Объявление на рынке: «Уважаемые покупатели, просим вас соблюдать осторожность и следить за своими деньгами. Если вы все-таки стали жертвой карманников, вам необходимо пройти в пятый павильон у входа. Там к вашим услугам магазин кожаных изделий, в продаже имеются прекрасные кошельки и бумажники!».
Косыгин к предложению разрушить Москву и Московскую область отнёсся прохладно. «Нет» сразу не сказал. Задумался, походил по кабинету. Сел не на свой стул, а напротив Щёлокова и побарабанил пальцами по лакированной поверхности.
— А вы что скажете, Николай Анисимович?
— Дурь это. Жили нормально и без атомных взрывов в столице, — генерал-полковник расстегнул одну пуговицу на рубашке. Жарко в кабинете.
— А я за, — Семичастного Косыгин не спросил, но тот решил Петра поддержать, хотя в предварительной беседе с Тишковым долго фыркал.
— Пётр Миронович, будут ведь жертвы, — Председатель Совета министров СССР повернулся к Тишкову.
— А так будет рост преступности.
— А просто поднять колхозы не получится? Денег выделить, дороги чуть улучшить. Трактора купить? — Щёлоков махнул рукой, сам себя осуждая, — Разворуют и угробят. Только и эти гитлеровские методы мне не по нутру. Жуков вон наводил порядок в Одессе — всё вернулось на круги, так сказать.
— Ты, Николай Анисимович, не передёргивай. Не тебе ли партия поручила порядок наводить? Так наведи его в Одессе. И в Москве. Хочется иногда уснуть и проснуться в стране, где нет преступности, пьянства, лодырей нет. «Город Солнца», все работают и спортом занимаются, книги читают. А ты что же, Пётр Миронович, думаешь, сработает твой метод? — Косыгин снова встал и вернулся к себе за стол.
— Я не знаю, но в Захарьинских Двориках сработал — и сразу вокруг образовалось несколько подозрительных личностей. Мастерскую художника обокрали, залезли в колхозную кассу. Ни там, ни там ничего ценного не было — повезло. Вот только сторож с ножевым ранением в больнице. Нужно наводить порядок. Нужно бороться с преступностью. Нужно проснуться!
— Опять шашкой машешь. Ты думаешь, мы против? — Косыгин оглядел силовиков, — Мы боимся. Хуже бы не сделать.
— А я с Петром согласен. Армия готова поддержать. Лучших выделю, — Гречко показал Тишкову большой палец, его безумную идею одобряя.
— Ох, Пётр Миронович, Пётр Миронович, — Алексей Николаевич Косыгин закрыл папку с запиской Тишкова, — Так пока решим. Я переговорю с Леонидом Ильичом. Соберём Политбюро. Ты, Пётр Миронович, готовься, тебя обязательно пригласим. А ты, Николай Анисимович, на всякий случай готовь адреса. Или не сможешь по-тихому, обязательно стукачи среди сотрудников окажутся?
Щёлоков вскинулся, но встретился взглядом с Семичастным. Не врагом — соперником. Опустил глаза.
— Придумаем отвлекающий манёвр.
— Только прошу вас, товарищи, впереди паровоза не бежать. Сначала мы всё обсудим на Политбюро.
Разошлись. Совещание в таком составе предложил провести Пётр — и не просто предложил. Знал — если просто так высказать такое предложение, то пошлют далеко, в то самое эротическое путешествие. Посему с двумя из четверых присутствующих встретился заранее и обговорил своё предложение. Гречко покрутил пальцем у виска и сказал, что Жукова на помощь надо позвать, погоготал, а потом вполне серьёзно проговорил:
— Я не против. Нужно будет — и штыки наточим.
Семичастный фыркал, булькал, обзывался цензурными и нецензурными слова и обещал подумать.
Вот, теперь двое высказались «за».
Началось всё совсем не с борьбы с преступностью, началось с собрания председателей колхозов Московской области. Собрались в кинотеатре «Октябрь» на проспекте Калинина. Только построили в прошлом году, фасад украшает мозаичное панно из натурального камня, посвящённое теме Революции. Принял делегатов съезда большой зал на 2450 мест с широкоформатным экраном. Не под завязку, скорее, даже полупустой — всего чуть больше восьмисот человек. По трое от колхоза — председатель, главбух и секретарь парторганизации.
Посмотрели фильм про новшества в колхозе «Верный Ленинец» из села Захарьинские Дворики, посмотрели и второй, что снял всё тот же режиссёр Рымаренко совместно с Терентием Семёновичем Мальцевым, обобщающий передовой опыт десятка колхозов в стране.
Посмотрели, выбрали, как водится, президиум — и направились в буфет. Пётр пока не светился, затесался в массы. Слушал. Его ругали. Дураком обзывали. Пара человек похвалили. Ещё пара — обозвали очередным «кукурузником». У Мальцева-то и в самом деле был сюжет про кукурузу — мол, зря ребёнка с грязной водой выплеснули. Чего не было, так это боевого задора. Людей призывали проснуться и, засучив рукава, много работать. Но зачем? Вот уже и пенсия не за горами. А часть и на пенсии уже.
Хотя… Что это за пенсия? До 1964 года колхозники их вовсе не получали, а тут власти решили начать платить. Дали!!! Средний размер — 12,5 рублей. Сельским жителям вообще назначались выплаты на 15 % меньше, чем рабочим и служащим.
После перекуса, в ходе которого народ активно интересовался вином и водкой — ну уж хоть пивом-то! — вернулись в зал. А вот не было в буфете ни водки, ни пива-то. Какой дебил это придумал? Обед без горячего, тьфу, горячительного. Деньги на ветер.
Выступать Пётр долго не собирался. Сообщил пару новостей. Первая — про банк. В СССР появится новое учреждение. Название красивое: «Сельхозбанк». В этом году, в качестве эксперимента, только для Москвы и Московской области. Как и все банки, будет деньги считать. Ещё колхозам-совхозам выдавать кредиты — не рублями, конечно, но и не долларами. Посмеялись в зале, про доллары услышав — даже представить себе не могут их. А Пётр представил людей, что взяли кредиты в долларах незадолго до обрушения системы в 1998 году. Успели люди их вложить во что-то, а тут бамс — и отдавать нужно уже другую сумму. Совсем другую. Но вы же, дорогой клиент, в долларах брали кредит — просю в, них, зелёненьких, и отдать.
Вторая новость — тоже непонятная. Колхозу, который решится у себя построить детский дом для сирот, будет от государства помощь. И возмездная, и безвозмездная.
— Пётр Миронович, а что вы знаете о городе Александрове? — солидный мужчина из первых рядов. Вся грудь в орденах.
Пётр, до этого отвечавший на вопрос про французские трактора в «Верном Ленинце», не сразу сообразил.
— Это ведь не Московская область? — А что он знал? «Столица 101-го километра». Несколько лет назад в городе случились массовые беспорядки: более тысячи человек вышли на улицы и двинулись к милиции на выручку двум солдатам, задержанным в нетрезвом виде. Милиция применила оружие, несколько человек были убиты, многие ранены. Потом был суд. На скамье подсудимых оказалось 20 человек.
По количеству жителей равен Краснотурьинску — только вместо домов бараки. И что?
— Я из села Бужаниново. У нас, кстати, есть дом-интернат — только я не об этом. Недалече от нас тот Александров. От ворья и шпаны всякой отбоя нет! Сколько раз магазин и столовую грабили, да и интернат обворовывали. Ночью-то и не выйти на улицу. Получим деньги, купим машину, чтобы продукты на рынок в Москву возить, — так обязательно на обратной дороге ограбят, а то и жизни лишат, да и машину угонят. Что делать с преступностью? Ещё амнистия эта, будь она неладна!
И что началось! Словно все эти восемьсот человек только и делают, что каждый день страдают от разгула преступности. И девки у них порчены, и МТС разграблены, и магазины вскрыты и обчищены до последней крошки хлеба.
Практически сорвали ораторы мероприятие. Сорвали бы точно, но Штелле в последнюю секунду себя одёрнул и не стал на людей кричать, призывая к порядку. Пусть выговорятся. Может, и вправду преступность достала?
Минут десять гвалт стоял. И стихнет уж было, но найдётся обязательно тётка, что кинет в массы очередную идею: «Выселить их всех за Урал!» Диспут тут же превращается в географический. «Чем Киргизия хуже Урала?» «Ну да, будут там на берегу моря лежать и загорать! Нет моря в Киргизии? Не бреши, сам в киножурнале видел, как в Красноводске люди на пляже лежат!» «Это Туркмения, дебил!» «Сами вы дебилы, это — Узбекистан, у меня там племянник служил!» «Оба вы с племянником — миклухомахлаи и придурки конченые. Это вообще Казахстан!» Самое интересное, что Пётр сам сомневался, на чью сторону встать. Не каждый день в жизни услышишь про Красноводск. Победил в географическом споре высокий бородатый мужик. В этом времени увидеть бородача — вообще огромная редкость, а тут целый секретарь парторганизации колхоза.
