по нему, периодически срывая цветы и подставляя разгорячённые лица лёгкому тёплому ветерку.
Бобров скомандовал выдвижение, и женщины поспешили к своим каретам. Мимо меня проехал Горголи. Я посмотрел на его серое от усталости лицо. С тех пор, как я нагрузил его чудовищной по своему объёму работой, он слегка похудел и осунулся. Вот наглядный пример того, как заговорщики отрабатывают свой промах. Но глаза горели энтузиазмом, особенно когда начало что-то получаться, и он видел результат своей работы.
Ничего, прорвёмся. Даже среди тех трёх сотен заговорщиков есть по-настоящему талантливые люди. Нужно только их энергию направить в нужное русло. Вон как, например, энергию Павла Васильевича Голенищева-Кутузова. Он же прямиком с коронации направится на восток. Ему поручено основать и возглавить первое русское поселение на Аляске. Судя по сжатым в тонкую линию губам, справится. Хотел славы и повышения? Пожалуйста, получи и распишись. Твоё имя, Павел Васильевич, останется в веках, если нигде не накосячишь.
Вдалеке раздался гром, а за нашими спинами небо стало очень быстро затягиваться тучами. Вот только этого мне не хватало! Нахмурившись, я невольно ускорился, пустив коня крупной рысью. Пока мы едем быстрее приближающейся грозы. Надо попробовать от неё оторваться и приехать в Тверь до того, как она нас настигнет.
Мы успели приехать в Тверь до того, как начался ливень. По сути, наш поезд сумел обогнать стихию, ехать впереди неё. Лошади чувствовали приближающуюся непогоду и бежали гораздо резвее обычного. Возницам даже подгонять их не приходилось. Мой Марс всё время пытался перейти в галоп, и я с трудом его сдерживал. Но лошадей понять можно. Куда лучше встречать дождь в тёплой сухой конюшне, похрустывая овсом, чем куда-то нестись под потоками воды, падающей с неба.
В Тверь въезжали вместе с тучами, ветер срывал с головы шляпу, приходилось придерживать её руками. В связи с непогодой губернатор Тверской губернии не слишком старался организовать торжественную встречу с выстроившимися вдоль тротуаров людьми. Ни нам, ни им было слегка не до этого. Нам хотелось побыстрее оказаться во дворце, а народу разбежаться по домам. В такую погоду вполне нормальное желание.
Сам же губернатор Мертенс с особо важными чиновниками и предводителем Тверского дворянства ждал, тревожно поглядывая на небо, в котором были уже видны пока ещё редкие молнии. Когда мы въехали в город, губернатор каким-то невероятным образом узнал меня и направил коня в мою сторону. У него на пути сразу же появились гвардейцы охраны. Вроде бы ехал император себе один, шляпу на голове одной рукой удерживая, и тут откуда-то с боков двое вооружённых офицеров появились.
От неожиданности Мертенс осадил коня, и тот даже попятился назад. Видимо, не такого приёма ожидал Тверской губернатор.
— Бобров, пропусти уже Василия Фёдоровича, — крикнул я, стараясь перекричать вой ветра. Бобров неохотно отъехал в сторону. — Ну что же вы, Василий Фёдорович, подъезжайте. Будете дорогу нам в императорский дворец показывать.
— Что же вы верхом, ваше величество? — губернатор приблизился, и теперь мы ехали бок о бок.
— Не люблю кареты, Василий Фёдорович, в них сильно трясёт, — совершенно честно ответил я ему. — Но если завтра мы не сможем продолжить наш путь, то, пожалуй, я воспользуюсь каретой, и мы посетим некоторые заведения. Надо иногда совмещать приятное с полезным.
— А какие именно заведения хочет посетить ваше величество? — Мертенс вытер платком лоб.
— Я пока не знаю, утром сообщу, — ответил я, сильнее наклоняя голову. Тем не менее успел заметить, как Мертенс снова начинает вытирать лоб. — Что с вами, Василий Фёдорович?
— Да что-то душно, ваше величество, — пробормотал губернатор так, что я его едва услышал.
— Ну, это не удивительно, гроза же надвигается. Перед грозой всегда духотища стоит, — сочувственно произнёс я, пригибаясь ещё больше, потому что ветер совсем уже в ураган пытался превратиться. — Ничего, дождь пойдёт, полегчает. Главное, чтобы нас этот ветер в волшебную страну не унёс, — пробормотал я себе под нос.
Молнии сверкали уже совсем близко, и мы заткнулись, стремясь побыстрее добраться до дворца. Дождь хлынул сплошной стеной, как только мы с Елизаветой вошли в Путевой дворец.
— Что за погода! — ко мне подошла Мария Фёдоровна, говорила она по-французски. Это был своеобразный демарш против моего произвола. Но, подозреваю, что происходил он оттого, что вдовствующая императрица просто-напросто не могла выучить русский язык в достаточной степени. Более того, она не хотела его учить. — Александр, посмотрите, на наших несчастных придворных вылилось столько воды за минуту! Они все ужасно мокрые, а туалеты дам превратились в нечто невообразимое, — и она злорадно посмотрела на Гагарину, которая в этот момент снимала шляпку с обвисшими полями. — Нам всем нужно задуматься, сын мой.
А ещё у неё появилась новая фишка: Мария Фёдоровна перестала обращаться ко мне «ваше величество» всячески подчёркивая, что я её сын. Особенно публично.
— О чём нам нужно задуматься, матушка? — в тон ей задал я вопрос. — О том, что после такой жары всегда идут грозы? Это законы природы, и не нам пытаться что-то в них изменить.
— Это прежде всего препятствие на нашем пути, — высокомерно заявила она.
— Бросьте, матушка, — я отвечал ей исключительно на русском языке, не без скрытого злорадства наблюдая, как иногда сбоит её внутренний переводчик. — Лично я считаю подобные задержки благословением. Они позволят мне осмотреть город и сделать это внимательнейшим образом. Чего никогда не произошло, если бы не эта гроза.
— Я надеюсь, Александр, вы позволите местному дворянскому обществу устроить для нас бал? — перебила меня мать и тут же подняла руку, чтобы прервать мои попытки возразить. — Глубокий траур уже закончился. И я считаю, что можно позволить местному провинциальному дворянству устроить для нас бал.
— Зачем? — я быстро прикусил язык. У Сашки было много различных завертонов и разворотов, но вот бал он бы никогда не отменил. Сейчас я мог списать своё нежелание вальсировать на невменяемые деньги по поводу траура, но вот что буду делать после окончания годовой скорби по покойному императору, даже не представлял.
— Что значит «зачем»? — Мария Фёдоровна приподняла брови. — Александр, я успела переговорить с господином Мертенсоном. Этот бал готовился. Неужели ты хочешь оскорбить всех дворян Тверской губернии своим отказом?
— Нет, разумеется, — вот ведь… И когда она успела поговорить с губернатором? Он же
