Пульс стал частым, как у кролика. Тот пульс, в котором заключалась модель ее судьбы. Она думала о том, что в Чонбе заключена великая судьба. Каково это – чувствовать, что ты несешь в себе семя силы? На мгновение она подумала, нет ли и в ней самой потенциала и что она просто раньше не знала, что именно искать, у нее не было для этого названия.
Прорицатель молчал. Девочка почувствовала, как ее охватывает холод. Все ее тело покрылось пупырышками гусиной кожи, и она пригнулась еще ниже, пытаясь убежать от темного прикосновения страха. Пламя свечи резко взлетело вверх.
Затем, будто издалека, она услышала, как прорицатель произнес:
– Ничего.
Девочка почувствовала глубоко внутри себя тупую боль. Это болело семя внутри нее, ее судьба, и она поняла, что все время это знала.
Дни ползли медленно, со скрипом. Желтые бобы семьи Чжу заканчивались, вода становилась все более непригодной для питья, а в ловушки девочки попадалось все меньше добычи. Многие из оставшихся в живых деревенских жителей отправились по дороге среди холмов, ведущей в монастырь и дальше, хотя все понимали, что меняют смерть от голода на смерть от рук бандитов. Один лишь отец девочки, казалось, обрел новую силу. Каждое утро он стоял под розовым куполом безупречно чистого неба и твердил, как молитву:
– Дожди придут. Нам нужно только терпение, и вера в то, что Небеса подарят Чжу Чонбе великую судьбу.
Однажды утром девочку, спящую в ямке, которую они с Чонбой вырыли для себя рядом с домом в земле, разбудил какой-то шум. Это потрясло ее, они почти забыли, какие звуки издает жизнь. Выйдя к дороге, они увидели нечто еще более удивительное. Движение. Не успели они ни о чем подумать, как мимо них пронеслась громоподобная волна шума: мужчины на грязных конях стремительно проскакали по дороге, подняв тучу пыли.
Когда они исчезли, Чонба спросил, маленький и напуганный:
– Армия?
Девочка молчала. Она не могла поверить, что эти люди были частью той темной, текущей реки, красивой, но всегда далекой.
Стоящий за их спинами отец произнес:
– Бандиты.
В тот вечер трое бандитов вошли, пригнувшись, под обвисшую крышу пристройки семьи Чжу. Девочке, скорчившейся на кровати вместе с братом, показалось, что они заполнили комнату своими огромными размерами и зловонием. На рваной одежде зияли дыры, распущенные волосы свалялись. Девочка впервые видела людей, обутых в сапоги.
Отец девочки подготовился к такому случаю. Теперь он встал и подошел к бандитам, держа в руках глиняный кувшин. Что бы он ни чувствовал, он это скрывал.
– Уважаемые гости. Они очень плохие, и их у нас очень мало, но возьмите все, что у нас есть, прошу вас.
Один из бандитов взял кувшин и заглянул в него. Он презрительно фыркнул:
– Дядюшка, почему ты такой скупой? Не может быть, чтобы у тебя больше ничего не было.
Их отец замер.
– Я вам клянусь, это все. Посмотрите сами на моих детей, у них плоти не больше, чем у больной собаки! Мы уже давно едим камни, друг мой.
Бандит рассмеялся:
– Не морочь мне голову. Как вы можете есть камни, если до сих пор живы? – С ленивой жестокостью кота он толкнул отца девочки так, что тот отлетел в сторону. – Вы, крестьяне, все одинаковые. Предлагаете нам курицу, надеясь, что мы не заметим откормленную свинью в хлеву! Иди и принеси остальное, подонок.
Отца девочки осенило. Что-то в его лице изменилось. С удивительной быстротой он бросился к детям и схватил девочку за руку. Она вскрикнула от удивления, а он стащил ее с кровати, крепко сжимая ее руку; он делал ей больно.
Отец произнес у нее над головой:
– Возьмите эту девочку.
Какое-то мгновение эти слова казались ей бессмысленными. Затем она их поняла. Все родные раньше называли ее бесполезной, а отец наконец нашел ей самое лучшее применение: она была тем, что можно использовать для пользы тех, кто имел значение. Девочка с ужасом смотрела на бандитов. Какую пользу она могла бы им принести?
Будто в ответ на ее мысли, бандит произнес с издевкой:
– Этого черного кузнечика? Лучше отдай нам девочку на пять лет старше и миловиднее… – Потом он понял смысл, не договорил фразу и расхохотался: – Ох, дядюшка! Значит, правду говорят о том, на что готовы вы, крестьяне, когда совсем отчаиваетесь?
У девочки закружилась голова, она вспомнила то, о чем любили шепотом рассказывать друг другу деревенские ребята. Что в других, более бедных деревнях соседи менялись младшими детьми, чтобы их съесть. Эти рассказы вызывали ужас и возбуждали, но никто из них до конца не верил в это. Это были всего лишь сказки.
Но сейчас, видя, что отец избегает ее взгляда, девочка поняла, что это не просто сказка. В панике она начала вырываться и почувствовала, как пальцы отца сильнее впились в ее тело, и тогда она расплакалась так отчаянно, что даже не могла дышать. В тот ужасный момент она поняла, что означало слово «ничего» в ее судьбе. Она думала, оно означало, что она ничего не значит, что она никогда не станет кем-то значительным или не совершит ничего значительного. Но она ошиблась.
Оно означало смерть.
Пока она извивалась, плакала и кричала, бандит подошел и вырвал ее из рук отца. Она закричала громче, а потом полетела на кровать и ударилась так, что из нее выскочил весь воздух. Бандит швырнул ее туда.
Он с отвращением сказал:
– Я хочу есть, но не собираюсь прикасаться к этим отбросам, – и он ударил отца в живот. Тот сложился вдвое с мокрым бульканьем. Девочка беззвучно открыла рот. Рядом с ней вскрикнул Чонба.
– Здесь есть еще! – раздался крик другого бандита из кухни. – Он их закопал.
Их отец корчился на полу. Бандит ударил его ногой под ребра.
– Думаешь, что можешь надуть нас, лживый сын черепахи? Готов поклясться, у тебя есть еще еда, спрятанная по всему дому. – Он пнул его еще раз и еще. – Где она?
Девочка почувствовала, что снова может дышать: они с Чонбой оба вопили, умоляя бандита прекратить. Каждый глухой удар сапога по телу отца пронзал ее болью, такой острой, будто это было ее собственное тело. Несмотря на то что отец показал ей, как мало она для него значит, он все-таки был ее отцом. Дети были в неоплатном долгу перед родителями; этот долг невозможно было вернуть. Она закричала:
– Больше ничего нет! Прекратите. Пожалуйста. Ничего нет. Нет…
Бандит ударил отца еще несколько раз, потом прекратил. Девочка почему-то поняла, что он
