Робера умудрились собрать станок, который все деревянные остатки, а также макулатуру перерабатывал в бумажное сырье. Гончаров тут же организовал сбор всех плотницких отходов, уже ненужных бумаг и прочая для изготовления сырья для газет, куда оно шло куда более низкого качества, чем на другие изделия. Народ быстро это просек и вторичное сырье начали сдавать тоннами, что позволило увеличить объем готовой продукции, без большего ущерба лесного массива. Я же отдал приказ о санитарной вырубке для тех же целей, и в бумажные уже не мастерские, а полноценные фабрики начали свозить некондиционный лес, чаще всего пораженный разными заболеваниями. Оценив старания Гончарова, я намекнул на потомственное дворянство, ежели не остановит темпов и наладит дело не только в Москве, Петербурге и Новгороде, где он успел на неполные полгода развернуться, но и в других губерниях нашей необъятной страны.
