и при этом не шевелиться. Это новичка в засаде легко найти. Ему то кишечные газы стравить надо, то задницу почесать, то чихнуть, что будет моментально поймано острым слухом Везденецкого.
Но никакой засады он не слышал. Тишина была гнетущей. Фрицы из-за снегопада даже бомбить перестали и долбить артиллерией. Ветер усилился, сильней качая разлапистые древесные ветви, острые снежинки царапали Везденецкому покрасневшие щёки.
Сверился с ХКМ — только километр прошел, но казалось, что десять. "Скорее бы чертов лес кончился" — подумал он, аккуратно переступая через крохотный ручеек, и заметив, как вода покраснела от чьей-то крови.
Оп-па.
Теперь стоило быть ещё осторожней. Шагать с пятки на носок, настолько бесшумно, насколько это возможно. Кого-то определенно завалили. Получалось, в лесу работала немчура.
Сквозь гул ветра послышалась длинная автоматная очередь, быстрая такая: "тр-р-р-р-р", и закончилась эхом. Везденецкий тут же залег у ближайшего холма. Не ППШ, но пистолет-пулемёт, современный, судя по скорострельности.
Этого ещё не хватало.
— Быстро! Быстро давай! — кто-то во весь голос кричал на немецком.
— Не торопи меня, Фридрих! — злобно огрызнулся второй. — Мы в одном звании, и ты мне не командир!
Вот идиоты. Не, явно не диверсанты "Мёртвой головы". Дилетанты. Спорят, шумят, раскрывают позицию, думая, что если кого-то убили, значит в лесу больше не осталось врагов. Надо бы их обойти….
— Ал-я-я-я-р-м! — вскрикнул немец.
Затрещали автоматные очереди, послышалась грязная немецкая ругань, из вершины холма выбило фонтанчики земли. Прогремели ружейные выстрелы, прогремела трель ППШ, которую тяжело с чем-то спутать.
— Зараза, — прошипел Везденецкий, намереваясь рысцой броситься прочь.
Советский рядовой возник на вершине холма, перекатился через неё и залёг, рыча сквозь стиснутые зубы, держась за окровавленное плечо. Стрельба не стихала. Рядовой, превозмогая страх и боль, схватился за рукоятку трофейного МП, и палил по фрицам.
— Держитесь, братцы! — приговаривал он сквозь стиснутые зубы, и, матерясь от боли, сменил магазин.
Ну не мог, не мог Везденецкий бросить ребят умирать. Понятно было, что группа пацанят набрела на немчуру, да еще и вооруженную по последнему слову техники.
Везденецкий крикнул:
— Свои, не стреляй!
Рядовой с перепугу взял Везденецкого на мушку, блеснул испуганными глазами, будто загнанный зверь.
— Кто такой?! Що тут делаешь?!
— Я помогу! — Везденецкий примирительно поднял руки. — Я был у тебя за спиной, и мог давно тебя прихлопнуть!
— Подсоби, хлопец! Подсоби! Один не сдюжу! — рядовой снова стал долбить по немцам. — Эти фрицы чудные! Их пули не берут!
Везденецкий лег рядом. Увидел шесть немцев на дне высохшего озера, через которое протекал ручей, перекрытый телом убитого разведчика. Немцы были действительно, как рядовой выразился, "чудные". Одетые в безликую военную форму чёрного цвета, в брониках с разгрузкой, и с пистолетами-пулемётами МП-50. В народе МП-50 называли "шилками", как зенитную установку, потому что таким оружием вполне можно сбить вертолёт.
Фрицы из будущего, мать его. Причем смертники. ХКМ ни у кого не было, а без этой машинки назад в будущее не вернуться. Поэтому радар их не засёк. Видать, пришли помогать диверсанту.
АШ это вам не ППШ. Ни ППШ, ни МП броню немчуры не брали. У них ещё и сверхпрочные шлемы были, как у китайских спецназовцев, полностью закрытые, с тяжелой защитной маской. Везденецкий своими глазами увидел, как советский боец пальнул фрицу в лоб из винтовки, так пуля с визгом срикошетила в землю. Голова фрица дернулась, он вскинул руки и упал, уронив оружие. Пробития-то не было, но инерции пули хватило, чтобы сломать врагу шею.
Везденецкий тоже подключился к перестрелке. Одного немца срезал длинной очередью, отдачей ударило в плечо. Бронебойные патроны АШ без труда брали и шлемы, и бронелисты. Прострелил навылет; в метре от фрица вздыбились фонтанчики грязи.
Ответочка прилетела сразу — тр-р-р-р! Только успевай голову прятать, пока над макушкой пронзительно свистят пули и кора деревьев взрывается щепками. Плечо Везденецкого вспыхнуло жгучей болью, но он понял, что пуля прошла по касательной.
Советы огрызались очередями, и, благодаря АШ, ход боя переломился. Последнего противника Везденецкий добил одиночным выстрелом голову, и всё стихло. Никто пока не рисковал шуметь или высовываться, но рядовой ворвался в воцарившуюся тишину:
— Хлопцы, вы там как?! — он приподнял каску, утер ладонью вспотевший лоб. — Живые?!
— Леха ранен! — отозвались с другого берега. — Но несерьезно! Жить будет! Сейчас подойдем к тебе, Мить!
— Ну, ты дал…. Ай, — Митя неловко двинул рукой и потревожил рану. — Зараза! Митя меня зовут. Митя Шпагин! Как автомат прям! — он протянул мне руку. Говорил Митя на адском суржике, не стесняясь знаменитого южного "гэ".
— Саша, — он принял рукопожатие. — Везденецкий.
— Ну, будем знакомы! Авось, войну вместе пройдем, — он добродушно улыбнулся. — Странное у тебя оружие. Вон как немцев изрешетил. Где взял?
— На земле валялось, — неловко соврал Везденецкий.
— Не умеешь ты брехать, — усмехнулся Митя. — И мова у тебя странная…. ладно, твое дело. Немца бьешь, и хорошо.
Благими намерениями можно вымостить себе дорогу в место, неприличное для упоминания. Пока Митя забалтывал Везденецкого, тот собрался уходить, но тут под керзовым сапогом подоспевшего сержанта хрустнула сухая ветка. Он выскочил как чёртик из табакерки, с винтовкой наперевес, хмурый и посеревший от пыли.
— Стой, стрелять буду! — предупредил сержант. — Бросай оружие! Быстро!
— Да ладно тебе, Сеня, — заступился Митя. — Хлопец же шкуры нам спас!
— В доверие лезет! — грубо возразил Сеня. — Особисту его сдадим. Пусть НКВД и командиры разбираются. Вдруг он шпион?
Приехали.
Пришлось выполнить команду Сени, иначе пристрелил бы, будто дикого пса. Увы, как ниндзя, с помощью дымовой шашки, Везденецкий уйти не мог. За сержантом ещё пара бойцов подтянулась. Теоретически их можно было перебить, по дороге, но от этой мысли гадко щемило в груди.
— Спокойно, — Везденецкий медленно уложил АШ на землю, вытащил АПС-90 из кобуры, вытянул всё из кармашков разгрузки, расстегнул пояс с нейролептическими гранатами. — Я вам не враг.
— Все вы так говорите. Пшёл, — Сеня дернул стволом в сторону тропинки. — Особисты разберутся, кто ты. Культяпки за головой сложи, и смотри мне, без глупостей. Митя, барахло его собери.
— Есть, та-ащ сержант, — уныло подчинился Митя, виновато взглянув на Везденецкого. — Прости, Саша. Служба.
И Везденецкого повели через лес, протоптанными тропинками. Митя с интересом изучал АПС-90, то с предохранителем балуясь, то с крышкой затвора. Оттянул затвор, глянул в патронник, и изумился:
— Иж ты! Та-ащ сержант, а занятные у него игрушки! А главное, просто и ладно слеплены. Я бы в жизни до такого не додумался!
— Не лапай ничего, а? — раздраженно произнес сержант, поправив ремень винтовки. — В глаз себе попадешь.
— Сплюньте, та-ащ сержант! — суеверно попросил Митя.
— Ещё чего, — Сеня замахнулся на Митю, чтобы
