Сержант Свиридов принял с «Кузнецова» несколько радиограмм. Я быстро их прочитал. Переговоры с Дзержинским, Бонч-Бруевичем и примкнувшим к ним адмиралом Пилкиным шли успешно. Виктор Сергеевич сумел их убедить в том, что альтернативы большевикам нет, и в настоящее время, не предвидится.
За истекшее время наши самолеты успели совершить по несколько налетов на Либаву и другие порты Балтики. Уничтожены портовые сооружения, базы авиации, станция германских цеппелинов, командные центры противника. В Либаве, Данциге и Кенигсберге в портах горят угольные склады. Авиабомбы ЗАБ-500 ТШ — это страшная сила, тот кто их выдумал, был настоящим пироманьяком. Даже если немецкое командование и вернет линкоры в восточную часть Балтики, то их совершенно нечем будет бункеровать.
Судя по перехваченным телеграммам немцев, среди высшего сухопутного и морского командования нарастает паника. Сам кайзер, находящийся в своей ставке в Кройцнахе, вызвал к себе ушедшего в отставку в марте прошлого года Альфреда фон Тирпица. Возможно, что Вильгельм, учитывая пророссийские взгляды гросс-адмирала, предложит ему пост канцлера, и даст полномочия на ведение переговоров с Россией о заключении сепаратного мира.
Обо всем этом я сообщил Сталину. Тот немного подумал, и неожиданно предложил перекусить, напомнив римскую пословицу: «Satur venter non studet libenter», что в переводе на язык наших родных осин означает — «Пустое брюхо к ученью глухо».
— Давайте поедим, Александр Васильевич, — сказал он, а уж потом, не спеша, с чувством, с толком и расстановкой, поговорим о наших насущных делах.
Я вспомнил, что Сталин на ногах уже вторые сутки, и почти ничего не ел. Поэтому не стал возражать, и вместе со всеми отправился в столовую…
После принятия пищи все курящие дружно отправились отравлять атмосферу. Сталин ушел вместе со всеми. Под курительную использовали меленькую комнатку, в которой, по всей видимости, обычно жила кухарка или прислуга. А я стал прикидывать, как начать с будущим вождем обсуждение самого щекотливого вопроса — о власти. Вообще-то у меня был в ноутбуке записан небольшой документальный фильм о том, как проистекала борьба внутри партии большевиков в период с 1917 по 1934 год. Я решил показать его Сталину. Пусть смотрит, размышляет. Если что еще спросит — подскажу.
Иосиф Виссарионович пришел из курилки довольный и пахнущий табаком.
— Ох, и веселые у вас ребята, Александр Васильевич, — сказал он мне, приглаживая усы, — хотя по моим догадкам, — сказал Сталин уже серьезным голосом, — бойцы они первоклассные, прошли, что называется огонь, воду и медные трубы. Наверное, пришлось им у вас повоевать?
— Да, люди обстрелянные, проверенные, — ответил я. — И пороху они понюхали вдоволь. К сожалению, и в нашем времени приходится стрелять и убивать.
— Значит, не получилось ни у нас, ни у вас обойтись без стрельбы и насилия, — печально сказал Сталин, — а ведь мы мечтали, что с переходом мира к социализму больше никогда на свете не будет войн. Несовершенен все же человек… Вы согласны со мной, Александр Васильевич?
— Полностью согласен с вами, Иосиф Виссарионович, — ответил я, — только дело, скорее, не в несовершенстве человека вообще, а в том, что слишком многие порочные по натуре люди пытаются дорваться до управления государством. И дорвавшись, они в борьбе за власть льют кровь людскую потоками, даже реками.
— Да, вопрос власти — наверное, один из самых важных в политике, — осторожно сказал Сталин, — как в вашем времени все обстояло? Ну, в общем, после того, как победила революция, и был низложен Керенский.
— Иосиф Виссарионович, — я посмотрел ему прямо в глаза, — мы предполагали, что вы зададите нам подобный вопрос, и подготовили для вас небольшой фильм, посмотрев который, вы многое поймете. Я сейчас включу аппарат для просмотра фильма — у нас он называется ноутбук, и выйду, чтобы вам не мешать. Вы посмотрите его. Когда же я вернусь, то, можете задавать мне какие угодно вопросы.
Настроив ноутбук, я щелкнул мышкой, запустив фильм, и развернув его экраном к Сталину, вышел к радистам. У них я выяснил, что известие о том, что Керенский готов передать власть большевикам, уже доложено адмиралу Ларионову и участникам совещания. Реакция самая различная: Дзержинский доволен, кажется его аналитический мозг «срисовал картинку» и оценил «красоту игры». Теперь нам с ним будет легче сотрудничать. Генерал Бонч-Бруевич сразу же стал прикидывать расклад политических сил, а контр-адмирал Пилкин глубоко задумался, впрочем, пока воздержавшись от комментариев. Но особых эмоций это известие ни у кого из них не вызвало. Может быть потому, что «Главноуговаривающий» у всех уже сидел в печенках. Пусть думают. Самое интересное начнется завтра.
Примерно через час, я зашел в комнату к Сталину. Фильм, похоже, кончился всего пару минут назад. Иосиф Виссарионович сидел, тупо уставившись в экран, разминая пальцами папиросу, и не замечая, что бумага уже порвалась, и табак сыпется на пол. Услышав, что открылась дверь, он повернулся ко мне, и взгляд его стал осмысленным.
— Вот значит как, Александр Васильевич, — голос Сталина звучал глухо, — из-за этой самой власти бывшие мои товарищи, с кем я вместе сидел в тюрьме, с кем был на каторге и в ссылке, будут интриговать, поливать друг друга грязью, словом, вести себя хуже, чем самые заклятые наши враги. Что происходит с людьми, Александр Васильевич, — сказал он горечью, — как можно им верить?
— Верить людям надо, Иосиф Виссарионович, и без веры этой жить нельзя. Но надо помнить, что не все люди могут устоять перед богатством, властью, славой и почестями. Многие из тех, с кем вы делали революцию, не смогли устоять.
Сталин задумчиво посмотрел на заставку на мониторе. — Александр Васильевич, скажите, у вас есть еще такие же фильмы о том, что произошло в вашем мире? Я бы очень хотел познакомиться с ними. Или книги — я обещаю, что кроме меня никто не узнает, что в них написано.
— Иосиф Виссарионович, — сказал я, — вы ведь прекрасно поняли, что в нашей истории именно вы стали человеком, который сумел снова собрать порушенную Российскую империю, и превратить ее в великую державу. Под вашим руководством наша страна выиграла, пожалуй, самую страшную в истории войну, когда вопрос стоял даже не о независимости, нет, о самом существовании нашего народа. И во всех этих делах рядом с вами были соратники, которые вам не изменили, устояли перед соблазнами. Вот на них и надо опираться.
Но вы узнали и о тех, кто был злейшим врагом вашим, тот, для кого Россия — всего лишь «охапка хвороста» для разжигания пожара «мировой революции». Да и мировая революция этим людям, в общем-то, не нужна. Они хотят власти, поклонения, возможность распоряжаться чужими жизнями для удовлетворения собственного тщеславия. Вы прекрасно знаете, о ком я говорю?
