мнение тех, кто будет носить их форму.
— Очень интересное предложение, Александр Сергеевич, — почти проворковала Эва. — Вы проявляете задатки общественника. Приятно осознавать.
— Так что передать комсомолу швейной фабрики? Пусть привозят свои эскизы!
— Как уже⁈
— А чего тянуть? Времени мало. Скоро весна, спартакиада, а мы еще не провели соревнований в нашей родной школе.
— Какой вы стремительный… — вздохнула завуч. — Ну хорошо, пусть привозят. Нужно сказать Виктору Сергеевичу, чтобы подготовил какие-нибудь подставки…
— Я с ним сам поговорю.
— Еще и инициативный… — едва ли не простонала Царева. — Вот только. Не во всех отношениях…
— Я пойду, Эва?.. — понизив голос почти до шепота, спросил я. — Надо еще в столовую успеть. Там и с трудовиком поговорю.
Под моим взглядом, завуч таяла как масло, и чтобы она не растаяла окончательно, я поспешно покинул ее закуток.
С Курбатовым мне и впрямь надо было переговорить. Доложить о вчерашнем. Хотя я уже заранее знал, что он мне скажет. Приходилось слыхивать. Ну и я ему кое-что скажу. Пусть там с полковником покумекают, чтобы эта гнида, Эдвин, поперек дороги мне больше не вставал. А то ведь зашибить могу ненароком. И потом сам на скамье окажусь. Не парковой скамье…
— Какого черта ты вызвал наряд? — спросил меня Витек, хотя я и рта не успел раскрыть. — Ну привез бы тебя этот недоумок к нам, ну и что?
— Тогда мне стала бы грош цена, как агенту, если бы я засветился в Управлении, — сказал я. — Тот же Илья Ильич разве стал бы со мною иметь дело?
Майор помолчал, расковыривая вилкой котлету, видимо, понимая, что я прав.
— Ладно, — буркнул он. — Пожалуй, ты прав.
— Да зачем вам нужен, этот Эдвин? — забросил я приманку. — Он же все обращает в дерьмо, за что ни берется. Я вообще удивляюсь, как его терпят его же подельники!
Однако Курбатов не клюнул.
— Это не подлежит обсуждению, — отрезал он.
— Как скажешь! — отмахнулся я. — Тогда обсудим другое… К нам в школу девчонки-модельерши со швейной фабрики привезут свои эскизы. Мы их выставим на всеобщее обозрение в актовом зале. Нужно сделать какие-нибудь подставки для них или рамки.
— Понял, — переключаясь в режим «трудовика», кивнул Витек. — Когда привезут — посмотрю, что можно сделать. Десятиклассники пускай поработают на уроках. Им полезно.
— Вот и отлично!
И мы разошлись по своим урокам. Так как вторые на этой неделе занятия в школьной секции самбо я провел вчера, вечер четверга и пятницы у меня были относительно свободными. Завтра я собирался посетить городское общество книголюбов, захватив с собою Альку и Толика, а сегодня мне нужно было посетить семью Константиновых. Васю о своем визите я предупредил еще вчера и после уроков он меня поджидал на крылечке. Уж не знаю, обсуждают ли пацаны мои визиты к ним между собой, но Васька Константинов всю дорогу был спокоен.
А с другой стороны ему и особенно бояться нечего — почти хорошист. Живет он, как выяснилось, в доме, который нельзя отнести к элитным, но и к трущобным — тоже. Нормальная пятиэтажка, еще не старая и не кривая. Подъезд чистый. Видать, жильцы дисциплинированные или, по крайней мере — интеллигентные. Что и подтвердилось, когда нас с Василием впустили в квартиру. Дверь нам открыл бородатый и очкастый мужик, лет тридцати пяти с паяльником в левой руке.
— Добрый вечер! — весело поздоровался он, протягивая руку. — Константинов, Тихон Васильевич!
— Здравствуйте! — откликнулся я, пожимая его широкую и мозолистую ладонь. — Данилов, Александр Сергеевич!
— Наслышан, — откликнулся Васькин папаша. — Проходите пока в гостиную, я сейчас закончу! Буквально впаять пару сопротивлений осталось… Базиль, сварганьте нам кофейку и что-нибудь, что можно не слишком тщательно пережевывать.
— Что мастерите? — спросил я, разуваясь, снимая дубленку и шапку.
— А-а, пустяки! — отмахнулся он. — Можно сказать — поток инженерного сознания… Свободные ассоциации технаря…
— Наверняка — машину времени, — в тон ему сказал я. — Как в «Иване Васильевиче…»…
— Настолько я не замахиваюсь, — усмехнулся он.
Войдя в гостиную, первое, что я увидел — книги. Книг было много. Они занимали все шкафы, которые окружали комнату по периметру. Лежали стопками на подоконнике и треугольном журнальном столике. А на полу — были развернуты технические схемы. Не разбросаны, а именно — развернуты. Судя по ним, хозяин квартиры действительно, что-то изобретал. Если не машину времени, то все равно нечто революционное, что обязательно перевернет жизнь человечества, если будет реализовано.
Константинов-старший скрылся в одной из смежных комнат, откуда в гостиную просачивался запах разогретой канифоли пополам с дымком. Вася возился на кухне, было слышно, как он гремит посудой. Я взял первую попавшуюся под руку книжку, это оказался технический справочник — одни таблицы и схемы. Надо полагать, что большинство других книг в квартире, примерно столь же интересны для не специалиста, вроде меня. Серьезное семейство! Сколько же еще сюрпризов преподнесет мне знакомство с семьями моих пацанов?
Впрочем — это не единственный вопрос, который возникает по поводу формированию «экспериментального» класса. Версия о том, что в него собраны отпетые хулиганы и двоечники из неблагополучных семей не выдерживает критики. Похоже, здесь что-то другое. А что именно — следует разобраться. Не-е, Илга Артуровна, не дам я вам своих мальчишек на растерзание, что бы вы там ни говорили. Проект не проект — мне плевать. Хотели по-тихому затащить восьмиклашек на свои опыты, без согласия родителей? Не выйдет!
Василий бесцеремонно убрал книги с журнального столика, сложив их на подоконник, и начал приносить из кухни чашки, блюдца, корзинку с печеньем и пряниками, кофейник, молочник, сахарницу. Вскоре из комнаты, где он занимался изобретательством, показался сам хозяин квартиры. Кивнув мне, он шмыгнул в ванную, чтобы вымыть руки, а когда вернулся, его сын уже разлил кофе по чашкам. Некоторое время мы молча наслаждались горячим напитком, потому что кофе был настоящим, а не из цикория.
— Ну как там в школе дела у моего Базиля? — поинтересовался Константинов-старший.
— Нормально, — ответил я. — Есть, конечно, кое-какие троечки, но, думаю, он их ликвидирует к весенним каникулам.
— Ликвидирую, — пообещал Константинов-младший.
— Вот и славно! — расцвел его папаша.
— Вы мне вот что объясните, Тихон Васильевич…
— Можно просто — Тихон, —
